слышат.
Кайл тщательно расчесал волосы и расправил усы, и только затем заговорил:
– Толлмен женился? По всей видимости, это его я видел сегодня утром с женщиной.
– С ним жена и трое детей.
Кайл налил воды в тазик и стал умываться. Вытершись полотенцем, он швырнул его на землю и обернулся к судье. На лице его застыла тревога.
– Я хочу добраться до Альбукерка и вступить в свою должность. Чем раньше это устроится, тем быстрее мы с Синди сможем пожениться.
– Через три месяца я должен принять дела в департаменте по делам индейцев. Если мы поедем с Толлменом, то будем делать двенадцать или пятнадцать миль в день. Если двенадцать, то останется всего одна неделя в запасе.
– Это серьезно, – ответил Кайл. – Меня и моих людей ждут на две недели позже.
– Этого назначения я ждал всю жизнь, – пожаловался судья. – И все же, если что-нибудь случится с Синди, я себе не прощу. Она – все, что у меня есть.
– И у меня, судья. Я ее очень сильно люблю. Всегда любил. Я ждал, пока она вырастет.
– Давай, Кайл. – Судья хлопнул его по спине. – Ты должен остепениться.
– Это так, сэр.
– Толлмен завтра будет здесь проезжать. Пусть он думает, что мы присоединяемся к его каравану. А мы при первом удобном случае отстанем и двинемся на Форт-Гибсон. Там узнаем новости и, не исключено, наймем другого разведчика.
Мужчины вернулись к фургону. Судья был глубоко погружен в свои мысли, а Кайл Форсайт гадал, что же ему теперь делать. «Грешки молодости» – судья имел в виду довоенную жизнь – преследуют его…
Глава 21
Эдди проснулась, прежде чем звон коровьего колокольчика возвестил о начале нового дня. Чуть ранее, лежа в объятиях мужа на постели под фургоном, она почувствовала ласковые прикосновения его губ на своей щеке.
– Привет, – прошептал он. – Хорошо спала?
– Мм… как камень.
– Ты не производишь впечатления камня. – Одна его рука прошлась верх-вниз по ее спине, а другая стиснула мягкую грудь.
Она уткнулась ему в шею. Ей нравились запах его кожи, колкость щетины, крепость рук.
– Тебе уже нужно вставать?
– Угу, а ты можешь поваляться, пока Билл не позвонит в колокольчик. На то, чтобы запрячь лошадей, уйдет полчаса. – Он поцеловал ее, затем вылез из-под одеяла, натянул штаны и рубашку. Затем склонился над ней. – Думаю, мне понравится супружеская жизнь. Ты выстирала мои носки. – Он накрыл ей плечи одеялом, поцеловал в нос и удалился.
Эдди все еще лежала, улыбаясь, когда колокольчик зазвонил во второй раз. Она быстро оделась, скатала занавеси полога и пристегнула их, сложила матрас и одеяла.
Молчаливая Триш вылезла из фургона.
– Первый день нашего путешествия, Триш. Ты взволнована?
– Да, миссис Эдди, но волнуюсь я за вас.
– Почему?
– Из-за него. Прохожего.
– Ты все еще так зовешь его? Знаешь, он не принуждал меня, если тебя это волнует. Под грубой внешностью скрывается добрый человек. Я не знала, что такие люди существуют. Это чудо, что мы с ним встретились. Я люблю его.
– Вы в этом уверены?
– Я знаю это точно. – Эдди расчесала волосы, свернула их узлом на макушке и надела шляпу.
– Мы едем? – Вниз спустился Колин.
– Скоро. Иди на кухню, Колин. Мистер Вессел даст тебе холодного мяса с лепешками. Джон сказал, что обедать нам предстоит в Ван-Берене незадолго до полудня. В середине дня двинемся снова и будем ехать, пока не зайдет солнце.
– То же самое мне сказал Грегорио. – Колин нацепил свою новую шляпу.
Эдди заметила, что он завернул поля шляпы и приколол их к тулье фазаньим пером. Даже если Триш заметила, что мальчик подражает Симмонсу, она ничего не сказала.
– Вчера вечером мистер Вессел предупредил меня, что утром будет кофе. Возьми ведерко для сиропа, Колин, и принеси для меня и Триш.
Джон ехал во главе каравана, а его помощник Клив Старк следил за движением. Фургоном Эдди управлял Хантли, невысокий кривоногий человек с коричневыми от табака зубами. А впереди них двигался легкий фургон с ее пожитками. На скамье рядом с Грегорио сидел Колин.
Оглянувшись, Эдди не смогла разглядеть хвост колонны, так растянулись фургоны. Погонщики быков затянули песню, а утреннюю тишину прорезали удары хлыстов. Свернутый хлыст раскручивался над головой, затем выстреливал вперед и резко отдергивался назад. В результате раздавался треск, похожий на револьверный выстрел.
Хантли объяснил ей, что хлыст делается из плетеной сыромятной кожи.
– Хороший погонщик даже не касается быка. Хлыст может порезать кожу, как нож. Щелканья достаточно, чтобы они двигались.
На сиденье было достаточно места для Триш, но она предпочла сидеть сзади, там где спала вместе с Джейн Энн.
Когда фургон тронулся, из постели выполз Диллон. Дети оделись и, вытаращив глаза, смотрели по сторонам.
Когда караван изогнулся дугой, Эдди оглядела поле, на котором они пасли скот. Ей было грустно оставлять овец. Животные ехали в одном из грузовых фургонов, но в городе их нужно было отдать Люп.
– Отличный фургон, мэм, – заметил Хантли. – Сидишь себе, как в кресле-качалке.
– Я в этом ничего не понимаю. Мистер Толлмен говорит, что нам с ним повезло.
– Это точно. Высокая спинка, пружинное сиденье.
– Вы уже проделывали этот путь?
– Второй раз. И больше не собираюсь, это точно.
– Почему так?
– Не люблю город и городских. Слишком их там много. Отличные места кругом, но нет лучше места, чем дома.
Караван двигался по дороге, огибающей Ван-Берен. Вдруг к Джону приблизился Симмонс, вынырнувший из-за деревьев.
– Боже всемогущий! Я бы тебя не узнал, если бы не шляпа. Рожа голая, как попка у младенца.
– Видел такого красавца, а? – Пистолет потер ладонью выбритую щеку. Густые волосы расчесаны, из-под кожаной жилетки виднелась новая рубашка. Он оказался моложе, чем Джон думал.
– Да, ты очарователен, как мул, бредущий на юг. Что ты тут делаешь? Почему не вместе с судьей?
– Я порвал контракт. И скажу почему – я хочу работать у тебя.
– Из-за Триш?
– С чего ты это взял? – С лица Симмонса исчезла дружелюбная улыбка.
– Черт, я же не слепой. Болтаешься вокруг нее с видом улыбающегося теленка.
– Если ты против, самое время сказать об этом, – резко заявил Пистолет.
– Убери рога. Мне-то все равно, – в тон ответил Джон. – Валяй говори, что хотел.
– Я ушел от Ван-Винкля не из-за Триш. Суть в том, что этот глупый сукин сын решил идти один. Клянусь, он хотел сделать из меня разведчика. Господи помилуй! Это все равно что младенца кинуть в стаю волков.
– Ты ему сказал об этом?
– Ну да. Что его запросто прищучат и что будет с его дамой, подвергнись они нападению. Этот хрыч и бровью не повел. Обозвал меня трусом и велел убираться. Я б ему рожу начистил, не будь он старичьем.
– Там, куда он направляется, за такие слова прибить могут.
– Старый ублюдок. Заявил, что солдаты справятся. Ну, я с ними пообщался. Ты б их видел. Кретины, они же в любое говно вляпаются.
– Что он собирается делать?
– То, что ты и предполагал. Никогда не видел такого снаряжения. Погоди, посмотришь сам, страшное зрелище.
– Когда ты ушел с индейских земель?
– Пару месяцев назад. Зимовал на Волчьем Ручье в Оклахоме. В Техасе полно переселенцев. Вокруг крутится много всяких мерзавцев, ищут легкой добычи. Свои злодейства сваливают на индейцев. Ну вот, побродил я по разным местам, поработал со стадами. Потом быки мне надоели, и я добрался до Форт-Смита. Знакомые ребята мне сказали, что судье нужен охотник. Говорили, плата хорошая. Это меня и подтолкнуло.
– Я не смогу платить, как судья.
– Я тебя и не прошу. Никаких денег не захочешь. Чтобы я да пресмыкался перед этими армейскими ублюдками?
– Нам нужно было нанять двоих. Пойди скажи Кливу, что одного я уже нашел.
В полумиле за лагерем Ван-Винкля, на лугу, Джон поставил фургоны полукругом. Всех животных распрягли. Сбрую сложили в центре. Двигаться решили в середине дня. Скот напоили и вывели пастись, каждый работник следил за животными своего фургона. Эдди разрешила детям погулять только после того, как Хантли увел мулов.
Билл и Пако тут же принялись за стряпню – первый раз за день. Куски мяса зашипели на чугунном противне. В большом чане замесили тесто для оладьев. Эдди едва успела развести костер, как до нее донесся запах жареного мяса.
Джон шел с Дэллом Ролли вдоль фургонов, проверяя их и грузы. К нему кинулся Диллон:
– Мистер Толлмен, Триш говорит…
– Диллон! – Эдди поспешила перехватить его. – Он сейчас занят.
– Ну, не так уж я и занят. Дэл, подожди меня, я скоро приду. Ну-ка, малыш, что за важную новость ты хочешь сообщить?
– Триш сказала, вы мой папа. У меня никогда раньше не было папы. Мамочка говорила, он был, но не вернулся с войны. Проклятые янки застрелили его.
– Диллон, ради Бога! Подхватывает все, что слышит.
Джон взял мальчика на руки:
– Триш права. Раз я женился на твоей маме, то, стало быть, теперь я твой отец. Годится?
– Да! А у вас был когда-нибудь сын?
– Нет, но сейчас есть. На самом деле у меня два мальчика – ты и Колин.
Джейн Энн повисла у него на руке:
– А девочка у вас есть?
Джон заглянул ей в лицо. Джейн Энн с надеждой смотрела на него. Он подхватил ее и посадил на другую руку.
– Да. И зовут ее Джейн Энн.
Она обвила его шею ручками и прижала губы к уху:
– Можно я буду звать вас папой?
– Я буду рад, если все вы будете так меня звать.
– И Триш? – спросил Диллон.
– Если захочет. – Джон
