член, ёрзает на тебе и мычит… Фу! Самому стало противно!
Алинка, милая, убей-вытрави мою тоску!
В нашей с тобой СВЯЗИ (в том числе и виртуально-мэйловской) всё время возникают какие-то сбои, многие вопросы мои остаются без ответов… Впрочем, вопросы я сейчас задавать не буду. Просто — несколько соображений.
29‑го декабря и 7‑го января с нами был Бог. Ему захотелось провести этот чудесный эксперимент: можно ли, дескать, в одну телегу впрячь старого коня и молодую трепетную лань? На мой взгляд, этот опыт Господу блестяще удался. Но затем Творцу, видимо, прискучило нами заниматься, и Он пустил дело на самотёк. А бес как раз и не дремал. Это он, рогатый, устроил 13‑е июня и встречу твою гадкую с сусликом, это он спланировал 3‑е августа, уложил тебя на чужой скрипучий диван и раздвинул твои ноги, это он спланировал поездку в Геленджик (совершенно подлую и немыслимо предательскую!), это дьявол продолжает сейчас соединять-совокуплять тебя с ним, хотя я больше чем уверен, что эти механические (полуторачасовые!) совокупления особой радости тебе не доставляют…
Впрочем, ладно, я ведь хотел не о том. Я хочу, Алина, радость моя, моя единственная, сказать- написать тебе ещё и ещё раз: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Когда я самоуверенно утверждаю, будто смогу охладеть к тебе, стоит только несколько дней с тобой не контачить — это блефня, это бред, это попытка самообмана. И ты это знаешь. Более того, ты знаешь-предчувствуешь, что и ты не в состоянии выдавить-вытравить меня из своего сердца, своего сознания, своей души. Алина, милая, родненькая, ну чего мы сопротивляемся? Ну зачем мы, прости, пытаемся пИсать и плевать против ветра?!
Ты не знаешь (в силу своего возраста), а я по крайней мере догадываюсь, что наше сопротивление судьбе, обстоятельствам, Господу наконец (а Он, мне хочется верить, опять обратил на нас Свой взор!), просто легкомысленно, смешно, глупо и бессмысленно.
Алинка, девочка моя, ты попробовала быть трезвой и прагматичной. Ну неужели тебе это нравится? Опьяней, будь безрассудной, будь юной, будь непосредственной, будь счастливой, признайся себе, что по- настоящему и впервые в жизни ТАК СИЛЬНО ты любишь только меня! У нас с тобой (если только ты захочешь!) ещё будут такие яркие солнечные дни, такие жаркие опьяняющие ночи, такие чУдные ласковые вечера…
Я сейчас мысленно обнимаю тебя, нежно прикасаюсь губами к твоим, спускаюсь поцелуями ниже, расстёгиваю кофточку, обнажаю твою «нежную и бархатистую», жадно припадаю ртом к божественному соску…
Алинка! Ну почему мы сейчас не рядом?!!
Я люблю тебя! Я ЛЮБЛЮ!!!
Алексей Домашнев.
Доброе утро, Лёшенька! Прочитала. Потрясена. Читаю-перечитываю и — таю. Спасибо тебе, родной мой, что ТАК меня любишь. Я тоже тебя люблю!
Как бы хотела с тобой сегодня увидеться, но… Вернее, мы, конечно, увидимся с тобой в универе, но, прости, Лёш, не буду обманывать: я обещала Кольке вечером сходить с ним в кино. Не обижайся! Если хочешь, я заскочу к тебе после обеда в кабинет и мы на пять минут — ЗАКРОЕМСЯ…
А завтра, надеюсь, увидимся ПО-НАСТОЯЩЕМУ и я заглажу жаркими поцелуями своё хулиганское поведение. О’к?
Алинка.
Лёш Лёшич! Соизвольте ответить-с: Ваш сотик что — вечно отключен??? И зачем тогда его покупали-с?! Звоню-звоню, а в ответ отвратная тётка не перестаёт долдонить одно и тоже: «Абонент временно недоступен, перезвоните позже!» Домой звоню — там раздражённая Д. Н. Где же мы шляемся, по каким дворам-подворотням Ваша-с задница таскается и почему Вы забыли-с, что в 17–00 Дымка должна позвонить? Если завтра Ваше сиятельство будет опять похмельным — забудьте, умоляю, как Дымку зовут, её телефон и Инет-адреса!!!..
Какой же Вы всё же, сударь, дурачок-с!
С превеликим раздражением — злая Алина-с.
P. S. Ухожу с Ленкой пить! Достало меня всё! Я тоже могу себе позволить просто исчезнуть!
Алине, 7 ноября, 1-31 (Тоска!)
Алина, милая, родная, я люблю тебя! И это самое главное. Всё будет хорошо. Самое главное — не глупи!
До сегодня!
Алексей.
P. S. Алина, пить очень плохо — по себе знаю! Не надо, а!
Лёш! У меня всё хорошо.
Спокойной ночи.
Алина.
Алине, 10 ноября, 3-53 (Спящей Алине)
Алин, у меня бессонница. Пробовал ложиться в постель — бесполезно. Всё думаю и думаю. О тебе, о нас. Чего-то грустно. Ты, конечно, спишь и видишь сны. Может быть, меня. А может — Колю…
Ладно, не хочу об этом. Я о том, что хочется чуточку счастья. Но глухой ночью, в бессонницу в возможность счастья верится с трудом…
Алина, я устал. Я страшно устал. Я устал — СМЕРТЕЛЬНО.
Для вас, молодых, это ещё только забавы — в ожидании «настоящей», «будущей» жизни. Для меня это — ЖИЗНЬ.
Не шути с этим.
Ты знаешь, ЧТО ты значишь для меня, КТО ты в моей жизни…
Представь только своего колю 50-летним: будешь ли ты его так же любить через 30 с лишним лет?
Кстати и к слову, я не прошу, не умоляю, не ставлю ультиматум (это было бы крайне глупо); я просто обращаюсь к твоему разуму (а он у тебя, против правил природы, есть!), сердцу, душе: у тебя и у него (не у разума — у Коли) всё ещё впереди: столько будет за 30 лет любви и сладких страданий! Не торопись!
Алина, мне, и правда, очень и очень плохо.
Ладно, спи, родная ты моя и совершенно мне не верная. Всё равно хорошо, что ты есть. Завтра, дай Бог, увидимся, и, хочется верить, станет легче на душе…
До завтра, Алин! Поцелуи в мэйлах у нас стали не приняты, но я всё равно тебя целую — нежно.
Алексей.
