беспокойство. Вы, наверное, в это не верите?
Кэтриона поднялась на ноги и помогла Розмари сесть в кресло.
– Любовь сводит людей с ума. Сердцу трудно внушить, чтобы оно любило разумно. Но ведь Эндрю – сын лорда Стэнстеда, не так ли?
Розмари как-то странно взглянула на собеседницу и схватила ее за руку.
– О да! Доминик никогда не поощрял моих притязаний и никогда не обнадеживал меня. На самом деле он пытался заставить меня вернуться к Стэнстеду. Мы даже заключили сделку, вернее, я заставила его сделать это, когда он стал давить на меня, чтобы я вернулась в Лондон. Наверное, я была тогда просто сумасшедшей...
– Я не могу судить, пока не узнаю условий вашего соглашения. – Кэтриона присела рядом с ней.
– Все было довольно просто, – пояснила Розмари. – Идею я позаимствовала из одного рассказа. Я сказала Доминику, что не вернусь, пока Стэнстед не выпьет целое озеро, не взберется на церковную крышу и не подарит мне сына. Конечно, мне следовало знать, что Доминик справится с первыми двумя условиями. А что касается сына, то тут уж я сама помогла, в минуту слабости. Правда, я была уверена, что он никогда об этом не узнает.
– Значит, вы... Я думаю, вы все-таки любили своего мужа, леди Стэнстед!
– Не знаю. – Розмари опустила голову. – Но я зачала от него ребенка... – Она помолчала. – Доминик сказал мне в Эдинбурге, что Стэнстед выполнил два других условия.
Озеро, правда, было искусственное, в доме леди Бингхэм, но шпиль вполне реальный, и взбираться на него было довольно трудно. Никогда бы не подумала, что мой муж такой храбрый!
– Я присутствовала при этом, – хладнокровно заметила Кэтриона. – Это очень высокий шпиль.
– Так вот ради чего совершалось то безумное восхождение на церковную крышу! Теперь-то наконец выяснилось, что это не была просто эскапада пьяного...
Розмари отвела глаза:
– Я была ослеплена Домиником, блеском его славы. Во время войны он был офицером разведки, вы ведь знаете об этом? И потом, он красив как бог – все женщины в Лондоне по нему с ума сходят. Такие мужчины не бывают хорошими мужьями и отцами, верно? И даже как любовники они ненадежны из-за своего непостоянства.
– Но почему он проявил столь энергичное участие в спасении вашего брака? Если майор Уиндхэм не любил вас, то какое ему было дело до вашей жизни?
Розмари встала и разгладила складки модного платья.
– Пока я оставалась в Эдинбурге, его жена не поехала бы в Лондон. Доминик надеялся, что, если я вернусь к своему мужу, Генриетта вернется к нему. Это было глупо, просто безумно с его стороны – она никогда не сделала бы этого.
– Но почему вы вышли замуж за лорда Стэнстеда, если любили другого?
Темные глаза посмотрели на Кэтриону с легкой насмешкой.
– В Англии все не так просто. Леди нашего круга не вступают в брак по любви. Только выйдя замуж, я могла рассчитывать на взаимность Доминика. Он не стал бы рассматривать меня даже как потенциальную любовницу, пока я оставалась девственницей.
Доминик, застонав, слегка пошевелился на полу, и Розмари тотчас выпорхнула из комнаты. Кэтриона подошла к нему и опустилась рядом с ним на колени. Все это было для нее непостижимо – английские аристократы, их сердечные тайны и сумасшедшие игры. Как ей, здравомыслящей девушке из Шотландии, могло прийти в голову, что она сумеет победить этого человека, если он был таким мастером интриги?
Веки Доминика затрепетали и приоткрылись; он пристально посмотрел на нее.
– Я потерял сознание. Боже мой, какой стыд! Ваши голоса доносились до меня как будто из колодца. – Поморщившись, он приподнялся, оберегая раненую руку. – Розмари рассказала вам о нашей с ней сделке?
Кэтриона кивнула. О, если бы она могла понянчить свое раненое сердце так же легко в собственной ладони!
– Трагедия и комедия нередко спят в одной постели, – сказал Доминик. – Весьма искусная стратегия – увезти Генриетту с собой в Шотландию. Блестящая задумка! Разумеется, это вынудило меня видеться с Розмари, даже согласиться с сумасшедшими условиями, чтобы заставить ее вернуться к мужу.
– Розмари убежала потому, что любила вас, и взяла Генриетту с собой, чтобы отобрать у вас всякий шанс наладить жизнь со своей женой.
Кэтриона видела, как Доминик изо всех сил сдерживает смех.
– Ну да, Розмари похитила Генриетту, потому что решила, будто любит меня. Но я не уверен, знала ли она себя на самом деле.
Глава 18
Доминику помогли перебраться в его комнату и лечь в постель. К ночи у него поднялся жар. Кэтриона не могла уехать, пока не миновала опасность, хотя принятое ею решение ничуть не поколебалось. Она знала, что весть о гибели Флетчера скоро дойдет до Англии и Ратли пришлет нового управляющего. Тогда в долине снова начнется чистка. Останется ли Доминик Уиндхэм жив или нет, поправится полностью или останется со скрюченной рукой, теперь не играло роли – Кэтриона Макноррин отбудет со своим кланом в Канаду, и их пути больше никогда не пересекутся. Но как не повидаться с ним, когда он лежит у себя в номере! А вдруг ее визит окажется мучителен для них обоих? Наблюдать двух других влюбленных, открывших себя друг для друга, было для нее еще тяжелее. Теперь вместе с Эндрю они наконец стали семьей: Розмари занималась шитьем, и с каждым новым стежком этот союз укреплялся. Когда Стэнстед увидел ее в гостинице, он чуть не потерял дар речи: в первый момент лицо его горело так ярко, что даже веснушки на нем сделались незаметными.
– Розмари? Слава Богу, ты здесь!
Эндрю посмотрел на него и нахмурился, но потом вдруг засмеялся.
– Это бобан, твой отец, – сказала миссис Макки, мешая гэльские слова с английскими. – Скажи папе: «Меня зовут Эндрю».
– Длю! – крикнул малыш и протянул к Стэнстеду пухлые ручонки.
Лорд Стэнстед с нежностью взял на руки своего маленького сынишку. Розмари позволила им как следует познакомиться. Когда миссис Макки забрала мальчика, чтобы уложить его спать, Стэнстед встретился взглядом с женой и увел ее в свою комнату. Позже они вышли рука об руку, спокойно беседуя. Кэтриона даже подумала, что, возможно, Розмари просила прощения у своего мужа. Впрочем, он был уже прощен, по милости своего чернобрового сына, унаследовавшего подбородок Ратли и темные глаза матери. Стэнстед же был готов предложить жене свою любовь, а Розмари – принять ее. Таким образом, для Эндрю его странствия закончились счастливо и в ближайшее время он должен был наконец обрести свой дом.
Но все это завершилось так удачно только потому, что ребенок был англичанином. А вот у шотландских горцев, которых силой выгонят из долины, не будет своего дома.
Утром снова пришел доктор и сказал, что кризис позади. Кэтриона принялась дотошно расспрашивать его о руке Доминика.
– О, я полагаю, он сможет ею пользоваться, – успокоил ее врач. – Сухожилия целы, и если он даст себе отдых, а также впредь воздержится от нагрузки, все восстановится. Эти ткани вообще довольно легко срастаются. Но, конечно, после такого повреждения рука будет не столь сильна, как прежде. – Он взял свою шляпу и трость, сунул под мышку докторский саквояж и откланялся.
Значит, в любом случае у них ничего не получится. Даже если она смягчится и поддастся соблазну, Доминик все равно не сможет существовать в необжитых местах, где не на что больше надеяться, кроме как на силу собственных рук.
Кэтриона не заметила, как оказалась на улице. Она бродила по городу, глядя на повреждения, причиненные землетрясением. Крыша тюрьмы была сорвана и помята, почти все каминные трубы разрушились. Правда, осыпавшиеся камни уже повсюду убрали с растрескавшихся плит тротуаров. Скоро Инвернесс восстановят, но он уже никогда не будет прежним.
Ничто в этом мире не будет прежним. Она проделала путешествие в Англию, чтобы провести великий
