Бадяга, третьим — господин Муха, дружинник башковитый, на всякие хитрости способный. Других представлю вам позднее.
Кто-то из толпы народной прокричал:
— Ладно, не будем тревожить твою княжескую милость, к советникам подойдем, если они только нас не обманут и все наши просьбы тебе передадут честно и без кривды.
— Не будет кривды, не волнуйтесь! — заверил синегорцев князь. — Только вот что скажу вам. Раньше относились вы ко мне без должного почтения, грубо и хамовато. Теперь же такое обращение ко мне отменяется. Каждый, кто встретится со мной, обязан будет отдать мне восемь поясных поклонов и произнести при этом: «Вечного здравия тебе желаем, ван, могущества и процветания твоей державе!» Запомнили?
Вначале толпа молчала, а потом раздался голос:
— Что касается поклонов, то здеся все просто — не переломятся спинки наши. А вот приветствие изволь, княже, повторить. Да и слово там прозвучало странное: был ты раньше вроде князем, а теперь надобно тебя… ваном, что ли, называть-величать? Это по-каковски? По-заморски никак?
— Да, по-заморски. Так в далекой стране Китай именуют князей. Когда же завоюю я все окрестные земли, верну Ладор, завладею даже братскими княжествами — Венедией, Ладанеей, Ильмером, то станете вы называть меня императором или Сыном Неба!
Синегорцы даже рты открыли от изумления. Об императорах ничего они не слыхали прежде, а прозвание «Сын Неба» показалось им совсем уж чудным. Многие решили даже, что Владигор маленько тронулся умом, а иначе с какой же стати называть себя таким диковинным именем, в то время как еще многие синегорцы помнят его настоящего отца, славного князя Светозора. Теперь Владигор словно отрекался от родства со Светозором.
Впрочем, посмеивались над Владигором лишь немногие, большинство же синегорцев подумало: «Да хоть горшком назовись. Нам-то какое дело? Сын Неба так Сын Неба!»
Все же кто-то крикнул:
— Могущественный ван Владигор, поведай нам, когда же ты вознамерился вести нас на войну? Да и хватит ли у нас силенок, чтобы разгромить рати столь немалого количества земель? Мы вот под Пустенем-то сколько времени без толку простояли!
— Дети мои! — уверенно начал Владигор. — Да, простояли, потому что не имели такого могучего оружия, которое сейчас имеем. Знаете, наверное, что десять бочек взрывного зелья, которое мололи вы всего лишь один день, разбили стену и позволили вам войти в столицу игов. А теперь у нас не десять, а уж сто бочек зелья заготовлено. Не только для слома стен его мы применим. Есть у нас еще немало хитрых снарядов, о которых потом узнаете. Таким оружием мы побьем не только все рати земель окрестных, но, подчинив народы их нашей воле, заставим пойти с нами еще дальше! Я намерен завоевать весь мир, который назовется… Империей Поднебесного Мира, где ваш Владигор будет безраздельно владычествовать. Вам же, дети, уже не придется работать в поле или в какой-нибудь гончарной мастерской. У каждого появятся рабы. Они-то и станут делать за вас всякую тяжелую работу! Вы же из подданных превратитесь в господ! Я сделаю вас счастливейшими из смертных, и на слова такие мне основание дает мое оружие! Сильнее синегорцев нет народа в мире!
Слова Владигора были встречены такими радостными и громкими криками восхищения, что с крыш ближайших к площади домов поднялись сидевшие там вороны — с хриплым карканьем полетели они искать более спокойного пристанища.
— Слава нашему вану Владигору!
— Не восемь, а десять раз будем кланяться тебе, отец наш, отец народа! — кричали синегорцы, подбрасывая вверх шапки.
— Все сделаем для тебя! Следы ног твоих лобызать будем!
— Слюну плевка твоего с благоговением поднимать с земли станем!
И еще много разных восторженных восклицаний услыхал Владигор, но даже не кивнул синегорцам, чтобы выразить им свою признательность. Каменной маской казалось его лицо, и куда-то мимо людей был устремлен его застывший, мертвый взор. Крас же, следя за князем, ликовал в душе. Он видел перед собой не просто собственное детище, но своего верного, покорного слугу. Владигор, собравшийся наделить каждого синегорца подневольными работниками, и не заметил, что сам стал таким.
«Да, Владигор, ты всецело мой, — думал Крас. — Ты заговорил о рабах, не поняв, что только человек, потерявший волю, стремится похитить ее у других людей».
Для испытания и изготовления нового оружия было выбрано обширное поле под Пустенем, которое Владигор срочно велел обнести частоколом. Основные запасы зелья, правда, отвозили в подвалы пустеньското дворца, но зато здесь соорудили десять кузниц, и опытные мастера из числа синегорцев, а также приглашенные за серебро иги ковали здесь оружие, способное положить к ногам Владигора весь мир. Бадяга и сметливый Муха, советники Владигора, отвечали за производство нового оружия, и князь ежедневно приезжал в кузницы, беспокоясь о проведении работ.
Вот и сегодня, после своей встречи с народом он с советниками, включая Краса, сопровождаемый малым числом охранников, приехал к кузницам и вошел в одну из них. Кузнецы, увидев князя, низко поклонились, Владигор шагнул к одному из них:
— Ну, Борисей, сумел к стволу курок приделать?
— А как же, ваша княжеская милость! Как велели!
Кузнец снял с полки и протянул Владигору тяжелую толстостенную кованую трубку, прикрепленную к деревянной ложе двумя массивными кольцами. Владигор тут же стал внимательно осматривать железный подвижный крюк на одном конце трубки, к которому уже был прилажен фитиль.
— Ну как? — показал он на крюк Красу. — Моя хитрость! Китайцы еще не додумались порох запаливать при помощи курка такого — фитиль горящий просто к запальному отверстию подносили!
Крас, смеясь в душе над тщеславием Владигора, кивнул:
— Твоя правда, ван, твоя правда. Совершенствовать оружие можно до бесконечности, — твое же изобретение, вижу, весьма полезным будет для стрелка. Но покажи на деле, как действует твоя огненная трубка. У нас в Китае, признаюсь, ими пользовались редко, ты же задумал вооружить такими трубками всю свою армию.
— Всю, всю! — пылко воскликнул Владигор. — Я хочу устрашать народы одним лишь громом, дымом, огнем!
— Но этого мало, — мягко возразил Крас. — Если твои трубки не будут сеять смерть, то очень скоро враги поймут их бесполезность, и страх покинет их сердца.
— А ну-ка все ступайте за мною! — скомандовал Владигор. — И пусть Борисей вынесет все необходимое для стрельбы!
Владигор со своей трубкой быстро вышел во двор, кузнец вынес вслед за ним два мешочка, длинный прут железный, какие-то войлочные пробки и положил все это на стол.
— Ну, глядите, как я буду поражать цель из своей огненной трубки! — ликовал Владигор от предвкушения успешной стрельбы.
Он поставил трубку на стол таким образом, чтобы ее отверстие смотрело в небо. Из одного мешочка деревянной ложкой насыпал в отверстие зелья, из другого мешка извлек несколько железных шариков, показал их всем:
— Раньше я стрелял из лука, из самострела, но теперь, после изготовления огненного зелья, все эти виды оружия кажутся мне такими дрянными, жалкими, непригодными для боя!
Осторожно слово вставил Бадяга:
— Благородный ван, когда-то ты ловко пользовался и луком, и самострелом, без промаха поражая врагов. Вспомни хотя бы, как здесь, в Пустене, ты ни разу не промахнулся на состязании лучников, когда соревновался ради руки Кудруны.
— Ничего и помнить не хочу! — мотнул Владигор головой, и его длинные серьги зазвенели. — Все это чепуха! Вот новое оружие, способное сделать меня повелителем мира!
Он быстро вкатил железные шарики в отверстие своей огневой трубки, потом взял войлочную пробку и железным прутком плотно вогнал ее вслед за шариками. После пальцами достал щепотку пороха и
