друзьями. Так или иначе, она была свободна — ни поклонников, ни мужа; она не огорчала чьей-либо супруги, просто флиртовала с теми, кто затевал с ней флирт. Но каждый раз, когда она замечала полное осуждения лицо Жиля, она, в мыслях повторяя, что это ее нисколько не трогает, начинала вести себя еще скандальнее. Ну, не то чтобы она вела себя скандально, но — не так, как обычно. Впрочем, виной мог быть и пунш. Конечно, она не пьяна, просто… навеселе. То есть была… Его слова как ошпарили ее, и настроение у нее пропало.
Во время танца с симпатичным лесорубом она почувствовала, что ей жарко, к тому же, она кажется, растрепалась. Она попросила прощения и направилась к туалетной комнате.
— Франсин!
Она обернулась и увидела догонявшую ее американку, в каком-то несуразном костюме Горгоны Медузы. Франсин приостановилась и тут же заметила еще одну приближавшуюся фигуру.
— Франсин? — осуждающе переспросил Жиль. С неприязнью взглянув на него, она отвернулась.
— Она назвала вас Франсин.
— И что же?
— Но почему?..
— Что — почему? — с раздражением спросила она, отступая еще на шаг.
Он поймал ее за руку.
— Почему, — спросил он, теряя самообладание, — вы выдаете себя за какую-то Франсин?
— Я ни за кого себя не выдаю! Отпустите-ка руку! Привет, Медуза! Звала меня?
— Я просто хотела сказать «Спокойной ночи!», дорогая. — Американка улыбнувшись, потянулась к Франсин, чтобы поцеловать в щеку. — Я с ног валюсь от усталости. До завтра. — Она повернулась к Жилю, поднявшись на цыпочки, поцеловала и его, погладила по плечу и шутливо отчитала: — Не надо таким букой смотреть на бедняжку Франсин. Все подумают, что вы ее не любите.
— А он и не любит, — проворчала Франсин. Но Медуза только рассмеялась.
— Не дурачьте меня. Ваши чувства у вас обоих на лице. — Заговорщически улыбаясь, она шепнула: — Счастливо оставаться. И… не будьте паинькой.
И она ушла, оставив Жиля с Франсин, исподлобья смотревших друг на друга. Жиль схватил ее за руку, поволок куда-то в угол и еще раз со злобой спросил:
— Почему?
— Наверное, — ледяным тоном изрекла она, — потому, что это мое имя. А вы думали, я — Дездемона?
— Нет, — ответил он в тихой ярости. — Сесил.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Сесил? — потрясенная, переспросила она. — Как вы смеете! Я вам не какая-нибудь Сесил! Одно сравнение оскорбительно!
Он долго не мог выговорить ни слова, а злобный взгляд постепенно становился непонимающим.
— Вы не Сесил?
— Что? — Она уставилась на него, и ее бешенство тоже сменилось недоумением. Она медленно проговорила: — Вы действительно принимали меня за Сесил?
— Конечно, я считал, что вы Сесил! За кого еще я мог вас принимать? Неужели вы не Сесил?
— Вот это да! Вы принимали меня за Сесил? За эту Сесил, которая… которая… Да как вы посмели! Сесил самая беспутная дворовая кошка, какую мне когда-либо довелось… — Она запнулась и, потрясенная, смотрела ему в лицо. — Вот почему вы…
— Да, — тихо подтвердил он.
Вглядываясь в его лицо, Франсин вдруг поджала губы.
— Последнее, что я о Сесил слышала, — со злобой заявила Франсин, — это что она во Флориде. Так что, если вам хочется с нею переспать, советую искать ее там!
— Я ни с кем не хочу переспать! Тем более с Сесил!
— Не надо лгать! Вы приняли меня за Сесил и пытались затащить к себе в купе!
— Я принял вас за Сесил, — огрызнулся он, — и не сомневался, что вы пойдете ко мне в купе!
— Как будто это не одно и то же!
— Нет, не одно и то же! Не сомневаться и надеяться — совсем разные вещи!
— Но кончилось бы одним и тем же, не так ли? Если бы я пошла, кончилось бы унижением!
Он пожал плечами и продолжил:
— Итак, если вы не Сесил, то кто же вы?
Она была в ярости. С недоброй улыбкой начала:
— Шла я по вокзалу, смотрю — хорошенькие вагончики, дай, думаю…
Жиль так сдавил ей руку, что не только прервал ее скороговорку, но, кажется, даже… кровообращение. Он проскрежетал:
— Почему вы здесь?
— Потому что Малли пригласила меня!
— Малли пригласила Сесил! Она предупредила меня письмом, вы что — забыли?
— Малли больше года не виделась с Сесил! Малли совсем ее не любила и вряд ли стала бы приглашать в эту вашу проклятую поездку!
— Она писала мне!
— Меня не интересует, писала она или нет! Она бы ни за что не стала приглашать Сесил!
Франсин высвободилась таким резким движением, что чуть не опрокинула Жиля, и рванулась к туалетной комнате. Жиль поймал ее за руку, пихнул в соседнюю дверь, за которой оказался чулан, нащупал выключатель и щелкнул им. Навалившись спиной на дверь, Жиль скрестил руки на груди и злобно уставился на нее.
— Выкладывайте! Почему вы здесь? И почему выдаете себя за Сесил?
— Не выдавала я себя за Сесил! Когда я вам говорила, будто меня так зовут? Никогда! А другим? Тоже нет! Вспомните, — подчеркнула она, сама только вспомнив, — я пыталась вам представиться, а вы заткнули мне рот и объявили, что вам известно, кто я! Вот так! — воскликнула она, увидев, что он вдруг нахмурился. — И кто же виноват?
Совершенно взбешенный, он процедил:
— Как бы то ни было, я хочу знать, почему вы здесь.
— Потому что Малли заказала нам обеим билеты на «Европа-экспресс» на рождественские каникулы. Я не догадывалась, что вы ее пригласили. Не догадывалась, что вы не приглашали меня! Она сказала, что сделала мне подарок, и перед смертью настояла на том, чтобы я поехала. Она даже заставила меня пообещать…
Злобно вглядевшись в ее лицо, он спросил:
— Вы кто такая?
— Франсин!
— Какая такая Франсин?
— Уорд!
— В жизни не слыхал о Франсин Уорд!
— Я, что ли, виновата?
Он еще раз вздохнул и заскрежетал зубами.
— Вы что — ее горничная?
— Горничная? — вскрикнула она от изумления. — Нет, я ей не горничная! А если бы и была, нечего рожу кривить! По правде говоря, ее горничная не хуже любого из этих ваших шикарных друзей!
— Я и не говорил, что хуже! Даже не думал говорить! Так кто же вы? Дальняя родственница? Компаньонка? Кто?
— Ее крестная дочь!
