Зона сна

Ох, не поняли бы его односельчане! Взялись бы за руки и затеяли вокруг него колдовской хоровод:

– Шинда вноза митта миногам!..

«Ну а я сам? – подумал вдруг Стас. – Ведь эти главы русской истории имелись в том учебнике, по которому я учился в школе, пусть даже это был не Иловайский. Но мне и в голову не пришло сопоставить свои, с позволения сказать, знания с той реальностью, которую предоставил мне сон».

Он пролистнул книгу, открыл оглавление. Прочёл: «Грюнвальдская битва». «Ну надо же! Я знаю это название, даже знаю, кто там махался, – но где этот Грюнвальд географически и где эта битва хронологически? Да, конечно, уже почти двадцать лет, как я зубрил все эти даты… Забыл… И если во сне попаду хоть за неделю до этой знаменитейшей битвы, ничего не смогу предвидеть!»

И он углубился в чтение.

…Кто ж знал, что читать у Иловайского надо было другие главы! Потянуло Стаса, когда он срисовывал образ св. Николая в церкви. Впервые предчувствие сна было столь явным… Он успел сказать Маргарите Петровне, что устал и поспит часок – чтобы не переживала попусту, – и прилёг у стеночки.

Район реки Согожи, неизвестно когда

Открыв глаза, Стас увидел вокруг себя лес (декорации те же, мелькнуло в голове) – хоть лес был и погуще былого; листья на деревьях (лето, слава тебе, Господи) и немаленького медведя, в полном изумлении севшего на задницу, когда у него под носом объявился лежащий на земле голый человек.

Медведь? Оч-чень хорошо. Просто оч-чень хар-рашо!

Стас не впал в панику, отметив сей факт как определённо положительный. Он встал и навис над зверем, оказавшись чуть ли не крупнее его.

– Тэк-с, – произнёс он тоном проф. Жилинского, а потом протянул руку к дереву, отломал изрядных размеров сук и переломил его об колено, отчего получилась дубина в полтора аршина длиной. – Посмотрим, кто это у нас тут. – И шагнул к медведю, перекинув дубину из руки в руку. – А известно ли тебе, братец, что у меня к твоему биологическому виду имеется счётец?

Медведь поморгал глазами, осознал серьёзность положения, развернулся к нему широким задом, вскочил на четвереньки и помчался прочь, петляя среди деревьев. Стас, подняв орудие мести, кинулся вслед за ним. Если бы не необходимость бежать босиком, догнал бы сразу. Но бежал-то босиком – повезло, повезло медведю!

Стас догнал зверюгу у самой Согожи. От души треснул дубиной по хребтине – несчастный топтыгин взревел и прибавил прыти, – огрел ещё раз и увидел людей, около двух десятков, весьма воинственного вида. У них, похоже, был привал; услышав из лесу треск и крик, они похватали мечи и копья и выстроились, глядя в сторону шума. А шум всё приближался, и вот мимо них, взрёвывая попеременно, промчались громадный медведь и ещё более громадный голый парень, на бегу охаживающий хозяина дубиной.

Что он видел людей, Стас понял не сразу. Пробежав мимо них, он раза три огрел мишку по спине и лишь затем, пнув его напоследок ногой, бросил свою охоту, развернулся и потрусил обратно, не выпуская из рук, однако, палки, – не знал, как встретят.

А встретили очень хорошо.

С виду это были обыкновенные деревенские парни, с бородищами, но у каждого в руке присутствовало какое-нибудь боевое оружие: у двух-трёх меч, у кого-то копьё. Одеты были кто во что горазд, однако на некоторых угадывалось нечто вроде доспехов: кожаные нагрудники, наплечники, просто ремни. Помимо дружинников были смерды, с палками в руках.

И эта группа бородачей радовалась его появлению настолько искренне, что хотелось немедленно зачислить их в свои друзья. Так оно, впрочем, позже и вышло – а пока они, радостно гудя, мялись в некотором отдалении. Самый старый из них, лет под сорок, единственный здесь в полном облачении, то есть в кожаном колете и кованом шлеме, и даже в чём-то вроде сапог, первым приблизился к Стасу, встал рядом и ладонью отмерил, от верхушки шлема, проекцию своего роста на него: ладонь пришлась ниже ключицы. Стас не удержался и бросил на шлем заинтересованный взгляд: профессиональная вещь, ему бы такой не сковать. Не иначе импортный.

Оказалось, это здешний князь, Ондрий. Ранг его легко прочитывался в том почтении, с которым расступились перед ним лихие вояки. А когда он «приравнял» себя к Стасу, бойцы пришли в неудержимый восторг: побросали оружие и едва не устроили хоровод.

Тут военачальник отмочил ещё одну шутку: переведя взгляд на Стасов детородный орган, изобразил на физиономии такую умильно-уважительную гримасу, что воины прямо-таки зашлись смехом, а половина вояк и вовсе попадала в траву, держась за животики. Стас зарделся, но прикрываться было уже поздно. Он бросил дубину наземь и стоял, опустив руки, улыбаясь на все стороны.

Воины обступили его. Радостно скалясь, хлопали по рукам – едва доставая до плеч; хохотали и говорили ему что-то, не всё понятное. Ощутив запах немытых тел, услышав косноязычные речи, посмотрев в эти детские глазки, замаскированные косматыми бородищами, Стас успокоился и сказал себе: «Я дома».

Прежде чем отправляться со своим воинством в дальнейший поход, воевода развалился на траве, пригласил Стаса сесть напротив и почал задавать ему вопросы:

– И хто ж ты таков есть, ведмидьська сила, куда и откуда твой путь?

Стас теперь не был тем юнцом, который много лет назад умолял плосковских крестьян: «Дяденьки, дяденьки, не бейте меня». Он понимал уже, что такое мужская иерархия, и умел себя «поставить».

– Я князя Гроховецкого сын. А ты кто таков?

– Князь Ондрий аз, и се моя дружина. Идём князя Лопотаря, блядина сына, бити. Но что же я не знаю отца твоего, и где тот Гроховец, в котором он княжит?

– Ой, далеко отсюда Гроховец. Ты, князь Ондрий, знать его не можешь.

– Так как же ты попал в мой лес, и почему, княжич, ты голый?

– А я, князь Ондрий, дал обет ходить по свету без одежды и бить медведей, пока не встречу настоящего князя-воина, к которому соглашусь идти на службу. Искал, искал, сюда забрёл.

– Во как! – сказал князь и замолчал.

Наступил щекотливый момент. Стас жевал травинку. Ондрий крепко задумался. Ему хотелось бы заполучить к себе в дружину этого хоть и безбородого пока, но здорового парня. Но предложи ему службу – а ну как он откажется? Рухнет авторитет Ондрия у дружинников. И ничего этому голому силачу не сделаешь: самому с ним не справиться, ни один дружинник, а тем более смерд, по своей воле против пусть чужого, но княжеского сына и пальцем не пошевельнёт, а приказывать им бить его – значит окончательно уронить свой авторитет.

Наконец князь Ондрий подобрал формулировку максимально хитрую и в то же время нейтральную:

– Так ты, значит, пока меня не встретил, не нашёл никого, кому согласился бы служить, ведмидьська сила?

И Стас, подмигнув князю, ответил:

– Никого. Пока тебя не встретил.

– Робяты! – крикнул князь с невольной гордостью: его выбрал в свои начальники богатырь, прошедший в поисках достойного вожака немерено вёрст! Есть чем гордиться. – Дайте ему одеться!

Дружинники завозились, заспорили; ни у кого лишних порток не было, а смерды и вовсе были одеты в одни лишь длинные рубахи. В конце концов, после препирательств между собой, выделили ему кое-какие тряпки. Надев их, Стас огляделся, подозвал одного из парней, без лишних объяснений снял с него ремень и подпоясался. А дубина у него была своя.

Так стал он русином, княжеским дружинником.

Лопотаря они, конечно, побили, но сначала очень долго – весь день – шли вдоль петлистой реки, лишь к вечеру углубились в лес и дальше пробирались какими-то звериными тропками. Стас прямо спросил Ондрия на одном из привалов:

– Княже, а что же мы теперь не по реке идём?..

– Э-э-э… – самодовольно ухмыльнулся князь. – С реки-т оне нас и ждут.

Однако стратег! – подумал Стас.

Лесами, без обеда, пробирались весь вечер; только к ночи Стас получил ржаную лепёшку и кусок