Первый мир — досовременный или премодерновый — представляют типичные «неудавшиеся государства» типа, как указывает автор, Чечни и некоторых республик бывшего СССР, многих других азиатских и африканских государств (уверен, что и РФ он автоматически помещает сюда). В этом мире существуют те, кто еще не научился или уже разучился организовывать наиболее известное в последнее 300 лет национальное государство — современное, или модерновое, по терминологии Купера.
Послесовременный, или постмодерновый, мир характеризуется «полным разрушением различий между внутренними и внешними делами», «взаимным вмешательством в то, что раньше традиционно считалось исключительно внутренними делами и взаимное надзирательство», «отвержением силы как способа для разрешения споров» и т. д.
Но главное состоит в том, что все же, поскольку приходится, по Куперу, выбирать между только двумя типами мирового порядка — гегемонией или балансом, то следует, безусловно, выбрать гегемонию как более надежный и совершенный тип миропорядка и окончательно признать, что то, «что сегодня необходимо —
Тем, кто жил в советское время, эффективность сего принципа добровольности, в умелых руках всегда оборачивающегося полной принудительностью, хорошо известен.
Но главным оказывается то, что первой и единственной мировой движущей силой признается гегемония постмодернового мира, которая реализуется с помощью совсем нового, но империализма.
Что же получается? В чистом виде — административно-командная система (выдуманная в 80-е годы идеологами «рыночных реформ», особенно преуспел здесь Г.Х. Попов) в мировом масштабе. Только если наши «аналитики» разоблачали советский строй как состоявшуюся административно-командную систему «в одной стране», то популярные сегодня «аналитики» (а правильнее, конечно, идеологи) Запада утверждают административно-командную систему уже в качестве проекта для всего мира.
Причем проекта безотлагательного, от которого зависит буквально все, поскольку «в модерновом мире продолжается секретная гонка по приобретению ядерного оружия. В премо-дерновом мире интересы организованной преступности, включая международный терроризм, растут существенно масштабнее и быстрее, чем само государство. Может, уже и совсем немного времени осталось» («That perhaps is the vision. Can it be realised? Only time will tell. The question is how much time there may be. In the modern world the secret race to acquire nuclear weapons goes on. In the premodern world the interests of organized crime- including international terrorism — grow greater and faster than the state. There may not be much time left»).
И в этой ситуации творческой несостоятельности, поистине доктринально-концептуального дефолта нынешних гегемонов всех мастей России, если ее население хочет остаться в истории, необходимо восстанавливать себя в качестве мировой державы.
Слабость нашей страны не может служить возражением против курса на мировую державу. Обобранность и униженность родной страны должны вызывать у нас боль и стыд, раскаяние, а не желание изобретать объяснения и «теории» по поводу «естественности» и «закономерности» сегодняшнего состояния. Нельзя немощь своей страны превращать в повод для позиционной капитуляции и самооправдания своего прямого или косвенного участия в дальнейшем разграблении и уничтожении.
Дальнейшая слабость России — прямой курс на мировую войну, поскольку упорствование в слабости напрямую провоцирует те элиты, которые воображают себя «гегемонами» и «новыми империалистами», на окончательное уничтожение России. Признаваемая слабость и демонстрируемая угодливость рождают соблазн не только окончательно «поставить на место» РФ, но и смело выходить на глобальный простор без опасения встретить препятствие со стороны России.
Россия как мировая держава — это важный фактор сдерживания сил, которые именно в мировой войне видят единственное средство решения общих и частных проблем.
Вопрос о слабости является не предметом высоконаучных изысканий, а тестом на дееспособность элит в самой России. Либо элиты будут консолидироваться вокруг продолжения эксплуатации слабости страны, вокруг извлечения дохода из слабости, униженности и раздробленности власти в стране — либо элиты сумеют поверить в собственную полноценность и способность к мировой политике. И тогда они скажут примерно следующее: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние за десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут» (И.В. Сталин. «О задачах хозяйственников». Речь на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности, 4 февраля 1931. — Правда n35, 5 февраля 1931). Напомним, что сказавший это ошибся в дате начала войны всего на четыре месяца и семнадцать дней.
Общую ситуацию в мире хорошо отражает заявление профессора Института малазийских и международных исследований (Institute of Malaysian and International Studies (IKMAS) Ли По Пина, который заметил по поводу идеи «постмодернистского государства» Роберта Купера: «Нам, живущим в Юго- Восточной Азии, следует выступить с новой теорией международных отношений, которая бы исходила из уникальных характеристик Юго-Восточной Азии — либо же принять схему Купера и начать пытаться достичь постмодернового статуса» (Malaysia Star, 08.11.2002).
И нам, живущим в Европе и Азии, следует, полагаю, поступить точно так же.
Речь при этом вовсе не идет об антиглобализме или антиглобализации, как это пытаются нередко представить разные отчаявшиеся или стоящие на страже существующего порядка люди.
Очевидная сегодня для всех пошлость глобализации вовсе не стоит того, чтобы продлевать ей жизнь тратой сил и ресурсов на противостояние ей. Помимо протестных и антисистемных форм действия, существуют еще и на порядок более эффективные внесистемные формы, которые оставляют самим мертвецам хоронить свои мертвые дихотомии типа «глобализация — антиглобализация».
На место глобализации Россия должна выйти с инициативой мироизации, т. е. безусловного признания абсолютного права на самостоятельную мировую политику всех народов, стран, транснациональных и иных сообществ мира, права каждого сообщества строить свой собственный мир как вклад в мироразвитие, как всеобщее дело Человечества и без ущерба для любого иного всеобщего мира. Курс на мироизацию фактически означает требование организации справедливого миропорядка и складывание нового мирового сообщества.
Технологической стороной мироизации должно стать складывание коалиции мироразвития.
И здесь прямым партнером может стать Европа, прежде всего Франция, министр иностранных дел (1998 — май 2002 годов) которой Юбер Ведрин (Hubert Vedrine), к примеру, сформулировал в прошлом году позицию близкую к мироизации.
В своем интервью «Новой газете» и русскому сайту «Монд дипломатик» «За глобализацию с человеческим лицом» г-н Юбер Ведрин ясно заявил: «Я полагаю, что весьма экстравагантно отождествлять „движение антиглобалистов“ с террористическими группировками! За исключением нескольких экстремистов или „погромщиков“, огромное большинство их руководства и простых членов отвергает насилие и выражает озабоченность, ощущаемую значительной частью населения. Только вот в чем дело: настоящих вопросов они задают немало, но настоящих ответов на них не имеют… Со своей стороны, правительство Франции хотя и не разделяет в обязательном порядке весь их анализ, но старается поддерживать с ними глубинный диалог по сути дела. В Порту-Алегре, а также на заседаниях в Давосе и в Нью-Йорке члены французского правительства защищали те же идеи и выступали за регулируемую и более человечную глобализацию. Я уже сказал в ООН: необходимо продолжить коалицию против терроризма коалицией за справедливый мир» (http://www.monde-diplomatique.fr/ ru/2002/02/01vedrine).
Вот эта коалиция за справедливый мир («une coalition pour un monde equitable») вместо неумной «коалиции против терроризма» («la coalition contre le terrorisme» — везде выделения Юбера Ведрина), основанная на замечательной идее другого высокопоставленного француза Лионеля Жоспена о переходе к «управляемой», или «обузданной», мондиализации («mondialisation maitrisee»), может и должна стать плацдармом для инициативы России по мироизации вместо глобализации как метод обуздания и управления хаотической и вредной глобализацией.
