65 (96)Тем, что мягче и слабей всего,Твердое подчас побеждено.Возникая из небытия,Эта истина во всем сквозит.Так и я дерзаю говорить,Что бездействие всего мудрей.Что молчание сильнее слов.Выгоду бездействия, увы,Мало кто умеет оценить! 67(7)Действует бездействием мудрец.Учит молчаливостью своей.Не навязываясь никому.Не владея будто бы ничем.Отдает, оплаты не ища.И своих не сознает заслуг.Неосознанных его заслугНе оспорит на земле никто.69(105) К расширенью знанье нас влечет.Истина сжиматься учит нас.Учит каждый день и каждый час.Чтобы мы к бездействию пришли.Все бездействующий совершит:Без труда державу он возьмет.А трудом – державы не возьмет.71 (80)Добродетельнейший сам не знает,Что его безмерна добродетель.Малодобродетельный боитсяПотерять свою – и потеряет!Добродетельнейший без усилийИ в бездействии всего достигнет.Малодобродетельный хлопочет.А посмотришь – ничего не сделал:В доброте возможно совершенство.В исполненьи правил – никогда.И обряды не приводят к правде,Так разумнее отбросить их!72 (81) Истину сменить на добродетель,Добродетель же – на доброту,Доброту потом – на справедливость.Справедливость – на пустой обряд.Путь сниженья: ведь обряд и значит,Что любовь и верность оскудели.Что разруха и распад близки.Украшают Истину обряды,Но на них же зиждется притворство.Потому-то к сущности стремитсяМуж великий, а не к мелочам:Утверждаясь в подлинном и важном,Украшенья презирает он.74 (155)Лучший воин – не забияка,Полководец лучший – не злобен.Победитель лучший – не дерзок.А правитель лучший – смиренен.Ужель добродетель – в бореньи?Нет: в мудром, искусном правленьиИ с Небом в соприкосновеньи.76 (48) В мудреце образец для мира:Он уступчивый, просветлен:Скромный, он от людей отличен:Ненастойчивый, он удачлив,Невзыскательный – возвеличен;Без боренья – непобедим.Так «ущербное станет целым» —Не пустые это слова!Чтобы к целому возвратиться,Надо жить с природой в ладу.77 (173)Нет ничего податливей воды,Но твердое ее не победит.Так в мире установлено навек:Что слабым сильное побежденоИ мягким твердое усмирено.Об этом знает каждый человек,Но убедиться – редкому дано.Нечто подобное, только в более развернутом виде, являет нам Экклезиаст: «Видал я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все суета и томление духа… Суета сует, все суета!». Отдаленно эти воззрения напоминают и буддизм с его «срединным путем». Хотя по сути своей даосские жрецы – это гадатели, продавцы реликвий, маги, исполняющие также и шаманские обряды, все же нельзя не отметить, что для выживания популяции такое учение – первейшее дело. Даосизм и конфуцианство не что иное, как два варианта приведения в единую систему религиозных обрядов магии и почитания предков, причем упорядочиванию магии посвящен также иудаизм, а христианство – дальнейшая эволюция этой системы.
Из книги Д. Дубровской «Миссия иезуитов в Китае»:
«Иезуиты прилежно изучили китайскую классику в поисках ответа на вопросы хронологии, задаваясь вопросом, были сказкой или реальностью времена легендарных правителей древности Яо и Шуня. В результате они обнаружили указание на то, что китайцы находились раньше под влиянием монотеизма, имевшего немало точек соприкосновения с древним иудаизмом…
Времена монотеизма и были теми добрыми старыми временами Золотого века, на который ссылается Конфуций. По мнению отцов, «порча» выразилась в возникновении доктрины даосизма и в дальнейшем развитии учения Лао-цзы. Далее закон был безнадежно испорчен появлением в Китае буддизма (в начале христианской эры), когда нигилистические теории кармы ввели в обиход агностицизм, приведший к торжеству атеизма».
Иезуит М. Тиндал писал в XVIII веке: «Я настолько далек от мысли, что максимы Конфуция и Иисуса Христа различны, что полагаю: простые и ясные положения первого помогут проиллюстрировать более туманные положения последнего».
Таким образом, китайские учения Конфуция и Лао-цзы могли возникнуть под влиянием средневековых европейских религий и идей времен церковной реформации, проходившей в XI веке, и в таком случае они прекрасно укладываются в нашу синусоиду на линию № 4, это реальный XII век.
Сравнительное изучение древних цивилизаций заставляет обратить внимание на факт удивительного параллелизма: середина 1-го тысячелетия до н. э. (линии № 4–5) отмечена появлением новых форм религии, среди которых этический монотеизм в Иудее, зороастризм в Персии, буддизм в Индии, даосизм и конфуцианство в Китае. Этот же период известен зарождением философии (Греция, Индия и Китай), литературы (там же) и науки (Греция). Со всемирно-исторической точки зрения еврейские пророки, греки Солон и Фалес, азиатские мыслители Заратустра и Будда, Конфуций и Лао-цзы жили в одну и ту же эпоху – и что важно, именно это показывают нам стандартная «греческая» синусоида и ее «индийско-китайская» разновидность. А «римская» и «арабская» волны синусоиды близко «сводят», к нашему удивлению, Иисуса Христа (линия № 5) и пророка Мухаммеда (линия № 4).
Зачастую с этим вынужденно соглашаются историки. Они признают, что «в середине I тысячелетия до н. э. происходят решающие сдвиги в идеологии ряда народов. Пророческое движение в царствах Израиля и Иуды и трансформация ветхозаветной религии. Возникновение зороастризма в Персии. Возникновение буддизма и реформа ведийской религии. Возникновение конфуцианства и даосизма в Китае. Мистерии и орфизм как греческий эквивалент религиозных переворотов на Востоке». Так пишет А. Зайцев в книге «Культурный переворот в Древней Греции VIII–V вв. до н. э.» и продолжает: «Люди могут по собственной инициативе, предпринимая не освященные традицией действия, существенно улучшить свою судьбу».
На самом же деле, как это доказывают наши исследования, религиозные перевороты «древнего мира» аналогичны, параллельны и равны религиозным переворотам Средневековья. Интересно, что историки не всегда могут «найти» авторов этих переворотов в древности. Так, Валерий Перелешин, один из лучших переводчиков «Дао-дэ-цзина», пишет об авторе этого знаменитого труда Лао-дзы:
«Но кто был этот Лао-цзы? Был ли это Ли Эр? Был ли это Лао Дань, многократно упомянутый в книгах Чжуан Чжоу, среди «персонажей» которого немало измышленных им самим?… Современные китайские исследователи полагают, что все три догадки об авторе «Дао-дэ-цзина» не исключают одна другой».
Так что ничего толком неизвестно ни об авторе, ни об условиях создания книги. Время ее написания тоже не более чем догадка. Название ее непереводимо, о чем прямо пишет переводчик:
«Начать с того, что ключевое слово «Дао» непереводимо. Это, конечно, не «Путь», не «Разум», не «нравственное начало», не «образ действия» и не «космос». Ближе всего подходит к нему Логос эллинистической философии, но введением этого термина были бы внесены в перевод совершенно чуждые Китаю неоплатонические и христианские оттенки… Как же перевести «Дао»? Вслед за Чжэн Линем я перевожу «Дао» как «Истина», хотя оговариваюсь, что «Дао» – НЕ Истина, что оно конкретнее и активнее.
Ту же трудность встречаем и при переводе слова «Дэ». Это, скорее всего, греческая «калокагафия», сочетание добра и красоты, а не мудрость, не добродетель и не природа».
Научное изучение «Дао-дэ-цзина» началось только в XVII веке, и, как мы только что прочли, переводчики старались «не допустить» неправильного прочтения текстов, чтобы не проявилось, сколь близки воззрения «древних китайцев» религии греков и христиан.
Немного ранее, в XVI веке, началось научное изучение еще одного важнейшего литературного памятника, известного ныне под названием «Ареопагитики». Это произведение, если исходить из современной его датировки, относится к линиям № 4–5. По литературному мастерству, словарю, важности
