следом поехал». Мы решили это в шутку превратить. Никита Сергеевич говорит: «Как ты здорово узнаешь, у тебя что, агенты?»
Хрущев. Шпионы.
Булганин. Правильно, он сказал — шпионы. Он прошел, ничего не сказал. Этот факт, товарищи, говорит о том. что этот человек распоясался уже в конце, и откладывать дальше, конечно, о нем дело было опасно.
Более того, я скажу еще об одном факте, о котором я в упор Берия на заседании Президиума говорил, о котором товарищи знают. Здесь говорилось о германском вопросе — это был крупный вопрос, по которому ему был дан отпор на заседании Президиума по существу. По существу вы слышали из сообщения, из выступлений товарища Молотова, товарища Маленкова, что вопрос стоял о том, по какому пути нам вести Германию — по пути укрепления Германской Демократической Республики или по пути ликвидации ее и превращения Германии в буржуазную Германию. Берия стоял на последней точке зрения. Члены Президиума высказались против Берия.
На другой день было заседание так называемого специального комитета, председателем которого является Берия, в состав которого из членов Президиума вхожу я. Прибыв на заседание Президиума, он отложил заседание на час, чтобы поговорить со мной по германскому вопросу. Начал разговор по существу. По существу разговор носил такой характер. Я приводил ему примеры по нейтрализации Германии, что из этого ничего не выйдет. Приводил в качестве примера (советовался накануне с некоторыми товарищами,) что в истории были такие вещи, как Версальский договор[67], по которому Германия была разоружена, а потом что получилось? Германия воспряла и напала на Советский Союз. Я не об этом сейчас хочу говорить. Он грубо и довольно нагло заявил следующее: «Этого дальше продолжаться не может. Если так дело пойдет, то нам придется некоторых министров из состава Президиума вывести, снять с постов министров».
Я говорю, что у нас в составе Президиума министры Молотов, Будганин и Берия, о ком идет речь? Он говорит: «Сложившееся руководство придется изменить». Это же прямая угроза, что если, мол, ты будешь продолжать такую линию, не будешь голосовать за мои предложения, то мы тебя просто выгоним.
Если к этому стилю разговора добавить тот разговор со Строкачом, о котором здесь говорил Георгий Максимилианович Маленков — «Выгоним, арестуем, сгноим в лагерях, сотрем в порошок», — нет надобности говорить больше о том, с кем мы имели дело. Эти факты сами за себя говорят.
Более того, товарищи, есть все основания полагать, и мы, пожалуй, убеждены в том, что мы имеем дело с большим, матерым международным авантюристом. Попросту говоря, есть все основания полагать, что мы имеем дело с международным агентом и шпионом. Вам читали здесь Георгий Максимилианович и Вячеслав Михайлович его письмо, которое осталось непосланным, «товарищам» Ранковичу и Тито. Я еще некоторые факты приведу. Перед самым арестом, накануне, нам стало известно, что Берия собирает материалы военного характера, в частности материалы о наших военно-морских силах. Выработан им вопросник, и по этому вопроснику собираются данные, например, что могут противопоставить наши военно-морские силы американскому и английскому флотам, в чем состоит наша военно-морская береговая оборона, какая у нас артиллерия, каковы ее качества и некоторые другие данные. Одновременно были им поставлены вопросы и затребованы данные о нашей противовоздушной обороне, какова у нас зенитная артиллерия, какая ее эффективность. Затем далее одновременно были заданы вопросы и послан этот вопросник в ВВС о наших самолетах, каковы их особенности, каков потолок, каково вооружение и т. д.
Выяснение этого дела показало, что эти данные подбирались вроде для того, чтобы рассмотреть некоторые специальные вопросы, связанные с реактивным вооружением. Но, спрашивается, почему эти данные требуются без ведома Центрального Комитета партии, в обход Министра обороны? Все эти данные, конечно, ему даны не были, было доложено мне, а я доложил Центральному Комитету, что вот такое дело, И не случайно может оказаться, что эти данные нужны были для того, чтобы кое-кому дать советы и указания.
Теперь, товарищи, посмотрите на внутренние вопросы, о которых здесь докладывал Георгий Максимилианович и о которых говорили Никита Сергеевич и Вячеслав Михайлович. Что ни вопрос, то подоплека, исключительно опасная для государства. Возьмите вопрос об амнистии.
Освобождение воров и рецидивистов — удар по общественному порядку в стране. Ясно?
Голоса из зала. Правильно.
Булганин. Возьмем вопросы Латвии, Литвы, Западной Украины. Теперь для нас ясно, что это была, безусловно, попытка нанести удар ленинско-сталинской национальной политике и морально-политическому единству советского народа.
Голоса из зала. Правильно.
Булганин. Говоря о национальном вопросе, нельзя пройти мимо грузинского вопроса.[68] Вы читали материал. Этот прохвост взял на себя в отношении Грузии монопольное право единоличного решения всех грузинских вопросов. Я выскажу общее мнение Президиума ЦК, что он запутал это дело так, что предстоит серьезно разобраться, что сейчас делается в Грузии.
Голоса из зала. Правильно.
Булганин. Мы надеемся, что партийная организация Грузии будет единодушна со всей партией в деле разоблачения и изгнания этого мерзкого прохвоста и авантюриста.
Товарищи, если к этому добавить то, что здесь говорил Никита Сергеевич Хрущев о нашем сельском хозяйстве, то здесь, безусловно, приложена рука Берия. Сельское хозяйство доведено до такого положения, которое было в интересах Берия и его клики.
Все эти факты говорят о том, что он действовал по принципу — чем хуже, тем лучше.
Товарищи, приходилось слышать о якобы положительной роли Берия в его делах по освобождению врачей, ликвидации грузинского дела, по ликвидации дела так называемого Шахурина и Новикова[69], дела маршала Яковлева[70]. Надо развенчать его и здесь. Никакой положительной роли в этих делах у него нет. Наоборот, все это делалось для того, чтобы создать себе видимость популярности.
Голоса из зала. Правильно.
Булганин. Как на самом деле дело обстояло? Скажу Вам, что еще при жизни товарища Сталина мы, члены Президиума ЦК, между собой, нечего греха таить, скажу прямо, говорили, что дело врачей — это липа. Еще при жизни товарища Сталина между собой об этом говорили. Верно, товарищи?
Голоса из Президиума. Правильно.
Булганин. Мы говорили о том, что грузинское дело — это липа, дутое дело. Дело Шахурина и Новикова — позорное дело для нас. Говорили? Говорили. Дело маршала Яковлева — позорное дело для нас. Говорили? Говорили еше при жизни товарища Сталина.
Берия знал об этих разговорах. Я спрашиваю, что ему оставалось делать после смерти товарища Сталина, когда он занял пост Министра внутренних дел? Конечно, он должен был эти дела кончать. Кончены эти дела не потому, что он сыграл какую-то положительную роль. Нет, его обстановка заставила. Он знал мнение ЦК, мнение членов Президиума ЦК по этим вопросам.
Сейчас выясняется такой штрих, что Берия со всех освобожденных взял подписку. Об этом мне вчера сказал врач Рыжик[71],
