союзников, они готовы были тратить колоссальные средства на получение нужной им информации. Приватизация «по Чубайсу» открыла настежь двери нашего ВПК для разведок США и их натовских партнеров.
Когда Государственная дума спохватилась (только в 1994-м) и попробовала получить отчет о работе и о расходах центра, было уже поздно: информацию возвратить нельзя. М. Бойко подтвердил, что он действительно получил из США за период с 1991-го по 1994 год 116,6 млн долларов, из которых было израсходовано 79,8 млн Никаких точных документов, удостоверяющих расходы, не было. Осталась безвестной судьба «остатка» почти в 40 млн долларов.
Сам собой напрашивается вывод о том, что шаткая правовая база России по приватизации (всего два закона, из которых один нарушен полностью, а второй частично; зато указов, постановлений, распоряжений – тысячи) создавалась намеренно. Вся российская приватизация незаконна, поскольку парламент так и не утвердил предложенную ГКИ схему ее проведения. Это значит, что незаконная приватизация привязала тех, кто в ее рамках получил собственность, к действующей власти. Стоит рухнуть режиму – и можно совершенно законно, не вызывая протеста у Запада, все отобрать назад.
Не следует забывать, что с изъятием у населения всех денежных накоплений (а с этого начал Гайдар) оно, население, было лишено всяких платежных ресурсов и автоматически исключалось из числа будущих участников аукционов приватизируемых предприятий.
Сегодня экономисты-либералы объявляют, что якобы советская власть обесценила вклады, ибо под них не было товарного обеспечения, что уже давно шла инфляция и т. д. Но весь объем денежных средств населения, хранившихся в сберегательных кассах, использовался Советским государством в инвестиционных целях. Иначе говоря, эти капиталы были вложены в заводы, газо– и нефтепроводы, жилищное и коммунальное строительство и т. д. То есть деньги, ушедшие в инвестиции, стали реальными активами, частью государственного имущества, которое и разворовывалось как бесхозное.
А коли так, то все вкладчики имели право на свою долю в этом имуществе в размере, соответствующем их денежному вкладу. Они должны были быть
Среди этих «новых русских» было много старой номенклатуры. Здесь же были обладатели тайных капиталов (представители теневой экономики, расхитители государственной собственности в крупных размерах, торговые мошенники), решившие выйти из финансового подполья. Тут же были молодые предприниматели (бывшие комсомольские деятели), организаторы и лидеры кооперативного движения. Были тут и преступные группировки, состоявшие из обыкновенных уголовников. Следует ясно понимать, что это и есть основная опора современного государства. Была реализована следующая схема: сначала обменяли власть на собственность (перестройка), а затем конвертировали собственность опять во власть, но построенную уже на другом принципе (приватизация).
Организаторы приватизации были уверены, что люди, лишенные всяких сбережений, и получающие в виде зарплат и пенсий деньги, которые ежедневно обесценивались, будут в массовом порядке продавать свои ваучеры за бесценок. Так и вышло, а средняя цена ваучера была – бутылка водки.
Еще одна афера – создание так называемых чековых инвестиционных фондов, куда граждане могли прийти и сдать свой ваучер под ничего не значащую расписку никому не известного лица. Фонды размещались во временно арендуемых помещениях со взятыми напрокат средствами связи. Они собрали около трети всех выданных ваучеров и в большинстве своем бесследно исчезли.
Это был еще не конец ваучерной эпопеи!
Поскольку приватизационные чеки метились только номерами, контролировать их движение на территории страны было просто невозможно. Никто не скажет, сколько же их было всего отпечатано, куда девались около пяти миллионов чеков, которые не были взяты гражданами, протестовавшими таким образом против всей этой затеи. Были слухи, что ваучеры, однажды побывавшие на аукционах, затем вновь возвращались в оборот, и такие операции могли повторяться неоднократно. Практически никто не знает цен, по которым продавались предприятия или иные объекты экономической деятельности в ходе чековых аукционов. Вообще о приватизации почти ничего не известно.
Еще одной маленькой хитростью приватизации было пробитое А. Чубайсом решение о том, чтобы действовал
Громкие скандалы потрясали Россию и выходили далеко за ее пределы, нанося непоправимый ущерб авторитету страны, подрывая доверие к ней. Например, в конце 1995 года встал вопрос о приватизации нефтяной компании «ЮКОС». Соответствующий аукцион готовился тайно, ибо организаторы торгов сговорились с руководством банка «Менатеп» о том, что стабильно преуспевающая нефтяная компания должна была попасть ему в руки, а часть акций в качестве вознаграждения досталась бы чиновникам из Министерства финансов и других структур. Но информация о подготовке аукциона все же стала достоянием деловых кругов. Тогда три крупных частных банка – «Инкомбанк», «Альфа-банк» и «Российский кредит» – заявили категорический протест против подобных махинаций. Они выразили желание принять участие в торгах, но им уже не хватало времени для оформления соответствующей документации и создания необходимых денежных фондов. Представитель «Инкомбанка» публично обвинил Министерство финансов и «Менатеп» в мошенничестве и потребовал проведения торгов по всем правилам. Организаторам пришлось согласиться на перенос тендера.
Еще больший скандал вызвала в 1996 году операция с продажей 25 % акций крупнейшей организации телефонной и телеграфной связи России «Связьинвест». Несмотря на то что на этот кусок государственной собственности нацелились все тогдашние олигархи, команда А. Чубайса так «организовала» торги, что покупателем оказался В. Потанин, тогдашний владелец «ОНЭКСИМБАНКА», успевший создать офшорную компанию, формально выступавшую в роли покупателя, и найти союзника из числа иностранных инвесторов.
Эта сделка вызвала глубокий раскол в среде олигархов. Уж, конечно, не без помощи обойденных в этой сделке разразился невероятно крупный скандал, когда стало известно, что А. Чубайс и его ближайшие помощники получили огромные гонорары, по 80–90 тыс. долларов, за в те дни еще и не написанную книгу о приватизации. А гонорары заплатили через издательство «ОНЭКСИМБАНКА». Однако Чубайс и его «соавторы» сделали вид, что ничего не произошло, ведь любимый его лозунг: «Нам надо больше наглости».
Государство продавало очень многие предприятия просто за бесценок. Это объяснялось, разумеется, надуманными причинами, типа «спрос на их продукцию существенно меньше возможного объема производства» или: «Предприятие успешно существовать не может, и нужны очень серьезные, даже радикальные меры для реконструкции». Вывод: конечно, по остаточной стоимости его никто не купит, давайте отдадим, за сколько сможем.
Из 500 крупнейших предприятий России бoльшая часть (80 %) была продана на аукционах по цене менее 8 млн долларов каждое, 324 завода из этой золотой полутысячи пошли по цене менее 4 млн долларов за каждый. «Уралмаш» продали за 3,72 млн долларов, Челябинский металлургический комбинат – за 3,73 млн, Ковровский механический завод, обеспечивавший стрелковым оружием всю армию, МВД и спецслужбы, пошел за 2,7 млн долларов, Челябинский тракторный – за 2,2 млн долларов. Для сравнения: средняя хлебопекарня в Европе стоит около 2 млн, один цех по разделке леса и выпуску отделочной доски-вагонки обходится покупателю в 4,5 млн долларов. Сплошь и рядом происходили экономические курьезы. Например, Останкинский мясокомбинат в Москве перед самым началом разгосударствления приобрел новейшее импортное оборудование на сумму более 35 млн долларов, а весь комбинат, вместе с этим оборудованием, был оценен всего в 3,1 млн долларов.
Почему-то не возникало вопроса: если кто-то все же хочет купить абсолютно нерентабельное предприятие, то зачем он это делает? Отложим ясные случаи, когда приватизаторы просто желали порадеть
