– Сола, убирайся отсюда! – выкрикнул он первое, что пришло ему в голову. Он был почти голый и выглядел так, словно продирался через заросли джунглей.
Сола ничего не ответила, разглядывая Спока. Кирк, проследив за ее взглядом, обернулся, увидел Спока и коротко, резко, грязно выругался.
– Помоги ему, – сказал вулканец, – он сможет добраться до тебя вон по тому уступу. – Спок указал рукой в сторону полуразрушенного коридора, где в массиве стены было несколько выбоин для ног, по которым достаточно подвижный человек мог добраться до безопасного места, скорее всего, стена скрывала от Кирка этот путь к спасению.
Но как только Кирк начнет продвигаться к выступу, дорогу ему преградит мощное псионное поле. Лишь соединившись с Солой и обретя в ней надежного защитника, сумеет он добраться до выступа и перебраться через него. И нельзя упускать этой возможности, ведь один из них может и должен спастись. Но пусть это будет капитан.
Тут Спок заметил тонкую водопроводную трубу, выступающую из стены на уровне его ног. Длина ее составляла не больше пятнадцати футов, провисших над кипящей лавой.
Если труба выдержит вес вулканца, если сам он не сделает ни одного неверного движения, то была вероятность того, что он доберется до конца трубы и сможет прыгнуть достаточно далеко, чтобы достичь безопасного места. Но к двум «если» необходимо было добавить и третье: если псионное поле не перехватит Спока в самом начале его пути.
Кирк тоже заметил вероятную возможность спасения и крикнул Соле:
– Спок сумеет пробраться вон по той водопроводной трубе. Забери сначала его. – Потом попытался осмотреть свой уступ, подполз к его краю и наткнулся на стену псионного поля.
Отпрянув назад, Кирк поднял глаза на Солу, прищурился и сказал:
– Вон оно в чем дело! Путь к нашему спасению проложен через объединение с тобой?
– Да, – мрачно подтвердила Сола. И я могу спасти лишь одного из вас, хотя бы попытаться это сделать. Но только одного. И только соединившись с ним.
– Тогда спасай Спока, – не раздумывая выкрикнул Кирк.
– Ни в коем случае! – возразил Спок. – Это исключено. – Он обратился к Соле: «Вызволяй его и уходите как можно скорей. Вы будете отвлекать внимание поля Средоточия, а я тем временем смогу передвигаться, используя возможности вулканца. Идите!»
По сути дела, мысль, высказанная Споком, была неплохой уловкой, опровергающей легенду о том, что вулканцы не способны лгать. И Сола даже не стала обсуждать ее: Кирк не стронется с места, пока не поверит в заведомую ложь. А он никогда не поверит в нее, что сразу же и подтвердил:
– Мистер Спок, вы меня не проведете. Я не сделаю ни шага, пока вы не покините эту преисподнюю. А как только покините, у меня появятся неплохие шансы на спасение. – Кирк повысил голос. – Мистер Спок, выбирайтесь отсюда любыми способами и без всяких возражений. Это приказ!
Спок склонил голову, посмотрел на него и ответил:
– Я отказываюсь подчиняться, капитан. Возникшие обстоятельства превыше служебной дисциплины.
Сола переводила взгляд с одного на другого. Оба они были в ее руках две судьбы в одной паре рук. Все зависело от ее выбора. Но она готова была поменяться местом с любым из них, чтобы не принимать никакого решения. И погубить обоих. И погибнуть самой.
Окончательно осознав невозможность выбора, Сола растерялась. И на нее нахлынули бессвязные обрывки воспоминаний: вот она впервые разглядывает Кирка на поляне – его белое лицо, его долгий-долгий взгляд и внезапную заинтересованность этого взгляда; Кирк услышал имя Солы Тэйн… И тот же Кирк, по сути дела, возвращающийся из состояния клинической смерти на корабле-разведчике, потому что она не позволила ему «уйти»… Кирк, отсылающий ее сбивать оковы со Спока и разгонять кружащихся над ним стервятников, пока вулканец не станет совершенно свободным… Кирк в дупле огнедышащего дракона… Кирк, спрыгивающий с дерева в самую гущу схватки с десятифутовыми полулюдьми-полуживотными, сражающийся своей легкой дубинкой, как непобедимый Геракл… И, наконец, Кирк, идущий в преисподню закладывать свою душу дьяволу ради свободы и счастья своего друга с женщиной, которую полюбил сам…
Но есть и Спок. Да, Сола видела его влачащим на себе цепи, скалу, стервятников-грифов и прочие условности. Но она видела его и обретающим свободу… пусть и на короткое время. В это время он был откровенным, как никогда, искренним и… уязвимым, оказавшись в ее власти. Вулканец не нашел убежища за своей «Великой стеной» и решил удалиться, чтобы найти выход из внутренних противоречий. Он никогда не забывал о Кирке и никогда не примирится с его жертвой…
Нет, между такими мужчинами нельзя выбирать. И нельзя не выбирать.
Отказ от выбора равносилен предательству.
И тут в сознании Солы прозвучал голос:
– Теперь ты осознала всю трудность своей проблемы? – спрашивал Солженов, представ перед ней односторонней голограммой, так что ни Кирк, ни Спок не могли его видеть.
– Да, – безмолвно ответила Сола и услышала беззвучный смех.
– Это и есть дилемма настоящего дьявола. Вы все полагали, что Гейлбрейс искушает вас. Глупцы! Вашим дьяволом-искусителем был и остаюсь я. Ты готова заплатить мне за то, чтобы они никогда не узнали твоего выбора?
У Солы перехватило дыхание.
– Что же ты запросишь с меня?
– Нечто большее, чем твоя душа.
Идти становилось все трудней, а ощущение незримого присутствия «Единства» все кошмарней. И настал миг, когда Маккой наткнулся на плотное псионное поле. Сканер никак не среагировал на него, зато живот доктора отозвался резкими спазмами, а ноги полной беспомощностью. Мистер Добиус был не в лучшем состоянии: он не мог сдвинуться с места из-за того, что два его мозга не могли придти к согласию.
Гейлбрейс, видя их затруднения, удовлетворенно заметил:
– Вы хотели испытать на себе «Единство»? Вот и пришло ваше время. Он протянул руку, дотронулся ею до лица Маккоя.
Доктор не стал сопротивляться, только покрепче сжал челюсти, потом произнес:
– Вытащите их оттуда.
– Сначала нам надо попасть туда через мистера Добиуса, – ответил Гейлбрейс, растворяя сознание Маккоя в «Единстве».
После короткого замешательства доктор с изрядной долей любопытства обнаружил, что смотрит на мир чужими глазами, ощущает себя в чужом здоровенном теле, испытывая непреклонную решимость добиться поставленной цели. В следующее мгновение он уже смотрел глазами Добиуса. Последовало еще одно перемещение, и Маккой осознал, что они втроем попали в поток «Тотального Единства». Поток был мощный, всепроникающий, но неожиданно в нем почувствовались какие-то завихрения, стремительные противотоки, свидетельствующие о беспорядке, неповиновении, о прямом бунте.
«Тотальное Единство» охватило смятение и каждой своей отдельной «клеточкой» оно сознавало, что вулкан вышел из повиновения и вот-вот все рухнет. Но все частицы удерживались на своем посту спокойной волей Солженова, который как бы завис в пространстве над огненным потоком лавы, не спуская глаз с Солы Тэйн, одиноко стоявшей на крохотном уступе среди огнедышащего озера.
Но вот Солженов почувствовал присутствие Гейлбрейса и голографическое изображение его повернулось лицом к послу и сопровождавшим его людям.
Неожиданно для себя Маккой стал видеть глазами властелина этой преисподней, услышал его мысленный приказ сформировать голограммы Гейлбрейса, Добиуса и его. Что в считанные секунды и было исполнено. Кирк, Спок и Сола вскинули головы вверх, и Маккой увидел их уже своими глазами, хоть мог еще смутно улавливать мысли обоих «Единств».
– Как видите, Гейлбрейс, и вы, доктор, – заговорил Солженов, – а также и ваш сопровождающий, испытание уже началось. Сола может спасти только одного из них, соединившись с ним и став моим орудием. Это выбор между жизнью и смертью. Мне совершенно безразлично, какого мужчину она
