Джирард некоторое время молчал, и Кейси показалось, что прошла целая вечность. Наконец он заговорил, теперь уже совсем деловым тоном.
— Ну а как относительно завтрашнего утра? Могу устроить прием на восемь тридцать.
— Значит, будет потеряно еще двенадцать часов. К тому же я могу прийти только вечером.
— Да? — Снова наступила пауза, потом Джирард сказал: — Подожди у телефона, Джигс. Я переговорю со Стариком и выясню, что можно сделать.
Кейси расстегнул ворот рубашки, приоткрыл дверь кабинки и закурил. Он уже выкурил половину сигареты, когда в трубке снова послышался голос Джирарда:
— Все в порядке, Джигс. Приходи сегодня вечером, ровно в восемь тридцать, к восточному подъезду, я буду тебя ждать. Надеюсь, у тебя действительно важное дело, как ты утверждаешь, а то ведь президент терпеть не может всяких ночных бесед.
— Спасибо, Поль. Дело действительно крайне важное. Кстати, расскажи президенту все, что знаешь обо мне. Он должен внимательно меня выслушать.
Понедельник, вечер
Кейси поставил машину в гараж на улице «Ф» и обошел вокруг здания казначейства. На город, гася дневной свет, подобно вуали, опускались мягкие вечерние сумерки. Статуя Альберта Галлатена перед зданием казначейства в полумраке казалась ожившей и очень дружелюбной. Пенсильвания-авеню была почти безлюдна — улицы Вашингтона в отличие от Парижа и Лондона после захода солнца пустели. Европейцы иронизируют над этой особенностью Вашингтона, а, по мнению американцев, она придает их столице особый колорит одинокого и величавого достоинства. Кейси же пустынные улицы только радовали, он не хотел попадаться кому-нибудь на глаза.
Уже много раз Кейси видел эту картину: огромные вязы, образующие зеленый тоннель над тротуаром, ведущим к Белому дому; одинокий гид в белой шапочке на углу, не теряющий надежды дождаться какого- нибудь запоздалого туриста; редких людей, дремлющих на скамейках в парке Лафайета; свет большого фонаря на галерее Белого дома. Но сегодня все это казалось Кейси каким-то нереальным, до странности далеким от того, что привело его сюда.
Кейси свернул за угол Ист-Экзекьютив-авеню и быстро подошел к восточным воротам с караульной будкой и полицейским из охраны Белого дома. Джирард поджидал Кейси на подъездной дорожке за воротами. Как всегда, его глаза были полуприкрыты веками, словно шторками, руки небрежно засунуты в карманы брюк.
— Это он, — бросил Джирард полицейскому. — Все в порядке.
По широкому коридору восточного крыла они направились в центральную часть здания. Джирард не пытался скрывать свое любопытство:
— Ну что там у тебя стряслось?
— Я же говорил, Поль, что ничего не могу тебе рассказать. Пусть решит сам президент. Он знает обо мне?
— Конечно. — Они остановились у лифта. Прежде чем нажать кнопку, Джирард, помолчав, заметил: — Послушай, Джигс. Я надеюсь, твой приход не будет означать новых неприятностей? У Старика их и без того по горло.
Дверцы кабинки распахнулись, и они вошли в лифт. Отделанная ореховым деревом, застланная дорогим коричневым ковриком, кабина с двумя овальными окошечками в дверцах напоминала маленькую комнату. На втором этаже Джирард жестом предложил Кейси выйти и провел его по холлу — огромной, похожей на пещеру комнате.
Овальный кабинет президента, как предполагал полковник, находился непосредственно над богато отделанным Синим залом, где Кейси доводилось бывать. Здесь, в жилых комнатах, благодаря коврам и мебели, обтянутой чехлами приятного желтого цвета, казалось как-то теплее, но сам кабинет, по мнению Кейси, был слишком велик, чтобы выглядеть уютным и нравиться. Высокий потолок, украшенные пилястрами стены, книжные шкафы во всю стену, огромный камин давили на Кейси, заставляли его чувствовать себя каким-то очень уж маленьким.
Когда Кейси и Джирард вошли в кабинет, президент Лимен читал; его большие ноги почти совсем скрывали подставленную под них скамеечку. Ирландский сеттер, с шелковистой красновато-коричневой шерстью и печальными глазами, свернулся клубком на коврике у кресла президента. Лимен встал, положил очки на стол и, улыбаясь и протягивая большую руку, пошел навстречу. Сеттер поднялся и поплелся за ним, остановился перед Кейси и деловито обнюхал манжеты его брюк.
— Здравствуйте, полковник. Рад вас видеть даже в такое неурочное время.
— Да, но если он пришел из-за какого-нибудь пустяка, — заявил Джирард, — я его придушу. — Он направился к двери: — Ну, оставляю вас наедине.
— Полковник, — заговорил Лимен, как только Джирард закрыл за собой дверь. — Познакомьтесь с Триммером. Это политический пес. У него нет абсолютно никаких убеждений, зато он предан своим друзьям.
— Я слышал о нем, сэр, — ответил Кейси. — Здравствуй, Триммер.
— Бывали здесь когда-нибудь раньше, полковник?
— Нет, сэр. Только на приемах внизу. Ужасно большие комнаты, сэр.
— Слишком велики, чтобы жить, и слишком малы для партийных съездов, — засмеялся Лимен. — Я не виню Гарри Трумэна и остальных за то, что они под всякими предлогами старались как можно реже бывать в них. У меня тут тоже иногда мурашки по коже бегают. — Костлявой рукой, высунувшейся из манжеты, он обвел комнату широким жестом. — Для балов эта комната вполне пригодна, лучшей и желать нечего. Говорят, она выглядела довольно казенно, пока миссис Кеннеди не отделала ее в желтый цвет. Она же раскопала где-то вот эту скамеечку для ног. Фрейзиеры тут ни к чему не прикасались, ну а мы с Дорис тоже решили ничего не переделывать.
Кейси чувствовал себя крайне неловко. Он много раз встречался с высокопоставленными лицами, включая и Лимена, но сейчас, когда он слушал невинную болтовню президента, явно рассчитанную на то, чтобы придать беседе непринужденный характер, причины, которые привели его сюда, внезапно показались ему не заслуживающими внимания. То, что в грохоте водопадов казалось чем-то ужасным и требовало неотложных действий, теперь стало смутным и нереальным. Растерянный и смущенный, Кейси стоял, не зная, что сказать.
— Хотите чего-нибудь выпить, полковник?
— Что?.. Да, да! Виски, если можно, сэр. Не очень крепкое, если вы не возражаете, сэр.
— Чудесно. Я составлю вам компанию.
С бокалами в руках они уселись в покрытые желтыми чехлами кресла у низенького столика. Триммер, не спуская с Кейси глаз, вновь устроился на коврике. Со стены, с висевшего над камином портрета работы Хели, на них надменно и неодобрительно посматривала Евфимия ван Рансселер. Кейси сидел лицом к высоким, с тюлевыми шторами окнам, выходившим на погруженный в полумрак Эллипс [6]. Из фонтана на южной лужайке била струя воды, почти касаясь нависавшего над ней балкона. Вдали, около бассейна, вздымался купол памятника Джефферсону с освещенной мягким светом центральной статуей. Значительно ближе и чуть левее торчал серый шпиль памятника Вашингтону с красными сигнальными огнями для самолетов.
— Ну а теперь, полковник, перейдем к вашему делу о безопасности страны, — сказал Лимен, взглянув на Кейси.
Кейси облизнул губы кончиком языка, растерянно помолчал и наконец заговорил, употребляя отрепетированные еще в машине выражения:
— Господин президент, вы когда-нибудь слышали о воинской части под названием ОСКОСС?
— Кажется, нет. Что это такое?
— Точно не скажу, сэр, но в соответствии с общепринятыми у нас в армии сокращениями это должно означать что-то вроде «Особый контроль систем связи».
— Никогда не слышал.
Кейси отважился на следующий шаг.
— Я отдаю себе отчет, сэр, что какой-то там полковник не имеет права задавать вопросы верховному главнокомандующему, но все же скажите: вы когда-нибудь давали согласие на формирование
