инсургентам встретили его решительный отказ. Политические разногласия между супругами случались и раньше, но в этот раз тлевший под спудом конфликт вырвался наружу разрушительным пожаром.
Борис на всю жизнь запомнил тот день, когда полковник Мария Ленард объявила о решении сложить командование бригадой и уйти из семьи.
Крепко прижав к груди старшего сына, мать глухо сказала: «Ты вырастешь и поймешь – для воина нет ничего дороже чести и убеждений. Может быть, тогда ты простишь меня». Резко оттолкнув потрясенного мальчика, она повернулась и ушла. Навсегда!
Потеряв жену, Петр Кузнецов замкнулся от окружающих в одинокой суровости. С тех пор никогда, даже перед сыновьями, он ни единым словом не обмолвился о дальнейшей судьбе их матери.
Однажды, когда Борис уже командовал бригадой и готовился принять бразды правления корпорацией, отец вызвал его к себе.
«Сядь сын. – Голос Петра Кузнецова был тих, за последнее время он сильно сдал. Усилием воли отец встряхнулся и неожиданно жестко сказал, как выстрелил: – Умерла твоя мать».
Потом он взял с Бориса клятву, не верить ни единому плохому слову о ней.
Верная присяге, Мария сражалась на стороне Ульрики в Плеядах и Федеративном Королевстве Арагон. На одном из миров Персея власти ФедКора подстроили ловушку Хуану Ромиресу. Там и сложила голову полковник Ленард, ведя окруженный отряд наемников в безнадежную атаку. Позднее изворотливый герцог открестился от своих людей, которых объявили пиратами и военными преступниками.
Ценой неимоверных затрат Борису удалось раздобыть копию записи последнего сражения матери, сделанную одним из участников трагических событий. Полковник Кузнецов бережно хранил ее, как драгоценную реликвию. Кристалл с записью вмонтировали в его офицерский медальон.
Вихрь воспоминаний, пронесшийся в голове Бориса, заставил его выбрать самую мягкую форму обращения с братом.
– По-моему, братишка, мы уже обсуждали этот вопрос, но я готов снова выслушать тебя. – Он искренне улыбнулся и указал на свободное кресло. – Садись и поговорим.
С Алексом явно творилось что-то неладное. Последовав приглашению, он всем видом постарался подчеркнуть, что выполняет приказ.
– Позвольте спросить, майор, какая муха вас сегодня укусила? – попытался пошутить хозяин кабинета.
– Все та же, полковник, все та же.
Борис понял – легкого разговора не получается, и изменил подход.
– Послушай, я не хочу взывать к служебному долгу и тем более затевать дискуссию о морально- этической стороне твоего рапорта. Похоже, пришла пора разобраться в наших личных отношениях. Давай на чистоту!
– Давай!
– Хорошо. – Он немного помолчал, собираясь с мыслями. – С чего это ты вообразил, будто я ставлю тебе палки в колеса?
Кузнецов-младший промолчал.
– Заметь, я ни слова не сказал, когда ты пригласил в Крепость наемников, – мягко продолжил Борис. – Ты такой же владелец корпорации, как и я. Мьёлнир принадлежит тебе по праву, и ты волен здесь распоряжаться.
– Конечно, ты ни слова не сказал! – взвился Алекс. – Ты просто взял и отослал всех батальонных механиков в горы. Моих механиков! Нашлась сверхважная работа, да?!
– В горах строят взлетно-посадочные полосы и пытаются реанимировать парочку древних рудовозов, – сдержанно ответил Борис и попытался воззвать к разуму разобиженного юнца. – Ты же прекрасно знаешь, наших транспортов не хватит для эвакуации населения планеты.
– Ну вот, опять! – Майор гневно стукнул по колену нервно сжатым кулаком. – Ты единственный человек на Мьёлнире, от которого я постоянно слышу это проклятое слово «эвакуация». Похоже, у вас навязчивая идея, полковник!
– Я так не думаю, – улыбнулся тот. – Вчера заходил губернатор Ноланд и очень живо интересовался ходом работ. Видишь, по крайней мере еще один человек разделяет мою точку зрения.
– Ноланд всегда был паникером… – Алекс осекся, сообразив, что наносит брату незаслуженное оскорбление.
Немного помолчав, он упрямо заявил:
– У нас достаточно сил для обороны планеты.
– Именно поэтому я и стараюсь их сберечь.
Борис и предположить не мог, что столь очевидное утверждение вызовет такую бурную реакцию.
– Сберечь?!
Алекс вскочил и яростно выкрикнул:
– Меня беречь не надо! Любимчика из меня делаешь?! Не выйдет!
– Сядь, сопляк!
Некоторое время братья молча боролись взглядами.
Овладев собой, старший глухо произнес:
– Ты этого не говорил, я этого не слышал, понял?!
