— Чужеземец, говорит, что прилетел с неба и хочет опять туда вернуться.
— Пусть хоть сегодня возвращается, — быстро ответил Утох.
— Он улетит, только немного отдохнет. Очень трудно человеку летать на небо, — уже от себя добавил старый охотник.
— Мы поможем ему возвратиться. Мы отправим его в Джунгли, и пусть духи Джунглей облегчат чужеземцу возвращение домой.
Все облегченно вздохнули и начали понемногу расходиться. Пленника развязали. Он сел на землю и задумался. Из того, что передал этот высокий индеец с изуродованным лицом, пленник понял: его изгоняют из селения, отдают во власть Джунглей.
Он догадался — индейцы считают его врагом, они могли бы его убить, растерзать, но почему-то не делают этого, а стараются поскорее избавиться от него.
Пленник подумал о молодом охотнике, который привел его, беспомощного, в селенье, спас от голода и слепоты. Его, наверно, ожидает более строгая кара, если связанного по рукам и ногам бросили возле хижины колдуна.
Из этих невеселых раздумий пленника вывело появление старой индианки. Она поманила юношу. Пленник послушно встал на ноги и, покачиваясь от слабости, последовал за ней.
У хижин, группами и в одиночку, сидели на корточках мужчины, курили длинные трубки. Женщины готовили пищу. Никто не обращал внимания ни на пленника, ни на его спутницу. Вот старая индианка остановилась возле хижины, сооруженной из бамбука и широких пальмовых листьев, приподняла полог, скользнула внутрь. Юноша последовал за ней.
Внутри хижина оказалась довольно просторной. В крыше и на одной из стенок зияли небольшие отверстия, пропускающие воздух и свет. Несколько шкур и циновок лежали на полу. По стенам висели какие-то инструменты из дерева, кожи и плоских камней.
В углу стояла деревянная рама с густо натянутыми на ней нитями: ткацкий станок, как догадался юноша.
Индианка поставила перед гостем кувшин из обожженной глины, плошку с кусками рыбы, знаками предложила поесть. Юноша благодарно кивнул головой и с жадностью накинулся на еду. В кувшине оказался приятный освежающий напиток, напоминающий кисловатое молоко.
Несколько раз входной полог приоткрывался, и в хижину заглядывали женщины или дети, но внутрь войти не решались.
Пока юноша ел, индианка, сидя на корточках напротив, внимательно наблюдала за каждым его движением. Ее доброе, сморщенное лицо с печальными глазами было скорбно.
Когда гость поел, индианка убрала посуду и выразительно приложила ладонь к щеке, давая понять, что гость может лечь спать.
Белый лег на циновки и собирался было уже заснуть, как индианка о чем-то горячо и страстно заговорила, показывая рукой за стены хижины. Юноша внимательно вслушивался в ее слова, но ничего не понимал. И вдруг до его сознания дошло слово:
— Аоро, Аоро…
Аоро! Ведь так зовут моего спасителя. Наверно эта женщина — его мать, догадался пленник. Он приподнялся с ложа, взял морщинистую руку старой индианки, поднес ее к своим губам и почтительно поцеловал.
— Меня зовут Саор, понятно? Саор… Сергей, — сказал он, вопросительно глядя в глаза старой индианки: поняла ли она его?
Женщина кивнула утвердительно и ласково погладила гостя по голове, как гладят своих сыновей матери всех цветов кожи, на всех широтах Земли…
Аоро лежал связанный за хижиной Гокко. Даже сильная боль от врезавшихся в тело ремней не могла отвлечь его от тяжелых мыслей. Он не стал охотником, как мечтал, хотя сейчас у него в Джунглях есть своя собственная тропа. Его изгоняют из родного селения… Что может быть страшнее изгнания? Лучше бы он не уклонялся от ножа Волосатого Таку. Но когда он прочел в глазах охотников смертный приговор, ему так захотелось жить! Все осуждали его, все… Хотя, нет, не все! Большой Лоу сочувственно смотрел на него. Он не осуждал. В этом Аоро был твердо убежден.
Большой Лоу великодушен и добр. Он никогда не проливает напрасно кровь, чью бы то ни было. И этому он учил Аоро. Большой Лоу научил его также управляться с копьем и луком, научил читать следы животных на земле. Только один Большой Лоу сегодня глядел на него с любовью, и его взгляд вселял мужество…
Аоро знал, что до утра останется в селении. По обычаю его должны изгнать рано утром в ту сторону, откуда начинается день, чтобы солнце высушило его следы и он не смог бы вернуться назад.
«Куда пойти?» — думал молодой индеец. Можно выстроить в Джунглях хижину. Можно добывать пропитание охотой и рыбной ловлей, он хорошо владеет сетью и копьем.
Можно спастись от зверей и врагов, если они встретятся на пути: у него быстрые ноги, сильные руки, точный глаз. Но как жить одному? Кто закроет его глаза и завернет тело в шкуры, когда он умрет? Кто вложит в руки копье, чтобы он не заблудился на дальнем пути в царство Теней?..
Только сейчас Аоро понял всю глубину обрушившегося на него несчастья. Он вспомнил белокожего чужеземца. В сердце Аоро вспыхнула острая ненависть. Вот кто виновник всех его бед! Зачем он только пожалел белокожего, принес в родное селение? Разве он не знал суровых законов Священного Порога? Он поддался чувству жалости, захотел помочь человеку с необычайным цветом кожи, и за это сейчас лишился всего: и родины, и матери, и дружбы Большого Лоу. Он стал таким же чужеземцем, как и бледнолицый. Теперь каждый охотник, встретив его на своей тропе, может поднять на него копье…
Но гнев Аоро прошел так же внезапно, как и пришел. Недостойно для настоящего охотника искать виновных, если сам виноват, — вспомнил он слова Большого Лоу.
Разве бледнолицый виновен в его бедах? Он ослеп в зарослях чи-чи и был так беспомощен. Аоро вылечил ему глаза, а потом привел в селение. И сейчас бледнолицему придется еще хуже, чем ему, Аоро. Чужеземец не умеет прокладывать в Джунглях свою тропу, добывать огонь, ловить рыб и птиц, зверя, строить хижину, прыгать с шестом. Он так глуп, если забрел в заросли чи-чи.
Мудрый Гокко знает, как мстить белокожим: он решил не убивать чужеземца, не проливать его крови… Джунгли расправятся с белокожим. Они не выпустят белого из своих когтей. Он погибнет… И вот теперь Аоро и белокожий становятся братьями по несчастью. А что если уйти вместе с бледнолицым, научить его жить в Джунглях? Тогда они будут вдвоем, и Аоро не будет так одинок…
Так раздумывал Аоро, лежа с закрытыми глазами в темноте. Негромкий низкий голос вывел его из раздумья:
— Большой Лоу пришел напутствовать Аоро.
— Аоро не забудет доброты Большого Лоу, — так же кратко ответил юноша: мужчинам не полагается говорить лишних слов.
Старый охотник наклонился и прикоснулся щекой к горячей щеке юноши.
— Прощай, Аоро Идущий По Своей Тропе! Ты достоин носить это имя.
— Прощай, Большой Лоу!
— Иди на солнце, как учил тебя Большой Лоу. Там живут мирные племена охотников, может быть, они возьмут Аоро…
— Я пойду с бледнолицым.
— Что ж, бледнолицый немощен и один в джунглях пропадет. Большой Лоу научил Аоро многим мудростям. Аоро не пропадет в Джунглях и поможет бледнолицему. Пусть Аоро научится владеть не только своим языком, но узнает и другие. Пусть Аоро всегда помнит, что человек чаще сожалеет о том, что он сказал, нежели о том, о чем промолчал. Пусть Аоро больше слушает, чем говорит. Это закон индейцев. Мудрый сильнее самого сильного.
— Аоро будет помнить, чему учил его Большой Лоу, — прошептал юноша. — Может быть, Аоро еще вернется в селение…
Старый охотник ушел, и юноша вновь остался один.
Он не знал, что у входа в его родную хижину сидела его мать Каха — Зеленая Лягушка, подняв к
