Потом он долго не мог заснуть. Лежал и смотрел на себя со стороны. Измученный, голодный, все тело ноет от побоев. Он казался себе таким жалким и несчастным, и он знал, что изменить ничего нельзя. Нельзя. Так будет всегда. Он будет жить здесь, в этом городе. Будет ходить в школу. У него будут такие родители.
И он всегда будет таким, будет таким, будет таким.
Гина Рук-Поке. Капюшончик. Перевод Б, Калинина
Ангела пришла в наш класс зимой. Маленькая и тоненькая, в пальто с капюшончиком, она стояла рядом с учителем, и он сказал, что ее зовут Ангелой. А еще он сказал, что Ангела с матерью переехали к нам в город и что теперь она тоже «наша».
Лица ее почти не было видно, его скрывал дурацкий капюшон. Но даже когда она его откинула, смотреть все равно было не на что: это было одно из тех лиц, которые не запоминаются. И волосы у нее были какие-то неопределенные: не темные и не светлые и уж во всяком случае не черные.
Учитель указал ей на свободное место рядом со мной. Ангела с самого начала не вызвала во мне никакого интереса, да и потом я не очень-то обращал на нее внимание. Она оказалась довольно робкой, и я с ней не заговаривал. Училась она так себе, была не глупа, однако особыми талантами не выделялась. Когда ее вызывали, она тотчас вставала и отвечала всегда очень тихо.
Ее выговор слегка отличался от нашего, но это было почти незаметно. Мне кажется, она старалась, чтобы этого не замечали. Нет, в ней действительно не было ничего особенного, в этой Ангеле, абсолютно ничего. Если бы не это идиотское непромокаемое серовато-зеленое пальто с капюшоном. Таких у нас никто не носил. Спереди на нем красовались четыре роговые пуговицы, и в сырую погоду от него пахло грубым сукном. Не то чтобы воняло, нет, от него именно пахло грубым сукном.
Так вот, как уже говорилось, она пришла к нам зимой, и ее появление не произвело особого впечатления. Однако и потом, весною, когда расцвели первые цветы, она все еще продолжала ходить в своем пальто с капюшоном. Она являлась по утрам в школу с поднятым капюшоном, и это действительно было смешно.
И вот однажды в понедельник утром класс не выдержал: ее появление было встречено взрывом хохота. Все словно сговорились между собой, хотя на самом деле никто не сговаривался. Просто Фридолин произнес: «Ух ты!» «Ух ты!» - и ничего больше, и тут все заржали.
Я даже не уверен, что Ангела в тот момент сообразила, в чем дело. Она повесила пальто и, как обычно, села рядом со мной.
С этого дня все и началось. Они прозвали ее Капюшончиком.
«Ой, а где же наш маленький Капюшончик?» - кричали они так, чтобы она могла их слышать. Или: «А вот и наше чучело гороховое идет».
Сначала она делала вид, что ничего не замечает, но долго так продолжаться не могло: они становились все наглее - этого следовало ожидать.
Я тоже смеялся над ней, над этой Ангелой. И чего она вечно таскает свой капюшон, как маленькая! Но я не приставал к ней, я считал всю эту возню довольно глупой. Наверное, потому, что я был старше их: один раз я уже оставался на второй год.
В дальнейшем каждое утро, как только она появлялась, в классе поднимался страшный шум. Иногда я себя спрашивал: почему она не откинет капюшон, прежде чем войти в класс? Но, как выяснилось позже, это уже не помогло бы.
«Ку-клукс-клан», - скандировали они хором или, дождавшись, когда Фридолин тоненьким голоском пропищит: «Капюшончик», с хохотом валились на парты.
Наконец это дошло до учителя. У хорошего учителя подобные дела просто так не проходят, и он им сделал внушение. Однако добился немногого: в нашем классе тридцать пять учеников, они с любым учителем справятся.
Однажды на уроке немецкого языка, когда он спросил, чья очередь отвечать, Мона сказала: «Капюшончика». Она тут же шлепнула себя рукой по губам: мол, нечаянно проговорилась. Но слово было уже произнесено. Учитель сказал, что у нас каждый может одеваться, как ему хочется, и что остальных это вообще не должно касаться. Я тоже так думаю. Но на деле получается: если хочешь выглядеть нормально, надо носить джинсы. Джинсы, свитер и куртку. Некоторые, правда, носят пальто, но, во всяком случае, не суконные и не с капюшоном.
В тот день, когда с Моной произошел этот случай, Ангела впервые пришла с опущенным капюшоном. Но было уже поздно.
«Головку простудишь!» - кричали они. А Фридолин подбежал и натянул ей капюшон по самые глаза. Она не ответила на эту выходку, только стояла в углу школьного двора и не двигалась с места.
Случалось, они не вспоминали о ней в течение целого дня. И тогда достаточно было одного какого- нибудь слова или ее внезапного появления - и все начиналось сначала. Они мучили ее.
Конечно, все было бы по-другому, если бы она нам сразу сказала об этом. О воспалении среднего уха. Ведь мы узнали о ее болезни только после того, как все произошло. Тут сразу же пошли разговоры, что ей, мол, необходимо было носить капюшон, потому что у нее уже дважды было воспаление среднего уха.
А случилось все в пятницу, и это было ужасно. Несколько учеников уже сидели в классе, когда туда влетел Фридолин. Он так запыхался, что сначала не мог произнести ни слова. Он только глотал раскрытым ртом воздух, и лицо его оставалось совершенно бледным.
- Капюшончик, - проговорил он наконец. - Капюшончик в пруду утонула.
Ему не поверили, сказали, пусть, мол, не брешет. А кто-то спросил, что же он, собственно говоря, видел? Наконец к Фридолину вернулся дар речи, и он рассказал, что видел в пруду пальто с капюшоном. Оно плавало, зацепившись капюшоном за ветку. А ведь Ангеле незачем было идти в школу мимо пруда.
- Значит, она это сделала нарочно, - заявила одна из девочек. - Она покончила с собой.
Тут все вдруг уставились на Фридолина. Он действительно издевался над ней больше других. Остальные, правда, тоже его поддерживали.
Когда в класс вошел учитель, поднялся дикий галдеж, и он долго не мог понять, в чем дело. Срочно найдя себе подмену, он тут же выбежал из класса.
Прошел почти целый час, полный тревог и ожиданий. Подменившая учителя преподавательница что- то читала нам вслух, но ее вряд ли кто слушал. Рядом со мной пустовало место, и я все время думал о том, что не сделал ничего, чтобы они оставили ее в покое. У меня перед глазами все время стоял пруд, а на дне его лежала Ангела.
Вдруг классная дверь распахнулась, и мы увидели учителя, он держал за руку Ангелу. На ней было красное платье, красное платье в синенький горошек.
Помню, что первой начала реветь Мона. Фридолину сделалось плохо, и он вышел из класса.
Кстати, тогда мы видели Ангелу в последний раз. Говорят, теперь она учится в другой школе. А в тот раз она стояла в своем красном платьице и была абсолютно сухая. Она и не думала топиться в пруду. Она просто выбросила в него свое пальто с капюшончиком.
Макс фон дер Грюн. Как Гюнтер приехал в школу. Перевод М. Харитонова
На улице уже полгода велись дорожные работы. Все эти полгода перед домом Гюнтера оставляли после работы на ночь дорожный каток.
