— Ничего?
— Вообще ничего, — бросила Мора и выпрыгнула из кровати. Она босиком подбежала к лампе и погасила ее. — Я не боюсь темноты, я не боюсь грома, я не боюсь тебя!
Она стояла перед ним, подбоченившись, совершенно забыв о том, как выглядит, а звездный свет скользил по ее прекрасному лицу и струящимся волосам, мягко освещая каждый изгиб тела под тонкой ночной рубашкой.
— Тогда, думаю, ты не станешь возражать против того, чтобы жить тут в полном одиночестве, как только я уберусь отсюда? — медленно спросил Куинн.
— Возражать? Я сказала — мне будет гораздо спокойней и тише.
— Хорошо. Я скоро уеду по делам…
— Опять нанялся кого-то убить?
— Только не уезжай, пока не наймешь работников на ранчо. Да, кстати. Я хотела спросить: у нас есть все-таки хоть какой-то скот?
Брови Куинна Лесситера резко поднялись.
— Еще нет.
— Что же это за ранчо, на котором нет коров и быков?
— Обыкновенное, которое в самом начале. — Куинн пожал плечами. — С каких это пор ты так раскомандовалась?
— С тех пор, как меня разбудил среди ночи один незнакомец. Он стоял у моей постели.
— Я не совсем незнакомец, Мора. Уже нет. Разве не так?
— Не напоминай мне ни о чем. — Внезапно Мора задрожала и опустила глаза. И мысленно ахнула. До нее наконец дошло, что она стоит перед ним в пятне звездного света в одной лишь ночной рубашке и на ней больше ничегошеньки нет.
Мора помчалась обратно, нырнула в постель и натянула на себя одеяло.
— Будь любезен, закрой дверь, когда будешь уходить.
Он угрожающе шагнул к ней.
— Ты выпроваживаешь меня отсюда?
— Ты же сказал, что не собираешься оставаться в спальне!
Куинн бросил простыни на пол, перешагнул через них и подошел к кровати раньше, чем Мора успела выдохнуть.
— А если я останусь? — спросил он, садясь рядом с ней. Одним быстрым движением он выдернул одеяло из ее стиснутых пальцев и притянул Мору к своей груди с такой легкостью, что у нее закружилась голова.
— Я… я думала, мы договорились…
— Мы договорились.
— Тогда — почему… почему ты в этой постели… со мной?
— Я не в постели все-таки, а на постели. — Он с силой стиснул ее запястья, его лицо замерло всего в дюйме от ее лица. Мора едва сдерживалась; она ощущала силу, исходившую от Куинна, которая, казалось, заполнила всю спальню. Ее нервы были натянуты до предела.
— Это нехорошо, — сумела проговорить она дрожащими губами.
Куинн смотрел на ее рот. Поцелуй он ее снова, погладь ее волосы или тело, она бы не устояла…
В какую-то секунду Мора подумала, что он собирается… Она заметила голод в его глазах, ощутила желание, пожирающее его изнутри, страсть, воспламеняющую гладкое, мощное тело. И испытала удовлетворение и удивление. И трепет…
Но вдруг он резко отодвинулся и уставился на Мору, прерывисто дыша.
— Ты права. Это нехорошо. Если ты думаешь, что можешь совращать меня, слоняясь вокруг…
— Совращать тебя! Я когда-нибудь пыталась тебя совращать? Это ты льстивыми речами заманил меня к себе в комнату той ночью, чтобы я легла с тобой…
— Да, ну, в общем, я не собираюсь повторить ту ошибку, — безжалостно прервал ее Куинн.
— Мы оба не собираемся этого делать!
Он нагнулся, поднял с пола простыни и, громко стуча каблуками, прошагал к двери.
— Прекрасно. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи!
Когда дверь за ним захлопнулась, Мора запустила в нее своей подушкой. «Черт бы тебя побрал, Куинн Лесситер!»
Постель показалась ей холодной, одинокой и пустой. Такой же, как ее собственное сердце.
Море нестерпимо хотелось плакать, но она решительно сопротивлялась слезам.
Куинн ее желал. В тот миг, когда ее сердце почти остановилось, когда они были так близко друг от друга, что могли поцеловаться, когда его глаза горели, глядя в ее глаза, в глубине души она понимала, что в эту ночь он ее желает. Но он боялся попасть в ловушку. Он избегал всего, что привязало бы его к ранчо. Куинн вознамерился держать ее на расстоянии вытянутой руки. И быть свободным.
«Ты не смеешь даже думать о том, чтобы влюбиться в него, — предупредила себя Мора, укладывая подушку на место и снова ложась в постель. — Или разрешить ему завладеть твоим сердцем. Даже частицей его. Это самое плохое, что ты можешь сделать. Он тебя не любит и никогда не полюбит, поэтому даже не надейся на то, что все может быть по-другому… не надейся».
Она лежала и настраивала себя против Куинна, но усталость во всем теле взяла свое. Мора заснула глубоко и крепко.
Утром, когда она проснулась, в комнату уже проникал неяркий солнечный свет. Куинна в доме не было. Ее муж, охотник на людей, был неизвестно где.
Глава 16
Не обращая внимания на мартовский холод, Мора пошла к ручью умыться, потом надела самое старое платье. Сегодня будет трудный день — ей предстоит большая работа. Так много нужно сделать в доме и вокруг, а еще съездить в город за провизией и всем необходимым для жизни. Мало что из того, что она обнаружила в доме вчера вечером — тарелки, горшки, даже мебель, — им пригодится, поэтому придется накупить очень много вещей, чтобы сделать жилье удобным. Не говоря уже о муке, сахаре, картошке, луке, говядине, сыре…
Список казался бесконечным.
Время шло, а Куинна все не было.
К длинному списку необходимого она прибавила еще один пункт: выяснить, куда подевался Куинн.
«Ты замужем всего несколько дней, а он уже тебя бросил», — подумала Мора недовольно. Но в глубине души она понимала: как ни отвратительна должна быть Куинну мысль о том, что его поймали в брачные силки, он непременно вернется, чтобы наладить работу на ранчо ради нее и их ребенка.
Мора обследовала скудные припасы на кухне, нашла кофе, галеты, банку консервированных персиков и четыре яйца. Она разбила яйца в миску и поставила сковородку на плиту, потом пошла к двери посмотреть, не видно ли на горизонте мужа. Она сильно проголодалась, но не хотела готовить завтрак, пока Куинн не вернулся. Не дело подавать ему холодную еду в их первое утро в новом доме.
В конце концов, у бедняги сейчас довольно трудное время: ему надо привыкнуть к положению женатого мужчины, а остывшая яичница может довести его до крайности. Мора улыбнулась своим нелепым мыслям.
Попытка приручить бродягу, сделать его послушным и счастливым с помощью горячей яичницы-болтуньи показалась ей настолько забавной, что она расхохоталась.
— Я надеюсь, ты это оценишь, потому что я делаю все ради тебя, малыш, — сказала она той новой жизни, которая развивалась у нее внутри.
— Что ты делаешь и для кого? — раздался у нее за спиной глубокий голос Куинна.
Мора резко повернулась и бедром едва не сбила раскаленную сковороду с плиты. Она схватила ее за ручку и держала, задыхаясь, так как сильно обожглась.
— Что с тобой, черт возьми? — Куинн мигом оказался рядом и уже держал ее за запястье; его глаза сузились при виде ее покрасневшей ладони.
— Сковородка оказалась немного горячей, — ответила Мора. — Ничего страшного, я не сильно обожглась.
— Тебе повезло, — буркнул Куинн, все еще не выпуская ее руку.
— Ты меня напугал. — Она попыталась не думать о его прикосновении, но внезапно ей стало трудно дышать. Жаворонок за окном заливался, но ей казалось, что его пение доносится откуда-то из дальней дали. Она попалась как в сети, застигнутая напряженным взглядом серых глаз Куинна.
Мора надеялась, что он не заметит, как скачет ее пульс под его рукой. Глубоко вздохнув, она пристально взглянула на него.
— У тебя уже входит в привычку незаметно подкрадываться ко мне, — укорила его Мора, выскальзывая наконец из его рук.
— Ничего подобного. — Он покачал головой. — Просто вы, леди, слишком нервная особа для этих мест. Что я могу для тебя сделать?
Мора могла бы напомнить ему кое о чем, что он уже сделал с ней, и была бы не прочь, если бы он это повторил. Но она испугалась, что подобное может произойти прямо на кухне, средь бела дня. Куинн был такой возбужденный, куда-то исчез рано утром, напомнила она себе и решила не делать ничего, что могло бы снова его спугнуть. Пускай сначала позавтракает, решила она.
— Я просто не люблю неожиданностей, — пробормотала Мора, изо всех сил противясь желанию снять шляпу с его красивой головы, подняться на цыпочки и поцеловать.
Она повернулась к плите и принялась готовить, не желая показать, какой по-настоящему счастливой она себя чувствует из-за того, что он вернулся.
— Где ты был? Я проголодалась, — заметила она небрежно.
— Нанес визит соседям.
— Соседям? У нас есть соседи?
— Самые настоящие, — ответил он, как обычно растягивая слова. — Они были более чем счастливы провернуть небольшое дельце.
— О чем ты?
— Я купил нам — вам — двести пятьдесят голов скота и нанял работника, который будет за ними присматривать.
— Господи, ты не тратишь время попусту, верно?
— Я же тебе говорил, что собираюсь это сделать.
Мора почувствовала на себе его пристальный взгляд, когда выливала яйца на раскаленную шипящую сковороду, и готова была зашипеть сама. Он говорил о коровах, но выражение его лица было теплым. Она вспомнила о том, как он привлек ее к себе вчера вечером, застенчиво заправила прядь волос за ухо, а потом подвинула к нему банку с персиками.
— Ты не против ее открыть и выложить персики в миску? — спросила Мора, чувствуя, как заливается румянцем под его
