в какой-то степени предположить о вероломстве этого человека. Соприкасаясь по делам, многим приходилось выслушивать от него всякие дерзости, не исключая мата, которым он оснащал почти каждое свое замечание. Зачастую мы это относили к его специфической натуре, считаясь с его положением, да и, кроме того, побаивались, так как он мог добиваться своего.
После смерти т. Сталина он закусил удила и, ни перед чем и ни перед кем не останавливаясь, добивался своего. Прежде всего в Министерстве МВД и на местах, в областях и республиках произвел массовую замену чекистских кадров, причем в подборе кадров руководствовался единственным принципом личной преданности. Мнения партийных органов, как и выяснилось на Пленуме, не принимались во внимание и бесшабашно попирались. Мне хочется по этому вопросу, о кадрах, остановиться и на примере Ленинградской области. В Ленинградской области, примерно за год до этого, вместо снятого обанкротившегося начальника Управления был утвержден Центральным Комитетом партии товарищ, который только начал входить в дело. Пришло новое руководство в Министерство внутренних дел СССР — сменили начальника и в Ленинградском областном управлении, несмотря на возражения обкома партии, якобы под видом болезни, хотя он был здоровый человек и не хотел признать себя больным. Я обращался в Министерство внутренних дел, чтобы выяснить причины снятия и попросить оставить на работе работающего начальника управления. Кроме грубостей и дерзостей, ничего нельзя было услышать. Я не согласился с таким поведением Министерства и обратился в Центральный Комитет партии, тем более мне было известно, что ряд сомнительных людей оказались выдвинутыми в Министерство на руководящие посты, например бывший начальник Ленинградского управления Горлинский, снятый решением ЦК и уволенный из органов, о нем я скажу ниже. Он был утвержден начальником Экономического управления МВД Союза. Другой «деятель», выдвинутый на ответственный пост в Министерство. Родионов, который занимался провокациями в Министерстве и на местах, один из активных участников состряпанного провокационного дела о товарище Шахурине и др., уволенный до этого из органов по решению ЦК. Выдвинуты были в Министерство такие люди, как Кобулов и другие. Мне казалось опасной такая концентрация сил в Министерстве внутренних дел, недопустимой практика подбора кадров. Обо всем этом я свои соображения высказал секретарю ЦК КПСС товарищу Шаталину. Я прямо заявил о недопустимости опасной концентрации сомнительных людей в Министерстве и о неправильном снятии начальника Управления в Ленинградской области. Новый начальник Ленинградского управления все же приехал. Министром был назначен и приступил к исполнению обязанностей. Видимо, он знал о моем отношении к перемещению или по каким другим причинам, но ко мне не заходил, не считал нужным информировать обком партии. Больше того, он запретил своему аппарату ходить в партийные органы.
Я вынужден был примерно месяц тому назад позвонить товарищу Круглову в Министерство внутренних дел и попросить его обратить внимание на неправильное поведение начальника Управления, чтобы он изменил свое отношение к обкому партии. Я не считаю здесь нужным говорить о пакостях этого человека, который в обход ЦК подбирал всякие материалы на партийные органы для информации Министерства внутренних дел.
По вопросу об амнистии. Мне думается, что на это полезное дело провокаторы из МВД наложили грязный отпечаток. Были выпущены отъявленные головорезы, даже без всякой элементарной подготовки со стороны органов милиции. Как только появились в городе эти лица — заработали кинжалы. Создалось тревожное положение среди населения. И безусловно справедливые пошли жалобы и в местные органы, и в Правительство, и в Центральный Комитет. Секретарь Центрального Комитета партии товарищ Хрущев обращал наше внимание на необходимость наведения общественного порядка в городе Ленинграде и области. Мы заслушали о. положении с обеспечением общественного порядка на бюро обкома, наметили ряд мер по быстрейшему наведению порядка, раскритиковали органы милиции за плохую работу.
Вмешательство обкома в это дело болезненно воспринималось. Когда начали исправлять эти недостатки, со стороны органов МВД допускались искривления и необоснованные, огульные аресты людей. Вместо ударов по хулиганам оказались под ударом многие честные люди. Можно было бы привести и ряд других примеров, характеризующих произвол со стороны некоторых работников Министерства внутренних дел.
Напрашивается вопрос, почему на протяжении ряда лет происходят такие дела в Министерстве внутренних дел, в чем тут дело?
Мне думается, товарищи, безусловно, плохо было, что такие пакостные, если можно сказать, люди типа Ягоды, Ежова, Абакумова, Берия пробирались к руководству в Министерство внутренних дел. Они держали больше в страхе не врагов, а честных людей и даже руководящие органы, нарушались всякие элементарные нормы отношения партии и МВД. Несоразмерно большой, стоящий 18 миллиардов рублей, аппарат МВД превратился в такое детище, которое перестало считаться даже с тем, кто создал этот орган. Они в стране держали многое в своих руках, но плохо вели борьбу с врагами, как совершенно справедливо здесь, на Пленуме, это отмечалось.
Было бы непростительно недооценивать и умалять роль советской разведки. Речь идет поэтому не об ослаблении, а усилении разведки, все сделать для того, чтобы поставить ее на свое место. Товарищ Сталин своевременно обращал внимание, чтобы острие советской разведки повернуть теперь против внешних врагов. Это сталинское положение Берия в своих корыстных целях целиком игнорировал и отбросил. Он вразрез с решениями ЦК ввел экономическое и секретно-политическое управления и отделы в центре и на местах, когда обстановка в настоящее время не требовала этого, и тем более, что такая структура противоречила решению Центрального Комитета партии. Раздули и другие внутренние управления и отделы, а разведывательная и контрразведывательная работа оказалась второстепенной, заброшенной. Областные аппараты раздули, сделали колоссальными, насадили тысячи людей.
Если к этому добавить и принять во внимание, что агентуру насаждали в целом ряде случаев без нужды и пользы для дела почти в каждом учреждении и предприятии, то трудно себе представить плодотворную, продуманную работу для собственно разведывательной и контрразведывательной работы чекистов. Если кое-где поближе приходилось присмотреться, что это была за агентура, которую насаждали, то, товарищи, приходилось быть в недоумении, на кого и с кем они работали.
Некоторое время тому назад, еще при жизни товарища Сталина, мы случайно вскрыли, что один из террористов — участников убийства Сергея Мироновича Кирова — был привезен из лагерей в Ленинград для работы, как нам заявили из Управления МВД, среди антисоветски настроенной интеллигенции.
Второй случай: был раскрыт агент Управления МВД, который склонял одного гражданина на террористический акт — убийство одного из руководителей, который приезжал в Ленинград. Этот человек, которого склонял агент, честно пришел и заявил нам об этом. Когда мы начали выяснять, что же это за человек, который склоняет на такие провокации, то нам из управления сказали, что вел такие разговоры агент управления якобы для проверки намерений того лица, с которым он говорил. Безусловно, провокация очевидна. По этому вопросу и другим не менее важным делам я написал записку товарищу Сталину. Разбор моей записки был поручен в том числе и Берия, который слова не высказал об этих вопиющих безобразиях, которые были изложены в записке. Более того, снятого за эти и другие неблаговидные дела бывшего начальника управления Горлинского, о котором я говорил выше, снятого ЦК при активной помощи лично товарища Маленкова и уволенного в свое время из органов, но когда в МВД пришел Берия, так этот Горлинский оказался начальником Экономического управления Министерства Союза, а Родионов был выдвинут также на руководящую работу в Министерство внутренних дел Союза. Что можно было ожидать от таких кадров?
Мне думается, товарищи, также неправильно, когда мы иногда и переоцениваем работу органов. На самом деле по любому вопросу мы быстрее решаем и зачастую без разбора, когда вносится вопрос МВД, нежели другими более компетентными органами. Это можно судить по запискам, о которых мы знаем, а также по целому ряду местных фактов. Более того, некоторые «деятели» из органов заделывались специалистами по марксистской теории, по национальному вопросу, тогда как при некотором ознакомлении оказывалось, что с марксизмом подобные деятели в кавычках мало имели дела, да и кабинеты их были заполнены не литературой, а средствами разврата. Такую правду, безусловно, горько слышать, но факты требуют того, чтобы из них были сделаны должные выводы.
В национальном вопросе разоблаченный провокатор нанес большой вред. Он пытался противопоставить, озлобить другие национальности против русского народа. Он окрылил и активизировал буржуазных националистов. Это, безусловно, большой вредительский акт.
