внести изменения в сценарий пьесы, нужно разговаривать об этом с режиссёром, а не с актёрами. Бессмысленно уговаривать театрального Отелло не убивать Дездемону. Он выслушает вас и продолжит озвучивать свою роль. Но если вы обратитесь к режиссёру с достаточно вескими аргументами, он может вмешаться в текст и сделать финал, скажем, не столь однозначным...
— Предпочитаю классику, — заметил Власов.
— Ой, не надо вот этого, — поморщился Гельман, — мы с вами деловые люди и прекрасно понимаем, о чём идёт речь. Вас послали сюда для переговоров, не так ли? Так давайте откроем карты. Насколько мне известно, ваше руководство...
Валяющийся на столе целленхёрер ожил, затрезвонил. Мюрат подхватил его и раздражённо рявкнул в трубку — «Я занят! Я на переговорах!»
В этот момент — как-то сразу, стремительно, с двух сторон — у столика появились люди в полицейской форме. В клубной обстановке они смотрелись совершенно неуместно.
Гельман, однако, не удивился.
— Ну что, — сказал он, растянув губы в презрительной усмешке, — по мою душу пришли?
— Вы — Мюрат Гельман? — поинтересовался один из полицейских, видимо, старший.
— Кто ж ещё, — галерейщик быстренько уронил трубку в карман. — Давайте уж без церемоний. Сейчас мы поедем в отделение, там вы предъявите мне обвинение, я его, естественно, опровергну... Извините, — обратился он к Власову, — это меня пришли арестовывать. Ничего, не в первый раз... Ещё раз извините. И не беспокойтесь за меня, к вечеру меня выпустят. Встретимся на ужине.
Он встал из-за столика, небрежно вытащил из кошелька несколько мятых купюр и придавил их тарелкой. Полицейские молча следили за сборами.
Когда галерейщик, сопровождаемый полицейскими, уже уходил, появился официант со стейками и кувшином с лимонником.
Фридрих решил хотя бы пообедать, если уж поговорить не получилось. Уходя, официант забрал прибор Гельмана вместе с оставленными деньгами.
Медленно пережёвывая стейк — тот оказался неплох, хотя и слегка пережарен, — Власов сопоставлял сказанное Гельманом с теми сведениями, которые он почерпнул из разговоров с Эберлингом, а также с тем, что он знал о лихачевском кружке из документов.
Картинка упорно не складывалась. С одной стороны, всё, что он успел увидеть, выглядело откровенно несерьёзно, если не сказать резче. Компания престарелых фрондёров, заигравшихся в конспирацию, никому не нужных и вполне безопасных. Эта дурацкая книжка... — Власов достал из зелёного пакета «Исследования по структуре знаковых систем», повертел в руках, открыл на середине, наткнулся на слово «прапереживание» и тут же закрыл. С другой стороны, — Власов потянулся за напитком из лимонника, — по сведениям Эберлинга, у этих людей есть деньги... Опять же, Гельман с его подходами и намёками...
— И снова здравствуйте, милейший господин Власов! — задребезжало у него над ухом.
Фридрих вздохнул.
— Мы сегодня только и делаем, что здороваемся, Лев Фредерикович.
— Вы не возражаете, если я присяду? Очень уж нужно мне с вами пообщаться, — старичок, не дожидаясь согласия, устроился на том самом месте, где совсем недавно сидел Мюрат Гельман.
— Значит, сцапали нашего голубчика, — не без удовлетворения констатировал старикан, устраиваясь поудобнее. — По мне, так хоть бы и вовсе упекли. Да только к вечеру он выйдет. Ещё будет на ужине выдрючиваться, героем представляться. А чего ж не геройствовать, ежели у тебя дружки... знамо в каких конторах...
Власов понял.
— Вы думаете, — решил он брать быка за рога, — что Гельман работает на российские спецслужбы?
Старичок осклабился.
— Скажете тоже — «на спецслужбы»... Это в Берлине хорошо — если уж человечек работает, так, считай, на всех разом. Централизация и дисциплина. А мы тут в России-матушке по-другому живём. У нас важно, на
— Кстати, — прищурился Власов, — вы мне делали знаки... Откуда вы их знаете? И почему решили, что я их знаю?
— А как же, делал, — Лев Фредерикович повёл плечиком, — очень уж хотелось мне с вами поперёд того прохиндея побеседовать. Для взаимной, так сказать, пользы. Видите ли, я... как бы это выразиться... в общем, занимаюсь теми же делами, что и вы, только с поправочкой на масштаб. Вы о Райхе беспокоитесь, а я — об «Ингерманландии». Это, конечно, величины несопоставимые, вроде как слон и букашка. Но букашка, знаете ли, тоже живая тварь... и ей тоже нужна служба безопасности. Пусть маленькая, букашечья...
Фридрих посмотрел на словоохотливого старичка с интересом.
— Так я имею честь, — он поймал себя на том, что невольно воспроизводит словесные обороты Льва Фредериковича, — беседовать с сотрудником службы безопасности господина Лихачёва?
— С начальником службы безопасности, — поправил его старичок. — И не Лихачёва, а самой Фрау. Ну да об этом позже, время у нас ещё есть... Вам тут как? В смысле обстановки?
Власов решил, что старичок хочет увести его в этот свой «Норд». Идти никуда не хотелось.
— Мне здесь понравилось, — сказал он.
Старичок неожиданно улыбнулся.
— Вот и славно. Я, с вашего позволения, Фрау передам. Это ведь её заведение. Обстановку сама проектировала. Тут, кстати, в основном актёры работают, со студии. Фрау считает, что работа в обслуге очень развивает сценические способности. Ну, тут уж ей виднее... У меня, как вы понимаете, несколько другие задачи...
— «Аркадия» принадлежит госпоже Рифеншталь? — решил уточнить Власов.
— Вот именно, — подтвердил Лев Фредерикович. — Хотя Гельман тоже вложился деньгами. Ну и прослушку свою поставил. Только сейчас она того-с... — тут старичок нервно зевнул, показав челюсть, явно нуждающуюся в услугах стоматолога. — Так что я буду с полной откровенностью. Ну, вы мне, конечно, верить ни в чём не обязаны... но всё-таки.
— Ну что ж, — Власов отодвинул в сторону пустую тарелку. — Поговорим. Только давайте сначала представимся. А то я даже фамилии вашей не знаю. И на вопрос о знаках вы мне не ответили.
— Да какие у нас от вас секреты... Фамилия моя Калиновский. Предупреждая возможные вопросы — поляк. Но, как видите, обрусел до полнейшего неприличия. Чего меня занесло сюда — отдельная история, рассказывать долго, а у нас ещё дела есть... Да вы и сами понимать должны... — он заинтересованно заглянул в лицо Власова, ожидая реакции.
— Ну... — Власов потянул паузу, — я так понимаю, Фолшпиль?
— Именно, — кивнул Калиновский. — Так что про меня вы можете и сами узнать. Если досье не уничтожили. Ну да вы попросите начальство, небось не откажет... Вы ведь работаете на Мюллера, — это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
— Все мы работаем на Мюллера, — попытался отшутиться Власов, хотя прекрасно понял, что именно хотел сказать не в меру осведомлённый старик.
— Ну полноте, — Калиновский покачал головой, — я имел в виду — лично удостоены... Это, знаете ли, совсем даже другой коленвал, как сейчас молодёжь выражается...
— Простите, что-нибудь будете? — встрял не в меру услужливый официант. Власов поднял голову и увидел узкоглазого человека в китайском халате.
— Да, пожалуйста, воды без газа. И не зельтерской, а нашей какой-нибудь, из родника, и ещё лимончика для кислоты и льда побольше, — попросил старичок.
Официант поклонился и ушёл.
— Это был китаец? — зачем-то поинтересовался Власов.
