Думаю, мой дедушка был белым, по крайней мере частично. Мама и я светлые. Белые люди уничтожают мой народ.
– Ты очень славная, Триш. Твоя красота привлекает мужчин, как банки со сладким – мух. Однажды ты повстречаешь человека, который полюбит тебя и будет лелеять независимо от цвета кожи предков. Я слышала, что есть места, где негры имеют такие же права, как и белые.
– Выдумки! Первый раз слышу. Враки все это. – Триш отжала половую тряпку. Она мыла пол в кухне водой, оставшейся от купания детей. – Вы сказали, что хозяин покончил с собой?
– Я сказала, что Керби мертв. Он был так молод, привлекателен и очень хотел пойти на войну.
– Многие собирались сражаться, чтобы бедные глупые рабы не получили свободу. Думали, негры без мозгов, не обойдутся без белых парней.
– Керби никогда не относился к жизни очень серьезно. Иола говорила, что он очаровывал. Да, конечно, мог. Но Керби был невыносим.
– Что это значит, миссис?
– Он проложил путь в мое сердце и в мою постель и дал мне ребенка. На следующий день после того, как я сказала ему, что он будет отцом, Керби поехал в город и вступил в регулярное войско Арканзаса. Оставил меня здесь одну, беременную. Никогда не писал мне и не ответил ни на одно мое письмо, где я сообщала, что у него родился сын. Конечно, они могли и не дойти до него. Единственный его родственник – дядя в Джонсборо, поэтому я послала письмо туда… Подожди, Триш, дай я помогу тебе вылить лохань.
– Понимаю ваши чувства, – сказала Триш, когда они выносили лохань на крыльцо, чтобы вылить во двор.
– Теперь я думаю, что Керби использовал войну как предлог убраться отсюда и рассчитывал на большое приключение.
Эдди повесила лохань на гвоздь у задней двери и вслед за Триш вошла в дом.
– Вы любили его?
– Может быть, несколько недель. Я была одинока. Время шло, вокруг меня ни души. Но нельзя обвинять во всем Керби. Я не ребенок.
– Вы не знали, что представляет собой грубый мужлан, вот в чем дело, – пробормотала Триш.
Эдди смотрела в зеркало над умывальником и теребила локоны. Она даже не могла восстановить в памяти черты лица Керби. Вспоминала его неутомимость, скрытность: когда спрашивала о его семье, он никогда не говорил о будущем. Иногда ей казалось, что тело Керби с ней, а мысли – где-то далеко.
Она думала, что же расскажет Диллону об отце, когда он подрастет. Что тот любил смеяться, купаться в ручье, качаться на качелях, восхищался хорошей кониной. Что он был сильным и ушел на войну сражаться за великое дело. Да, это она бы сказала. Мальчик имеет право верить, что его отец был славным человеком, даже если в действительности это не так.
Когда Триш взяла башмаки Колина, оттуда выпал кусок воловьей кожи, которым она прикрыла дыру в подошве. Щелкнула языком и засунула стельку обратно, прежде чем поставить под вешалку.
– Мальчишка вырастает из обуви, миссис Эдди.
– Подождем до конца лета, а потом купим ему новые башмаки. Надеюсь, после сбора урожая в школе появится учитель, и они с Джейн Энн пойдут в школу. Ты знала, что Колин очень боится, если его отдадут мистеру Реншоу?
– Да. Он не любит этого человека. Говорит, что тот щипает его при каждом удобном случае и трогает за попу.
Эдди в шоке обернулась:
– Где?
– Ну, вы знаете… здесь. – Триш коснулась руками своего зада.
– Зачем он делает такие вещи?
– Миссис Эдди! Вы ничегошеньки не понимаете в этих мерзостях. Разве не знаете, почему этот старый хрыч трогает Колина?
– Да говорю тебе, что нет! Это правда странно, взрослый человек ведет себя так с мальчиком.
Триш закатила глаза к потолку:
– Ну это уже слишком! Вы что, не знаете, как взрослые мужчины любят мальчиков? – Триш хлопнула себя по бокам. – Хорошо, я расскажу. Миссис Эдди, этот уродливый старый боров хочет не только заставить Колина работать в поле. Он мечтает затащить его в постель.
– В постель? – У Эдди поднялись брови. – Зачем бы ему это понадобилось?
– Потому что он скверный человек, вот почему. Вы прожили здесь всю жизнь и не знаете, что творится в Орлеане, что они делают там на речных судах. – Триш подняла руки вверх. – Если бы я поведала обо всем, что видела собственными глазами, вы бы назвали меня вруньей. И ошиблись бы.
Эдди вгляделась в красивое лицо Триш. Ей было не более пятнадцати, когда она вышла из леса продрогшая, голодная и ослабленная. С тех пор девушка отлучалась с фермы всего несколько раз. Что же так ожесточило ее?
Триш очень редко упоминала о своей прошлой жизни, но однажды сказала, что ее бабушка была очаровательной квартеронкой, а мама – окторонкой. Отец Триш, плантатор, очень любил свою рабыню, но не мог на ней жениться. Девочка жила с матерью в небольшом доме в Новом Орлеане, пока ей не исполнилось десять. После смерти матери отец перевел ее на работу в усадьбу, на кухню. Когда он ушел на войну, его жена, на которой он женился ради денег, продала Триш.
– Плохие дела творятся. Хуже, чем вы думаете. – Озабоченное лицо Триш обрамляли длинные волнистые волосы. – Есть такие изысканные джентльмены, которые ведут себя хуже свиней во время случки – крадут женщин и детей, чтобы забавляться с ними. Некоторые связывают голых женщин и секут их по задницам ивовыми прутьями и делают гадости с маленькими мальчиками вроде Диллона и Колина и маленькими девочками, такими как Джейн Энн.
– Триш! – Потрясенная, Эдди запнулась. – Я не могу поверить…
– Вы лучше послушайте меня. Именно для этого старик Реншоу хочет забрать Колина.
– Но… как?
– Он принудит Колина… играть с его… штукой! Реншоу уже заставлял касаться его.
– О Господи, Господи! – Эдди опустилась в кресло и посмотрела на Триш. – Они делают это? Я никогда не думала…
– Конечно, вы этого не знали. – Триш собиралась изложить подробные детали, но внезапно замолчала и повернула голову к двери. – Шш… – Затем стремительно, как кошка, прыгнула к столу и задула лампу. – Кто-то идет.
– Я пойду посмотрю. – Эдди слышала, как Триш закрыла дверь в кухню и задвинула засов. Мысленно поблагодарила Бога за то, что он одарил девушку тонким слухом, поскольку сама она ничего не услышала.
Эдди схватила ружье. Через щелку в плотно закрытой двери она слышала мужские голоса и видела темные очертания двух всадников, подъезжающих по дорожке. Глубокий песок приглушал звук копыт. Всадники подъехали к крыльцу, помяв при этом любимые клумбы Эдди. Преисполненная яростью, она заперла дверь.
– Говорю тебе, я видел свет. – Хриплый голос, достигший уха Эдди, принадлежал одному из мужчин, пристававших к ним в городе.
– Если они думают, что эта дверца оставит нас снаружи, то ставят не на ту карту. Ха-ха! – Голос звенел от возбуждения.
– Можешь взять себе негритяночку. Я собираюсь пройтись с этой задавакой, задирающей нос.
– Она назвала тебя конским говном. Ха-ха-ха! – Человек с силой ударил в дверь, и та затряслась.
– Грязные пьяницы! – прошептала Эдди. На шум прибежал Колин:
– Миссис Эдди, что это?
– Какие-то проспиртованные свиньи, Колин. Они скоро уйдут.
– Бога… тая ле… ди. Открой дверь. У тебя будет об… щество! – Бух! Бух! – Мы с тобой славно проведем время.
– Давай, женщина, открывай.
– Лучше уходите, пока не накликали на себя серьезную беду. Найдите себе развлечение в городе! – громко крикнула Эдди через закрытую дверь.
– Мы проделали длинный путь и собираемся остаться до утра.
– Вы теряете время. Возвращайтесь в город или откуда вы там прибыли. – Эдди готова была стрелять, чтобы защитить дом и семью.
– Открой дверь! Черт побери! Я не собираюсь повторять дважды! – В голосе теперь была ярость. – Ты приводила парней к той черной девке за бумажки мятежников. А у нас для оплаты монета янки.
В Эдди стремительно нарастал гнев. «Грубые вульгарные звери. Как смеют они так обращаться с нею!»
– Убирайтесь, или я разряжу оба ствола прямо через дверь!
– Нет причин палить, мэм. Мы только хотели улова для наших задниц, вот и все.
– Ну вы, низкие подонки! – завизжала Эдди дрожащим голосом. – Убирайтесь с моего крыльца.
– Отойдите-ка, миссис Эдди, – сказала Триш, собираясь открыть засов. – Я эту шваль заставлю уйти.
– Не открывай дверь, – прошипела Эдди.
– Никто не смеет так разговаривать с вами… Слова Триш были прерваны ударами тяжелых башмаков по двери.
– Если не откроешь дверь, перебьем все окна. Мы ехали не для того, чтобы получить поворот от шлюхи и черной. Если ты не…
Бац!
Прозвучал выстрел с близкого расстояния. Эдди замерла, Триш застыла с разинутым ртом. Настала тишина, которую прервал мужской голос:
– Леди сказала, что ваше присутствие здесь нежелательно. Садитесь на лошадей и уезжайте.
– О Боже!
– Кто ты?
– Мое ружье нацелено на вас.
– Мистер, если хочешь развлечься, мы составим очередь. Эти две вполне могут нас как-то развлечь.
– Кто это?
– Я не знаю. Шш!
– Уезжайте, или я продырявлю ваши шкуры.
– Слушай сюда…
– Он хочет их!
– Меня не интересуют трусы, нападающие на женщин. Проваливайте, или я стреляю!
– Если ты хочешь черную и шлюху – добро пожаловать к ним.
Бах!
– О Боже! Ты подстрелил меня!
– Нет, сейчас это была шляпа. Но в следующий раз будет голова.
– Почему?
– Нужно хорошо подумать, прежде чем так говорить о леди.
– Они не…
– Давай идем. Этот чертов сукин сын пристрелит нас из-за пары кошелок.
До Эдди донесся скрип седел, затем голоса стали удаляться.
– Они
