был похоронен основоположник военно-полевой хирургии Николай Иванович Пирогов. Точнее, он был похоронен (забальзамирован) в селе его родовом Вишня, позднее село вошла в черту города. В тех местах все было «пропитано духом Пирогова», он считался национальным героем. Бабушка еще, будучи молодой, все книги о нем перечитала, знала о каждом годе жизни великого хирурга. С началом войны ее муж, мой дед Сергей, ушел на фронт (меня и назвали в его честь). Бабушка с маленькой дочерью эвакуировалась на Урал, так и осталась навсегда жить в Буланаше. Дед мой погиб в 1944году, но бабушка не верила похоронке, все годы продолжала его ждать, по-моему, ждет до сих пор.
Любовь моей бабушке к Пирогову передалась и мне. Я тоже прочитал много книг об этом человеке. Конечно, товарищ старший лейтенант тоже хорошо знает о вкладе Николая Ивановича в мировую медицину (Невский кивнул), но для остальных скажу. Например, Пирогов заметил, что если рану больного продезинфицировать, а оперировать его вымытыми перед этим руками, рана заживает много быстрее. Сейчас трудно в это поверить, но до Николая Ивановича хирурги руки между операциями не мыли, а перевязывали больных бинтами, оставшимися после умерших. Гениальность Пирогова в том и заключается, что он первым сумел увидеть вещи, которые до него просто не замечали.
К гениальным открытиям Пирогова относятся и столь привычные сейчас гипсовые бинты. До него переломы фиксировали в деревянных колодках. В мастерской знакомого скульптора Николай Иванович увидел, как быстро у того застывает гипс, и уже на следующий день зафиксировал перелом вымоченными в гипсе бинтами. Вроде бы все было до него — и гипс был, и бинты были — но для того, чтобы соединить их вместе и применить в медицине нужен был гениальный и одержимый своей профессией Пирогов. Кстати, Люба, именно Пирогову принадлежит идея о создании службы сестер милосердия.
Раненые называли Пирогова не иначе, как «чудесный доктор». На фронте о его мастерстве ходили легенды. Как-то раз в палатку Пирогова принесли тело мертвого солдата без головы. Бойцы объяснили — голову несут следом, сейчас профессор как-нибудь ее «привяжет», и мертвый солдат снова вернется в строй. Наконец, еще в 1862 году, когда наилучшие европейские хирурги не могли определить местопребывание пули в теле Гарибальди, раненого при Аспромонте, был приглашен Пирогов, который не только извлек ее, но и довел лечение знаменитого итальянца до благополучного конца.
Впрочем, я отвлекся. Извините, я могу рассказывать о любимом мной докторе бесконечно.
Во время учебы в медучилище, кажется, на втором курсе нас, учащихся мужчин, проверяла допризывная комиссия на предмет будущей службы в армии. У меня нашли плоскостопие, с которым путь в армию мне был закрыт. Я не особенно тогда расстроился. Я уже видел себя будущим знаменитым хирургом.
Вскоре все мои однокурсники стали получать паспорта. А мне это «не светило». Я много раз обращался в паспортный стол, но каждый раз получал ответ: «Предъявите свое «Свидельство о рождении». Уходил всегда ни с чем. Я был уже в отчаянии. Бабушка каждый раз меня успокаивала, мол, что-нибудь придумаем. А пока я должен хорошо учиться. И я учился. Практику я проходил под руководством бабушки в ее фельдшерско-акушерском пункте. Набивал руку на медицинских процедурах. Я все больше горел желанием продолжить учебу в медицинском институте.
Ой, а можно я немного передохну. Что-то пить захотелось, пойду попью.
— Сиди, я сейчас тебе принесу, — живо откликнулась Люба.
Она стремительно умчалась в палатку для приема больных, где стоял бачок с питьевой водой. Принесла полную кружку. Сергей жадно выпил воду, кивнул в знак благодарности. Помолчал. Молчали и все остальные. Эта история жизни уральского паренька захватила всех.
Утомил я вас, наверное, своей историей. Впрочем, не много осталось.
Училище я закончил с отличием в 1979 году. Мне было 19, вся жизнь впереди. И вот теперь я окончательно столкнулся с трудностями — без паспорта ты не можешь сделать ни одного шага. Тебя не примут на работу. Ты не сможешь полететь на самолете. Да мало ли ситуаций, где спрашивают паспорт. Я был в отчаянии. Моя бабушка начала обивать пороги «высоких кабинетов», но везде наталкивалась на непонимание или откровенное пренебрежение. Я понял, что и она близка к панике. Я готов был наложить на себя руки, особенно, когда моя любимая девушка не стала дожидаться решения моей проблемы, а вышла за другого.
Я по целым дням лежал на диване и смотрел в потолок. Потом начал пить. Слава Богу, у меня не требовали показать паспорт при продаже водки. Я возненавидел весь мир. И опять меня спасла бабушка. Она устроила меня работать в свой фельдшерско-акушерский пункт, к тому времени там появилась вакансия — ушла на пенсию старая работница.
Тут я и «ожил», весь ушел в работу. Меня даже бабушка силой выгоняла домой ночевать. Сколько мы приняли родов! Трудно даже сказать. У нас в поселке часто игрались свадьбы, дети рождались круглый год непрерывно. А еще были всякие травмы, ушибы, порезы. Я даже зашивал такие повреждения. Одним словом, представлял себя хирургом. Так прошло два года.
Тем сентябрьским вечером я, как обычно, задержался на работе. Вбежал перепуганный молодой мужчина. Сказал, что у него в машине жена рожает. Я послал уборщицу за бабушкой домой, а сам вместе с мужчиной помог выбраться его жене. Кое-как мы довели ее до приемного покоя. Роды уже начались, воды отошли. Я знал, что делать, поэтому не стал дожидаться бабушки. Она, правда, быстро прибежала — жили мы почти рядом. Она присоединилась ко мне в родовой палате. Короче говоря, мы приняли нормальную доношенную девочку, это был первенец в этой семье.
На радостях счастливый папаша принес коньяк, лимоны, коробку дорогих конфет. Мы с ним выпили за его дочку. Бабушка отказалась пить — здоровье уже не то, чаю с нами попила, а потом убежала в палату к роженице.
Тут я и рассказал этому незнакомому человеку о своей проблеме. Не знаю, что на меня нашло, вдруг захотелось излить душу. Сам потом удивлялся. Он оказался офицером, майором из военкомата нашего районного центра Артемовский. Они с женой приехали навестить его мать, а через два дня начались эти роды.
Он живо откликнулся на мою беду. Посоветовал пойти в армию, мол, все равно перед армией все призывники сдают свои паспорта, получают «Военные билеты». Я ему объясняю, что у меня плоскостопие, не возьмут меня. Он посмеялся и говорит, что плоскостопие как раз помогает тем, кто хочет «откосить» от армии, а тем, кто сам рвется, это не помеха. Тем более что обнаружить это не так просто, а ты, мол, молчи об этом и все будет нормально. Обещал со мной все вопросы уладить, дал свой номер телефона, даже домашний, объяснил, как его найти в Военкомате. Посоветовал появиться в первой декаде ноября, когда основной поток призывников пройдет, уже и медицинская приемная комиссия устанет от работы. Тут, мол, ты и проскочишь. Я прямо воспрянул духом. Допили мы с ним бутылку коньяка, я даже всплакнул у него на плече.
Дня через три офицер с женой и новорожденной дочкой уехали в свой город, там ехать от нас километров 12 будет. На прощание он еще раз подтвердил свое желание мне помочь. Что будет меня ждать. На том и расстались.
Бабушка всплакнула после объявления моего решения идти в армию. Но смирилась. Иного выхода для меня она тоже не видела.
Все прошло, как нельзя лучше. Майор Низовой Вениамин Петрович (век буду его поминать добрым словом!) прошел со мной по разным кабинетам, уладил все недоразумения из-за отсутствия паспорта. Медкомиссия вообще прошла «на ура», никто и не думал ко мне придираться. Короче говоря, 18 ноября 1981 года я был призван Артемовским РВК на действительную военную службу. (Ой, а это день моего рождения как раз, — воскликнула Люба. Сергей кивнул. Затем продолжил говорить.) Определили меня в команду для будущей службы в автобате. Это мне еще Вениамин Петрович посоветовал не говорить о моем медицинском образовании, мол, с моим плоскостопием лучше все же не пешком ходить, в баранку крутить. Служить пришлось в Средней Азии, в учебной дивизии в Ашхабаде. Закончил я учебку, получил младшего сержанта, само собой, выучился на водителя. Прослужил я там до сентября. Тут нас и перебросили в Афганистан. Я своей бабушке писал часто из Союза, но не сообщил о переводе в Афган, чтобы не расстраивать. Так и пишу, будто из Ашхабада, только адрес полевой почты, мол, другой стал. Она у меня не очень в этих делах разбирается, верит мне. В Кандагаре я сначала также служил водилой. Но в самом конце декабря перевели меня в этот агитотряд. Вот и вся моя история. А мне, правда, после службы в армии обязательно выдадут
