руку — старую, иссохшую, со вздутыми синими венами, привычными движениями перетирающую грязные стаканы. Трясущаяся рука осторожно берёт рюмку со следами алой помады на боку и остатками водки на дне — и сливает опивки в мерный стаканчик, где уже накопилось на палец прозрачной жидкости. Рядом ждёт добычи другая ёмкость — для виски и коньяка. Два пальца, большой и указательный, с тёмной каёмкой под ногтями, перехватывают хрупкий черенок стеклянной посудинки, несет ко рту...
Майк встряхнул головой, и наваждение пропало. Какая чушь! Нет, конечно, он здесь не задержится. Он профессионал. Репортёр, сделавший гениальный репортаж. Да, он случайно ляпнул кое-что неосторожное. Но это забудут, а вот картину воздушного боя — нет. Может быть, стоит попытать счастья в прессе? Там ведь можно писать под псевдонимом... хотя — скрыть свое имя от работодателя все равно не получится, иначе контракт не будет иметь силы... Или — о, вот идея! — интернет-проекты? Там ведь тоже требуются профессионалы? Ну конечно! Как он мог забыть про Всемирную сеть? Решено: он соглашается постоять за стойкой — временно, сугубо временно, пока не найдёт себе местечка в одном из этих новых... как они, бишь, называются? Новостные порталы, да. В конце концов, за ними будущее. Может быть, — нашёптывала ему водка, — всё не так уж и плохо? Ведь он — настоящий профи. Такие люди, как он, Майк, никогда не оказываются без дела. Решено! Пересидеть плохие времена в этом смешном ресторанчике — кстати, неплохой жизненный опыт, интересная глава в его будущих мемуарах, — а потом ринуться с головой в сетевую жизнь, в короткие сроки заработать себе имя... положение... состояние... Да его перспективы просто великолепны, чёрт побери! Даже странно, почему он не понял этого сразу...
За такое следовало немедленно выпить.
— А с интернетом ты имел дело? — язык Майка уже слегка заплетался. — С новостными ресурсами, например? Перспективное дело?
— Интернет? Интересная штука... но, по большому счёту, помойка, — Николай сморщился. — Хотя... — он выцепил вилкой кусочек омлета, обмакнул его в соус и понёс ко рту, — если этим заниматься... Сейчас мы, наконец, заполучили германские алгоритмы сжатия изображений и быстрой передачи данных — ну и попёрла порнуха. Народ готов платить. За извраты особенно. Это сейчас главное. Гомики, садомазо, дерьмо, моча... тут лежат большие деньги.
Майк попытался было спросить, как можно делать деньги на дерьме и моче, но почувствовал, что, пожалуй, он уже не в состоянии вести светскую беседу. И что ему больше всего на свете хочется спать.
— Что-то ты, брат, быстро набрался, — осуждающе заметил Николай, глядя на Рональдса, уткнувшего голову в руки. — Ничего, привыкнешь, — пообещал он ему, вставая. — Не забудь к шефу подойти и сказать, что ты от меня, — посоветовал он похрапывающему Майку.
— Т-так т-ты едешь в Россию? — Рональдс на секунду оторвал лицо от мокрых ладоней. — Б-будь осторожен.
24 августа, суббота, день. Борт «Аэрофлот RU314».
В «Боинге» было холодно. Николай подумал, что не следовало все-таки брать билет на аэрофлотовский рейс. Он бы, конечно, полетел привычной «Дельтой» или «Пан Америкэн», но чертовы соотечественники — этим словом Николай называл, понятное дело, американцев — все-таки пробили запрет на курение на своих рейсах. Зато «Аэрофлот», напротив, стал первой из российских компаний, кто курение разрешил — правда, пока только на международных рейсах продолжительностью больше пяти часов. Но что лучше — девять часов мучиться без курева или столько же — от холода? Проблема. Все-таки у русских удивительный талант портить все, к чему они прикасаются. Казалось бы, точно такой же американский самолет, как у любой нормальной компании, а вот поди ж ты... И вообще он чувствовал себя препаршиво. Вечером он явно перебрал — до потери соображения. Утро он встретил в постели какой-то мулатки. Ш-шит, а был ли у него презерватив? В Нью-Йорке нельзя без гондонов. У двадцати процентов чёрных — СПИД. А ведь есть ещё хламидиоз, плохо поддающийся антибиотикам. Или какой-нибудь энтерококк... Как только он прилетит в Москву, надо будет провериться. Хотя с этим будут сложности: кажется, в этих диких краях всё ещё незнакомы с серьёзными венерическими заболеваниями. Ну да чёрт с ним, как-нибудь...
Что-то ведь было ещё. Что-то плохое, опасное... Ах да! Кажется, он болтал лишнее. Когда? В баре «Pravda» с одним типом. Как его зовут? Майк, да. Этот Майк — журналист. И у него большие неприятности. Что, если...
Он стал мучительно вспоминать, упомянул ли он в разговоре своего работодателя. После тщательной прокрутки в голове сохранившихся фрагментов вечера Николай пришёл к выводу, что, кажется, ему хватило выдержки всё-таки не произнести название фирмы, которая его завербовала. Проклятые русские гены, в пьяном состоянии его всё время тянет на откровенность...
Он сжал пачку «Винстона» в кармане. Нет, кажется, всё путём. Этот Майк нахрюкался раньше него. Кажется, он его там и оставил — в баре «Pravda». Что-то там было ещё... Ладно, всё побоку. Будем надеяться на лучшее.
Николай попросил по-русски у кстати пробегавшей стюардессы минеральной воды. Симпатичная девушка (на бейджике, приколотом к блузке, было написано «Frosya») внимательно посмотрела на него и предложила виски. Подумав секунду, Николай кивнул. В самом деле, хорошая идея. Именно то, что ему сейчас нужно.
Виски оказалось дрянным, но стало заметно легче. Включить, что ли, ноутбук? Однако по проходу уже двигалась другая девушка с каталкой, развозившая ланч.
— Meat, fish, chicken?
Николай выбрал порцию с мясом и вспорол ногтем пленку, закрывавшую пластиковый лоток. Внутри лежало что-то условно-съедобное: несколько ломтиков пахучего сыра с какой-то травой, капустный салатик с парой маслин (Николай терпеть их не мог), два тонких сэндвича с ветчиной, плоский кусок говядины, своим видом подозрительно похожий на старую растрескавшуюся резину, красно-желтое яблоко какого-то плебейского сорта и несколько тюбиков с приправами. «И это у них называется бизнес-класс», — поморщился Николай, тыкая пластмассовой вилкой в бифштекс, который, похоже, напоминал резину не только по виду. Тем не менее, перелет над Атлантикой занимает много часов, так что поесть следовало.
Старательно пережевывая аэрофлотовские деликатесы, он попытался сосредоточиться и вспомнить всё, что прочитал за последнее время о стране назначения.
Память не подвела: факты нехотя начали строиться в ряд.
Итак, Россия, она же Российская Республика. До недавних пор — часть Райхсраума, формально всё ещё существующего межгосударственного образования, центрированного вокруг бывшего Райха, фактически — официально очерченная зона имперских интересов. На самом деле, конечно, никакого Райхсраума больше нет и быть не может: руководство новообразованной Федеративной Республики Германия изо всех сил открещивается от имперского прошлого и усиленно отрицает само наличие каких бы то ни было дойчских национальных интересов.
Впрочем, это всё неважно. Он, Николай, летит в Россию, где идут совсем другие игры.
Николай наморщил лоб, вспоминая ежемесячный обзор из «Таймс», выловленный в интернете. Там всё было разложено по полочкам.
После спешной отставки тамошнего верховного диктатора и преобразования страны в президентскую республику — кажется, это было сделано то ли за два, то ли за три дня, с нарушением всех законов, правил и процедур, это англичане отметили особо — формальным руководителем страны является Президент РР Никита Сергеевич Михалков. На самом деле он — марионетка в руках более серьёзных людей, концентрирующихся вокруг новообразованной коалиции «Единая Демократическая Россия». Это хорошо: в программе едросов значится легализация некоторых запрещённых в России стимуляторов, и на первом месте идёт табак.
«Единая», хм. Они ведь там приняли закон о возвращении высланных с Кавказа мусульман и их потомков — вот ужо те устроят им единство... да и Восточная Украина с Восточной Беларусью совсем не рвутся укреплять российское единство, их воссоединение с обретшими независимость западными частями — только вопрос времени. И ещё в Петербурге... Николай постарался сосредоточиться: его новое начальство
