выговор В. Т., она будет считать себя правой. А если ещё и показать (подыграть) ей, что ты якобы мне не рассказала об этом вашем разговоре — это вообще дико. Её тогда ничто не остановит.
Алина, будь (стань), наконец, взрослой!
Начались (продолжаются) не самые для нас лучшие времена: переживём, выстоим, выдержим…. Ведь мы любим друг друга???!!!
Лёша.
Привет, котёнок! Дома опять начинается повторная волна — поэтому будь готов (на всякий случай) к разговору с моими предками.
Ладно, солнышко, устала, не знаю, как кто, — пойду баиньки. Наверное, больше сегодня не пообщаемся в Нете.
Целую. Люблю. До завтра.
Твоя Дымка.
Вчера мои заикнулись о тебе, на что я им ответила: моя личная жизнь не касается никого, даже вас, я не маленькая девочка — выбор делаю сама, а вы должны его принять и уважать. В общем, этими словами я дала понять, что у нас с тобой что-то есть и ЭТО я прекращать-прерывать не собираюсь. Ма вспылила, мол, я ему сама позвоню. Я спокойно сказала: «Звони». Она буркнула что-то, но, думаю, не позвонит — струсит. Пошла па жаловаться — а тот (как я расслышала) сказал: пусть сама разбирается и живёт. Хотя, может, он с тобой и свяжется, а, может, и нет. Словом, как ни крути, а принять мой выбор им придётся!
Ладно, до встречи, солнышко моё!
Твоя А.
P. S. Я тебя люблю, и ты мне сегодня снился — весь такой влюблённый-влюблённый. Жду вечера!
Aline, 21 марта, 23–17 (Прорвёмся!)
Алинка, родная моя, не дрейфь — прорвёмся! Обещаю тебе, что выдержу любые допросы-пытки от твоих предков: как-никак они мне уже почти родственники…
А если серьёзно, мне бы, конечно, очень не хотелось этих разборок-объяснений: я ведь понимаю, что с их точки зрения наш с тобой роман — из серии психо и патологии. Впрочем, ты слово «роман» терпеть не можешь и — правильно. У нас — ЛЮБОВЬ!!! Пусть они с этим и примирятся.
Целую нежно, счастье моё, во ВСЕ губы!
Алекс.
Проснулась и безумно соскучилась по тебе. Наверное, моё письмецо ты откроешь вечером, поэтому хочу сказать-написать: Я ВСЕГДА ДУМАЮ О ТЕБЕ И НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ ЖИЗНИ БЕЗ ТЕБЯ! Хоть сейчас-то ты понимаешь, что я себе не придумала никакой любви, она есть, во мне, глубоко-глубоко — в памяти каждой клеточки: настоящая, всепоглощающая, невероятно горячая (обжигающая!).
Сейчас сяду писать статейку-рецензию в нашу многотиражку, а думать буду только о тебе — вот ошибок-то наляпаю!
Офигевшая от любви твоя Дымка.
Aline, 22 марта, 23–02 (О счастье)
Алина, солнышко моё, здравствуй!
Как ты живёшь? Как животик? (Это я просто так — из фольклора) Не заболела ли после прогулки с непокрытой головой? Была бы в шапочке — проводила бы меня до аптеки…
Слушайся меня, золотце, и всё у нас будет хорошо!
Алина, голубчик ты мой сизокрылый! Какую такую рецензию ты там пишешь-сочиняешь? Какого, прости меня, хрена писать о никому не нужной книжке? И вообще, девочка моя глупенькая, нет ли у тебя ощущения, что ты тратишь неимоверно много времени и сил на писание вот этого всего? А стихи новые когда писать-творить будешь? А когда «Любовь Достоевского» дочитаешь? Когда, наконец, все видео с Джулией Робертс досмотришь (а ведь их ещё штук пять!)??? Когда…
Э-э-э, да что толку языком бить! Тебе говоришь, а ты ноль внимания. Всё бы только с толстыми мужиками целоваться (я видел, видел, как тебя чмокнул М. Г. в коридоре!) да выслушивать от других толстых парнишей всякие затасканные пошлости про люпофь и лыбыдо (я имею в виду А. И. — он же опять донимал тебя?!)…
Как видишь по сэбжу, хотел чего-то про счастье писнуть, да вот — завёлся. В конце разве добавлю: какое счастье, что ты есть, что мы встретились, что я могу тебя целовать, обнимать, думать о тебе, видеть тебя, сливаться с тобой в единого ангела (так, кажется?)…
Жду от тебя ещё ответа — страстного и горячего.
Целую в сахарные твои уста! И — левую грудь!
Твой А.
Рецензии-статейки я пишу для практики и отчёта: ты же знаешь, что мне сдавать зачёт по специальности. Стихи новые пишу: и почему тебе кажется, что нет — не знаю. До Джулии руки не доходят — не у тебя одного запарка: мне курсовую закончить надо. А твой Достоевский вообще требует очистки мозгов от рабочего и прочего хлама.
Всему своё время!
Мужиков толстых не люблю, мне по душе пушистые мартовские котики — как ты: стройные, грустные и тёплые…
Почему именно в левую грудь целуешь — не знаю, но и то приятно. Я тогда тебя — в правую! Завтра буду скучать-ныть-звонить: в общем, надоедать тебе. С утра непременно звякну. Ну теперь и в сон пора! Плюх-бултых! Давай скорей ко мне!
Уже тоскую.
Самое главное — я тоже безумно рада, «что ты есть, что мы встретились, что я могу тебя целовать, обнимать, думать о тебе, видеть тебя, сливаться с тобой…»
Твоя Алинка — вся такая деловая-всклокоченная и, конечно же, по уши влюблённая.
Aline, 23 марта, 22–32 (Душа моя!)
Алина, душа моя! Не знаю ещё, есть ли ты дома, то есть в Инете, но на всякий случай шлю вот этот записончик, дабы сообщить тебе, что замотался совершенно, измочалился и вообще живу ненормальной
