Другая история литературы. От самого начала до наших дней

использовалась бронза, другие стояли на пороге изобретения железа. На самых продвинутых территориях уже происходил переход от арамейской письменности к греческой, а где-то еще вообще никакой не знали.

Славянское письмо получило свое начало во второй половине IX века н. э. Восточные славяне, взяв христианство от греков, стали писать буквами греческими, а западные – латинскими. Видимо, в XII–XIII веках у славян появляется собственная азбука, изобретение которой приписывается св. апостолам Кириллу и Мефодию. Однако нельзя сказать определенно, какую азбуку они изобрели – кириллицу или глаголицу (или и ту и другую), так как эти азбуки имеют между собой теснейшую связь. Глаголица собственно является более вычурным и непривычным для нас вариантом кириллицы и происходит от греческого курсивного алфавита. Существует мнение, что св. Климент, болгарский епископ, заменил глаголицу, изобретенную св. Кириллом, ясной и удобной кириллицей: «За исключением букв чисто славянских, кириллица представляет собой не что иное, как верную копию с греческого алфавита».

Нам, конечно, интересно, когда возникла славянская письменность. Ведь только из письменных источников можно узнать что-либо об истории народов.

В книге «Загадки Древней Руси» А. Бычков, А. Низовский и П. Черносвитов пытаются дать археологический ответ на вопрос: «Славяне, кто вы и откуда?». В третьем тысячелетии до н. э., пишут они, в эпоху энеолита на северных Балканах и южных Карпатах «сложилась своеобразная и технологически продвинутая цивилизация с могучей меднообрабатывающей индустрией, развитым сельским хозяйством, с хорошо укрепленными поселениями – «почти» городами, но без письменности».

Что стало с этим культурным очагом, непонятно.

«И вообще история этих культур, столь древних – ведь они ровесники Шумерам и Древнему Египту! – столь мощных, с многочисленным народом, лишь «чуть-чуть не дотянувшим» до уровня древнейших «письменных» цивилизаций и вдруг исчезнувших, – сплошная загадка».

Неужели так-таки и не было никакой письменности? Ведь картинное письмо должно было появиться еще в каменном веке. «Могучая индустрия» и «развитое сельское хозяйство», да и торговля, коей так славился «Древний Восток» – без письменности? Верится в это с трудом. Отсутствие письменной культуры есть основной признак кочевников, которые имеют стойбище, но не знают «почти» городов. В действительности, там, где возникает «почти» город – хотя бы с минимальной инфраструктурой, – очень быстро появляется оседлая культура и государство или хоть какая-то администрация. Где государство – там города, письменность и использование полезных ископаемых, без которых невозможна индустрия, тем более «могучая».

Если современная археология приводит к сплошным загадкам, надо всерьез задуматься, что она такое. Как же авторы представляют себе возникновение письменности? Читаем, и приходим в окончательное недоумение:

«Так вот, относительно всех этих «раннеписьменных» народов археологи и лингвисты пришли к согласию. И те и другие согласны в том, что народы этого круга первыми отделились от общеиндоевропейской массы и «закуклились» в устойчивые раннегосударственные общности. По-видимому, только так и можно стабилизировать какой-то язык: сделать его коммуникативным средством внутри замкнутой саморегулирующейся системы типа «государства» – пусть даже это всего лишь город-государство вроде древнегреческих полисов – и ограничить проникновение носителей других языков через его границы. Все же остальные индоевропейцы, где бы они ни жили, пребывали в еще довольно примитивном социальном состоянии».

Как это ни печально признавать, но авторы книги «Загадки Древней Руси» не знают того, что известно всем археологам и лингвистам: народы, с которыми случилось подобное несчастье (изоляция), так и остались закукленными на уровне каменного века, это народы-изоляты, жители островов, непроходимых лесов и Крайнего севера. Что до описанной здесь картинки… Так и представляешь себе, как жители «почти города» собрались на сходку. На возвышение взбирается вождь и говорит, обращаясь к односельчанам: нам надо стабилизировать такой-сякой язык. Поэтому ограничим проникновение носителей других языков. На пороге – эпоха раннего железа, а у нас еще письменности нет!

В общем, что за исторические концепции бродят в трехголовом авторском коллективе, понять невозможно. Сначала Бычков, Низовский и Черносвитов пишут о латенской археологической культуре IV–III веков до н. э., носители которой – кельты, следующее: «Это, по-видимому, довольно сложная общественная структура и все-таки так и не давшая письменности, и не построившая государства!». Затем (на другой странице) продолжают: «даже самый многочисленный кельтский народ, хорошо известный нам по римским источникам – галлы… и то не построил сложной социальной структуры выше развитого вождества…»

То есть сначала сообщают, что кельты построили «сложную общественную структуру», затем – что так и не построили «сложную социальную структуру». Понятно, что при написании книги ее авторам не хватало вождества.

Кстати возникает вопрос: если не было во времена латенской культуры письменности, то на каком основании можно вообще делать выводы о ее существовании или несуществовании в истории? Неужели только на основе субъективных умозаключений (сиречь спекулятивных умственных построений) вокруг чего-то откопанного в земле? Причем надо учитывать, что древнейшие памятники письменности могли не дойти до нас по разным причинам: из-за недолговечности носителей, или из-за сакрального характера текстов, или еще почему. Да просто мало было текстов, скажем прямо.

С другой стороны, имеются примеры противоположные. Например на каком основании делается вывод о древности китайской письменности?

Китайцы и другие народы Восточной Азии, говорят историки, создали свои иероглифы для выражения целых понятий или отдельных слов давным-давно и остановились на этом этапе развития письменности. Они ограничились одним только усовершенствованием рисунков, которые довели до уровня простых знаков. Другие же народы (египтяне, вавилоняне, евреи) пошли гораздо дальше и стали рисунками изображать не понятия, а только слоги и буквы, и так им удалось положить начало принципу алфавита.

Китайское же письмо осталось на той ступени развития, на которой каждое слово обозначается отдельным письменным знаком.

«Дело в том, что китайский язык принадлежит к числу так называемых односложных языков, т. е. состоит из определенного числа (460) односложных слов… которые в разговоре остаются без всяких изменений, не принимая никаких приставок и окончаний. Эти односложные слова получают определенное значение лишь тогда, когда их произносят с известным ударением, с известной интонацией», – пишет Я. Шницер. Но это же означает только одно: китайский язык, а тем более письменность очень молоды!

Видоизменения изображений картинного письма китайцев.

По китайскому преданию, для изложения мыслей сначала было придумано 540 изображений (иероглифов). Теперь их насчитывается до 100 тысяч, хотя употребительны из них лишь 30–40 тысяч, а для обыкновенных письменных и литературных нужд достаточно знать 4–5 тысячи знаков. Получается, что путь от 540 иероглифов до ста тысяч проделан за столь короткий срок, что память о первичных пяти сотнях еще не выветрилась!

Приведем несколько абзацев из книги «Другая история Средневековья» Сергея Валянского и Дмитрия Калюжного, посвященных рассматриваемой теме.[69]

«Почему мы, читая какой-нибудь иностранный рассказ, роман или историческое повествование, понимаем, что это не русское произведение? Потому что об этом говорят иностранные имена литературных героев, иностранные названия местности или растений в окружающем пейзаже. Если б они были переведены русскими словами по их созвучию или смыслу, то мы, несомненно, приняли бы все произведение за русское. «Джон шел по Лэйбор-стрит»; «Иван шел по Рабочей улице».

В истории печатного дела действительно бывали такие случаи, когда издатели были обмануты недобросовестными литераторами, выдававшими свой перевод малоизвестных иностранных писателей за собственные работы, да и читатели не подозревали об обмане, пока кто-нибудь, хорошо знакомый с иностранной литературой, не обнаруживал подлога.

А в китайской нефонетической письменности каждый значок (иероглиф) имеет только символический смысл, не имея звукового. Один и тот же иероглиф в каждой провинции Китая будет произнесен на свой