Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы.

кавычках) товарищу Сталину. Моя вина, оказывается, состоит в том, что, будучи несколько раз на Пленумах^{46}, у товарища Сталина, он меня вызывал. Я^{47} рассказывал о положении дел в Грузии, но так как этого обвинения прямо не могли предъявить, ищут пути очернить^{48}. Центральный Комитет партии разберется в обвинениях, выставленных против меня, и вынесет решение.

В оценке вопроса и документов о так называемых мингрельских националистах, мне кажется, допускается игнорирование того факта, что это дело надо рассматривать в новом свете. Товарищ Сталин нацелил партию на имеющиеся проявления национализма, перерастающие в шпионаж. Я считаю, что вдохновителем этого, как сейчас я уверен, был Берия. Агентами Берия были Шария и ряд ответственных работников. Товарищ Сталин в документах, которые недавно отменил Президиум ЦК по предложению Берия, указал на наличие связи^{49} Гегечкори с рецидивистами^{50} в Советском Союзе. Кто же скоропалительно, сразу^{51} после^{52} товарища Сталина принял решение об освобождении арестованных по этому делу? Берия.

Я не утверждаю, что все арестованные были националисты или резиденты или существовала какая- то организация, но среди арестованных кроме всего были такие люди, которые обвинялись в крупных злоупотреблениях. Надо^{53} в этом деле хорошо разобраться, а сводить все дело к желанию Берия казаться популярным, я думаю, неправильно.

Что же на деле получилось? Во-первых, очевидно, никто, по существу, в этом деле не разбирался, а^{54} чтобы замести следы, — Берия сам докладывал. Вовторых, выпустили всех арестованных^{55}, которые кроме национализма и шпионажа обвинялись в крупных хозяйственных злоупотреблениях и преступлениях. Об этом Бакрадзе также говорил. За последнее время из Секретариата Берия распоряжался кадрами, как хотел, Шария, о котором товарищ Молотов докладывал^{56}. Товарищ Мирцхулава — секретарь ЦК Грузии — слепо и беспрекословно выполнял распоряжения Шария о смещении неугодных работников и назначении нужных Берия людей. Может быть, это не националисты^{57} , но во всяком случае это сквернейшая штука.

Товарищ Маленков доложил Пленуму Центрального Комитета о предательстве Берия и решениях, принятых Президиумом. Пленум эти решения одобрит единогласно. Прав товарищ Хрущев, когда говорит, что эти действия и решения ЦК партия и народ расценят как правильные решения, которые приняли бы в аналогичном случае Ленин и Сталин.

Грузинский народ на протяжении веков тесно связан с русским народом, доказал в годы социалистического строительства свою преданность и верность нерушимой дружбе народов Советского Союза. Решение Центрального Комитета по вопросу о предательстве Берия он воспримет как победу ленинско-сталинского ЦК в борьбе за чистоту партии, за дальнейшее упрочение советского строя.

Хрущев (председательствующий). Слово имеет товарищ Арутинов, подготовиться товарищу Андрееву Андрею Андреевичу.

Арутинов. Постановление Президиума Центрального Комитета по разоблачению авантюриста Берия и аресту его я считаю правильным ленинско-сталинским подходом к оценке поступков Берия, этого карьериста и человека, который любыми средствами мог бы совершить все против партии, против государства ради захвата власти.

Я последние годы не встречался с Берия, 7–8 лет, но когда был в Грузии, я работал в тот период, когда Берия работал секретарем ЦК и секретарем краевого комитета партии. Черты, которые выявились в последнее время, когда мы узнали в деталях после выступлений членов Президиума и после доклада товарища Маленкова, эти черты проявлялись у него и раньше. Это карьеризм, голое стремление к власти, он все соподчинял этому — и свое отношение к людям, свое отношение к кадрам, отношение к руководителям партии и правительства и то поведение, о котором товарищ Ворошилов говорил в отношении Серго Орджоникидзе в последние годы его жизни.

Берия к кадрам относился исключительно с точки зрения использования любого человека не для интересов партии, а для того, чтобы самому продвинуться выше к руководству. Он имел обыкновение в отношении к руководящим товарищам — к министрам или к другим работникам, которые имеют доступ к руководству и могут замолвить о нем слово, — быть чуть ли не подхалимом, устанавливал подхалимские отношения до поры до времени, пока он не использует человека, а потом он начинает высмеивать в недопустимых формах, лаконично, двумя-тремя словами, с тем чтобы расхолодить политическое лицо любого руководителя.

Ставится вопрос, каким образом все ранее известные черты приняли такие формы, что никто этого не заметил, то есть заметил, но своевременно не принял меры. На мой взгляд, одно обстоятельство дает объяснение этому вопросу — это то, что Центральный Комитет совершенно правильно провозгласил лозунг единства и сплоченности как рядов партии, так и в первую очередь руководящего ядра партии и правительства.

Наши партийные организации с исключительным одобрением приняли призыв Центрального Комитета. Именно этот совершенно правильный призыв и правильная постановка вопроса могут заполнить ту большую утрату, которую мы потерпели после смерти товарища Сталина. Мне кажется, что Берия и хотел использовать эту обстановку с той точки зрения, что, зная, что во главу угла ставится вопрос об единстве, единодушии, сплоченности, зная, что в этой обстановке не так легко пойдут на разрыв или осуждение, использовал эту обстановку и стал ноги класть на стол, как это видно из тех фактов, которые сообщались нам.

С другой стороны, с точки зрения партийности, именно эта обстановка и помогла его разоблачить. Всем известно, что он Сталина боялся, давно боялся его, еще с тех пор, как работал в Грузии. После смерти Сталина он перестал со всеми считаться. Я его не видел последние годы, не разговаривал, но по тем документам, которые читал в приложениях к протоколу Президиума, вижу, что этот человек ни с кем не считался, превыше всего ставил свое личное я, пытался давить на партию, чтобы занять определенное положение.

Зная его карьеристические черты, когда я читал эти документы, меня брал страх. Меня страх взял и на Красной площади, когда вторым выступил Берия. Тогда я подумал, что, если он окажется в руководящей тройке, он обязательно потянется к власти. У него никакой партийности нет, нет никаких принципов в действиях, точно так же у него никогда не было такой преданности к Сталину, какую он пытался изобразить путем издания книги. Правильно здесь сказал товарищ Молотов, что эта книга составлялась не им, это не его изучение закавказских организаций и истории нашей партии.

Он ведь не читал ни одной книги. Как он мог без умения подходить к партийным архивам поднять эти документы. Многие знают, работающие в Грузии, что там участвовал Берия и ренегат, известный в Грузии меньшевик Павел Сахарулидзе[127]. Я не знаю, почему идет речь об этом, но грузинские товарищи не говорят об этом. Вот кто написал эту книгу. (Оживление в зале.) Архивы были подняты раньше времени, чем могли бы поднять наши центральные учреждения. Вот история этой книги. Книга была издана с целью карьеры. Он добился признания, что Берия есть один из сталинцев в закавказских организациях, который первый увидел роль товарища Сталина. Как можно так оклеветать, но он добился этого.

В отношении некоторых кадров. Известно, что Берия, будучи непартийным человеком, будучи непринципиальным, был настоящий атаман. К кадрам подходил с точки зрения личной преданности ему. Он не признавал, не уважал ни капельки партийность в человеке. Он мог любого загубить. Известно, сколько хороших кадров перебито было в Грузии в 1937 году потому, что многие его не признавали. Мне кажется, что во многих местах рассажены такие кадры, которые не партийны, которые были лично ему преданы. Для чего он это делал, нам известно сейчас. Поэтому с точки зрения вынесения уроков