встретились.
«Прости меня, любимая, – хотел сказать Доминик. – был не прав. Я пришел слишком поздно. Флетчер победил, я не смог убить тебя первым!»
Он не успел ничего сказать, так как через секунду пронзивший воздух страшный звон всех колоколов города, словно посходивших с ума, слился в мощный набатный грохот.
Доминик принялся хохотать. Флетчер, застигнутый над открытой шахтой колодца, выронив бадью, ухватился обеими руками за шатающийся столб. Цепь рванулась и загремела, разматываясь и, как змея, стала втягиваться в колодец.
– Колокола! – жутко закричал Флетчер. – Проклятые колокола!
– Тяжелые камни сдвинутся со своих мест и низвергнутся на твою голову. И каждый колокол зазвонит сам по себе, вынося тебе приговор. Будь ты проклят, Джерроу Флетчер! – Это кричала Кэтриона под грохот падающих камней, казалось, танцующая в вихре розовых лепестков.
Земля снова задрожала, и плиты встали на дыбы, как молодые жеребята. Железные звенья громко клацали, проваливаясь в темноту. Флетчер дернул ногой, пытаясь дотянуться до перекладины, и попал лодыжкой в цепь. Нога тут же соскочила с выступа. Раздался страшный крик. Цепь рванулась еще раз, и стало слышно, как ломаются кости. Рука Флетчера попыталась уцепиться за дерево, но пальцы соскользнули. Он судорожно глотнул воздух, чувствуя, что срывается с крутящегося ворота.
– Спасите меня! Спасите меня! – падая, кричал он.
– Нет тебе спасения! Это за рядового Смита, за моего кучера, за французского офицера на полуострове! За сожженную деревню и оставленных без крова людей! За ребенка, родившегося прежде времени! И за то, что ты готовил для Кэтрионы! Это тебе мое проклятие вместо спасения!
Доминик поморщился, когда волна боли прокатилась по искалеченной руке.
Когда Флетчер исчез в пустоте, каменный остов колодца начал крошиться. Деревянные столбы вздыбились и повалились на ворот, а сверху падали шифер и камни.
В ночном небе стоял мелодичный перезвон. Доминик взглянул вверх, и мир показался ему совершенно черным. Старческий голос кричал: «Ты не умрешь в постели, Джерроу Флетчер, ибо проклятие висит над тобой! Могила твоя уже выкопана. He явился еще человек, который обозначит день и час. Но этот человек идет».
Доминик проснулся в гостинице, в своей постели. В комнате никого не было. Земной шар, похоже, вернулся в свой прежний безопасный ритм.
Он попытался сесть; все его тело ныло от ушибов, пульсирующая боль в ребрах не позволяла даже притронуться к ним. Грудная клетка была перетянута чистой льняной материей, в правой ладони под повязкой пульсирующая боль бодро выстукивала адскую дробь в одном ритме с дыханием.
Не обращая внимания на боль, Доминик попробовал пошевелить пальцами. Ничего не вышло. Повреждены сухожилия? Если он не сможет пользоваться правой рукой, какая от него, к черту, помощь в диких краях? А он-то собрался оставить свои обязанности, родину, забыть свое предназначение, чтобы быть с Кэтрионой. Теперь соблазн отпал сам собой. В сознание четко врезались слова: «Твоя правая рука, Доминик Уиндхэм!»
Он решил не зацикливаться на своем увечье и переключиться мыслями на что-нибудь более приятное. Кто-то вымыл его и одел в ночную рубашку. Он потрогал левой рукой голову. Волосы тоже чистые – их вымыли и высушили, пока он лежал в беспамятстве. Проклятие! Как долго он спал, черт подери?
Доминик уронил голову на подушку и уставился в потолок, мечтая, чтобы поскорее пришла Кэтриона.
Наконец она вошла почти неслышными шагами.
– Вы проснулись?
Потрескавшаяся штукатурка напоминала крошечную мозаику, а может, паутину. Не отводя глаз от потолка, Доминик старался не обнаруживать своих эмоций.
– Конечно, проснулся, – бодро сказал он и тотчас спросил: – Город сильно пострадал?
– От землетрясения? – Кэтриона подошла к кровати и встала достаточно близко, чтобы он мог уловить ее аромат.
Желание пробудилось мгновенно, но теперь он не обращал на него внимания.
– Да, кое-где есть разрушения. Сильно покорежило крышу городской тюрьмы – она чуть совсем не слетела, когда ее приподняло на несколько футов. Почти все трубы развалились, и с них попадало много камней. Говорят, колокола трезвонили целую минуту, когда затрясло башни. Грохот был просто грандиозный: люди выбегали из домов в ночных рубашках, но, слава Богу, никто не погиб.
– За исключением Джерроу Флетчера? – Доминик быстро взглянул на нее.
– Да, он утонул в колодце, а сверху его завалило камнями. Я рада его смерти. Надеюсь, это не грешно? Готовил могилу для других, а похоронил себя.
– Выходит, природа сама совершила кровавый акт возмездия и убила подонка? Черт побери, я тоже рад! Скажите, пророчества Изабель всегда сбываются таким драматическим образом?
– Иногда. – Кэтриона беспокойно посмотрела на свои руки. – Но вы и без того могли взять верх над ним с помощью ваших бесчестных трюков.
– Бесчестных? – Доминик потянулся и немедленно пожалел об этом. – Вы не считаете, что при подобных обстоятельствах даже самый строгий кодекс чести допускает любые необходимые способы обороны?
– Я не это имела в виду. – Кэтриона села на стул у кровати. – Лорд Стэнстед сказал, что вы получили послание.
– Он невредим, надеюсь?
– У него шишка на голове, и он еще не совсем опомнился. Проспал все землетрясение, а потом пошел сообщить властям, что Флетчер упал в колодец. О вашей дуэли он даже не упомянул, хотя я ему все рассказала. А что было в письме? Это касается Эндрю и миссис Макки, не так ли?
– Они были в Нэрне, но уехали до нашего приезда.
– А вы, конечно, не подумали предупредить меня. Вы что, не могли сказать мне, куда едете? Неужели вы не ожидали засады?
– Я дорого заплатил за свою самонадеянность.
Кэтриона вскинула подбородок:
– Харрис и Флетчер вытащили меня из постели, завязали мне глаза и держали в темноте до самого последнего момента.
– А что случилось с теми шотландцами?
– Уехали домой, на запад. Хотя, правда, домов у них уже нет – теперь их ждет только морской берег.
– Это вы выкупали меня? И волосы вымыли.
Кэтриона покраснела.
– На вас была тина и налипли водоросли. Потом вы уснули.
Она поднялась, собираясь уйти.
– Кэтриона...
– Да?
– Нет, ничего. – Доминик отвернулся к стене. – Идите.
– Ну и упрямый мужчина! – Она неуверенно улыбнулась. – Доктор говорит, что вы везучий. Ваша рука заживет, и вы сможете ею пользоваться, но для этого потребуется какое-то время; Повреждение серьезное, и наверняка останется шрам. Мне очень жаль. Я так наслаждалась этой рукой, когда она была на мне...
Доминик усилием воли заставил себя подняться с постели. С трудом одевшись и повязав одной рукой галстук, он подергал колокольчик. Горничная принесла еду. После завтрака пришел доктор менять повязку. Перетерпев боль, пока развязывали руку, Доминик посмотрел на свою развороченную ладонь и содрогнулся. «Я наслаждалась этой рукой, когда она была на мне». Доктор ограничился перевязкой и банальными рекомендациями. Когда он ушел, Доминик выглянул в коридор. Комната Кэтрионы находилась через две двери, а Стэнстеда поселили рядом с ней. В конце коридора из общей гостиной сквозь полуоткрытую дверь доносились странные звуки – пронзительный детский крик, сопровождаемый смехом.
