стоявшей перед домом. Рольф попросил всех выйти из комнаты и вернулся к кровати. Он взял Кассию на руки и осторожно снял с нее ночную рубашку. Затем нежно и трепетно, словно новорожденного, положил в ванну, не забыв подложить ей под голову полотенце.
Взяв губку, он стал смачивать ее горевшее от жара тело прохладной водой. Глядя на то, как ручейки воды сбегают у нее по плечам и струятся вниз по груди, он старался не замечать того, что у нее непроизвольно отвердевают соски, старался не думать о том, каково было бы обнять ее такую и войти в нее…
«Боже, что я за мерзавец! Передо мной больная девушка, жизни которой угрожает опасность, а мне в голову лезут такие кощунственные мысли! А ведь если бы я не потащил ее на тот чертов маскарад, она не лежала бы сейчас здесь полумертвая…»
Через некоторое время Рольф поднял Кассию из ванны и обернул ее толстым сухим полотенцем. Потрогав рукой ее лоб, он почувствовал, что температура несколько спала. У него появилась надежда.
Он снова положил ее на кровать, закрыв одеялом до плеч, сам лег рядом.
Кассия спала еще несколько часов. Рольф гладил ее по волосам, которые, высыхая, закручивались завитками у нее на лбу. Он разговаривал с ней, прекрасно зная, что она его не слышит, рассказывал ей про свое детство, про свою семью и про все приключения, которыми так богата была его юность. Рольф торжественно клялся и обещал, что теперь никто и никогда не причинит ей вреда и что он обязательно поможет ей доказать ее невиновность.
А когда говорить было уже не о чем, он снова горячо призвал ее не сдаваться, коснулся легким поцелуем ее лба и прижал к себе. Только после этого он позволил усталости взять над собой верх.
Рольф не знал, сколько времени проспал, держа Кассию в своих объятиях, но когда проснулся, то увидел, что за окном уже сумерки и день переходит в ночь. Ему не хотелось вставать, выпускать Кассию, которая так удобно и доверчиво устроилась рядом с ним. Он лежал неподвижно, смотрел в потолок и прислушивался к ее тихому, ровному дыханию. Закрыв глаза, он в очередной раз воззвал к Богу, прося его сохранить Кассии жизнь.
Кассия чуть приоткрыла глаза. Ей показалось, что комнату заливает яркое дневное солнце. Она попыталась проглотить слюну, но во рту было сухо.
Сквозь прищуренные веки Кассия увидела сине-желтый камчатный навес балдахина над кроватью и поняла, что это не ее постель. Постепенно глаза привыкли к свету, и она, оглядевшись по сторонам, обнаружила, что находится в незнакомой ей спальне. Облизав пересохшие губы, Кассия скосила глаза набок. Рядом с кроватью на маленьком столике стоял графин с водой и наполовину полный стакан. Испытывая невыносимую жажду. Кассия потянулась было рукой к стакану, но тело не повиновалось ей. Казалось, ее разбил паралич. Она не отрывала глаз от стакана с водой, до которого, как ни старалась, не могла дотянуться. Горькая слеза отчаяния скатилась по щеке.
— Пожалуйста…
Каким-то чудом ей удалось выдавить из себя это одно, единственное слово. Но она не знала, есть ли кто-нибудь рядом.
— Кассия?
И снова… этот густой низкий голос… тот самый, который так часто звучал в ее снах. Это он умолял ее не сдаваться и бороться за свою жизнь. Обладатель этого голоса взял Кассию за руку и заслонил от нее свет, но она еще не могла четко различить его лицо.
— Пожалуйста… — прошептала она. — Воды… Кто-то, видно, сжалился над ней и поднес стакан с водой к самым губам. В следующее мгновение благословенная прохладная влага влилась в ее горло. Кассия жадно пила, не обращая внимания, что вода течет у нее по подбородку. Утолив жажду, она почувствовала навалившуюся на нее невыразимую усталость.
— Благодарю вас… — прошептала она, откидываясь на подушки.
Еще минуту назад все ее внимание было обращено на воду и ей было все равно, кто поднес стакан к ее губам, хоть сам Люцифер. Но теперь, всмотревшись в его лицо, она поняла, что это Рольф. Он стоял у кровати и смотрел на нее сверху вниз своими темными, полными живого участия глазами.
Кассия спросила себя, как она здесь оказалась и в чьей постели лежит? И почему Рольф выглядит таким растерянным? Она напрягла свою память, пытаясь понять, что могло привести ее сюда. Ей вспомнился бал-маскарад во дворце. Она танцевала с королем в Банкетном зале, потом пошла проведать королеву, которая лежала у себя в постели и выглядела на редкость ослабленной, а когда она вернулась в зал, то увидела Рольфа. Он был очень зол на нее. За что?
Кассия зажмурилась от нахлынувших воспоминаний.
Рольф стоял перед ней и зло выговаривал по поводу ее уединения с королем, не сомневаясь, что она его любовница.
Ей очень хотелось возразить Рольфу, сказать ему правду. Она даже уже начала говорить… Но договорила ли до конца? И слушал ли он ее?
— …Кассия, как вы себя чувствуете?
Она открыла глаза и посмотрела на него. Внезапно воспоминания о том злосчастном бале, где он говорил ей жестокие слова, бросал горькие упреки и обвинения, отодвинулись на второй план, а на первый выступили другие слова… Ей вдруг вспомнилось, как он умолял ее бороться за жизнь, не поддаваться болезни, гладил ее по волосам, прикасался ладонью к ее лицу, к глазам. И эти прикосновения были ей приятны. И в те минуты на нее нисходило удивительное ощущение покоя и безопасности.
— Я устала, — прошептала Кассия, закрывая глаза. — И хочу есть.
— Я вам сейчас принесу что-нибудь.
Но к тому времени, когда Рольф вернулся с чашкой бульона и двумя тонкими ломтиками хлеба. Кассия уже снова спала.
— Ну, как она?
Мара вышла из комнаты с подносом и поставила его на столик, стоявший в коридоре. Весь прошедший час Рольф прождал здесь, у дверей в спальню Кассии. Его выгнала Мара, которая пришла вместе со своей служанкой Саймой поменять постельное белье и переодеть Кассию в свежую ночную рубашку.
— Она все еще спит, Рольф. Очень слаба, но уже не такая бледненькая. Наш отвар еще не успел вполне показать свое действие, нужно немного подождать. Сначала ее организм должен полностью избавиться от остатков яда, и только после этого дело пойдет на поправку. Но в глубине души я теперь уверена, что с ней все будет в порядке.
Рольфу оставалось только молиться за то, чтобы Мара оказалась права.
— Она что-нибудь говорила? — спросил он и после некоторого колебания уточнил: — Я имею в виду насчет той ночи?
— Она проснулась всего на несколько минут. Я едва успела влить ей в рот немного моей целебной патоки из дягиля. Но, по-моему, она выглядит чем-то испуганной и обеспокоенной. Впрочем, это и понятно. Человек приходит в себя после тяжелейшего приступа и обнаруживает, что он не у себя дома, а вокруг него сплошь незнакомые лица. И она, между прочим, еще не знает, что ее пытались отравить. Учитывая все то, что случилось с бедняжкой за последние дни, я еще удивляюсь тому, что она, проснувшись, не бросилась отсюда в страхе куда глаза глядят. И это при том, что я еще не успела познакомить ее со своими детишками.
Рольф улыбнулся. Мара шутила, пытаясь поднять ему настроение.
— Думаю, ты зря беспокоишься. Общение с двумя твоими сорванцами будет для Кассии лучшим лекарством. — Он заглянул ей в глаза. — Даже не знаю, как и благодарить тебя за все, что ты сделала. Если бы не ты и не твое зелье, она…
Мара коснулась его руки:
— Я сделала то, что сделала бы для любого незнакомого человека. И потом одна патока ее все равно не излечила бы. Это ты, Рольф, внушил Кассии волю к жизни. Это ты не отходил от нее ни на час, упрямо отказываясь отдохнуть хоть немного. И не забывай об этом.
Крепко пожав ему руку, Мара снова взяла поднос и ушла по коридору.
Рольф, уставившись на дверь, за которой сейчас лежала Кассия, думал о том, что ему только что сказала жена друга. Ему хотелось верить ей, хотелось верить в то, что он действительно помог Кассии преодолеть силу яда и лихорадки. Хотелось верить в то, что он был небесполезен. Но что будет дальше,
