шикарный обед в каком-нибудь дорогом кабаке. Времени до назначенного сыщиком часа было еще предостаточно, и потому наши путешественники охотно согласились. Праздно бродили они по городским улицам и проспектам, искренне восхищаясь домами его, храмами, садами, циклопическими воротами и стенами величайшего города, по праву называвшимся пупом земли.
Главным храмом города и всей страны Шумера и Аккада была Эсагила (по-шумерийски - 'Дом, в котором поднимают голову'), жилище бога Бэла-Мардука и его божественного семейства. Эсагила, как главный храм города, имела храмовую башню-зиккурат - знаменитую в последствии Вавилонскую башню, Этеменанке ('Дом краеугольного камня'). Храмовый комплекс занимал большую территорию, находясь в самом центре Вавилона. С запада он ограничивался набережной Евфрата, а с востока - главным проспектом. Говорили, что в святилище бога Мардука, в так называемом 'Нухаре', находится гигантская золотая статуя этого бога. Но туда никого не пускали, кроме избранного круга жрецов. Жилище бога священно и не терпит мирской суеты.
В северной части комплекса высилась гигантская ступенчатая башня, облицованная обожженным кирпичом и выкрашенная в разные цвета. Основание - самая высокая часть сооружения - имело черную окраску, следующая ступень - белую, потом шла ступень пурпурного цвета, и далее, высоко-высоко, можно было разглядеть более мелкие ступени синего, ярко-красного, серебряного цветов. И, наконец, на вершине этой искусственной горы находилась последняя ступень - собственно храм бога, ослепительно сверкавшего золотом стен.
Шумерийцы на своей прародине поклонялись богам на вершинах гор. Под давлением варварских племен, вынужденные переселиться в гиблые болотистые низины Южного Двуречья, шумеры сохранили свои религиозные обычаи и, возводя жилище для своих богов, насыпали искусственную гору, которая, по их убеждению, соединяла небо и землю. Так во всех городах страны появились зиккураты. Вавилонский зиккурат был высочайшим из них и, как покажет дальнейший ход истории, - знаменитейшим. И даже более того, станет неким символом человеческого тщеславия и гордыни.
Когда Астианакс, сопровождаемый друзьями, подошел к основанию Башни и остановился у подножия величайшей лестницы, ведущей сразу на третий уровень, у него гулко забилось сердце. Принц Троянский слегка побледнел и отступил назад.
- Что с тобой, мой супруг? - спросила Сапа, - Тебе не здоровится?
- Эта Башня... - молвил принц, едва ворочая языком, - она такая высокая, что ее макушка задевает небо... Имеет ли право смертный подниматься на ее вершину и беспокоить живущего там бога?
- Ты не простой смертный, ты сын великого воина Гектора, будущий царь Трои. Тебе не подобает бояться какой-то башни. Разве ты никогда не был в горах? Гляди, там, на вершине храма кто-то стоит. Я не думаю, что он храбрее моего супруга.
- Что ты, Сапа, я вовсе не боюсь, - весело ответил Астианакс, но голос его предательски дрожал.
- Доблестный принц, - сказал один из друзей, отважный Элмей, - разреши мне первому подняться на вершину этой Башни, испытать на прочность эти старые ступени.
- Я поведу моих гостей, - растолкав всех, вылез вперед Шумик.
- Нет! - ответила за принца его жена. - Впереди всегда должен быть Астианакс - будущий покоритель народов. Иначе боги отвернутся от него, и он не сможет исполнить свою Священную Месть.
- Веди нас, доблестный сын великого Гектора, прямо в небо, где обитают боги! - вскричал весельчак Алкет. - Может быть, они пригласят нас на свой пир, я что-то проголодался.
Компания поддержала шутку веселым смехом.
Чем выше поднимался Астианакс по крутой каменной лестнице, ступени которой были выложены из белого камня, тем ниже опускалось его сердце. Голова кружилась, дыхание участилось, ноги медленно наливались свинцом. Поднявшись до середины Башни, все увидели отведенное для отдыха специальное место со скамейками.
Астианакс взглянул на все еще далекую вершину оставшейся части Башни и увидел там стоящего человека, закутанного в черный плащ не вавилонского покроя. Ветер трепал и подхватывал просторные полы плаща, и тогда казалось, будто громадный черный орел пробует силу своих крыльев перед тем, как взмыть в небеса. Присмотревшись, Троянский принц узнал в человеке вчерашнего незнакомца из харчевни, от которого исходила холодная злоба. Не он ли был сообщником, а то и главарем шайки разбойников, убивших и ограбивших его людей?
Отдохнув, наши путники поднялись еще на четыре уровня Башни и оказались перед входом в золотой храм. Смотрительница храма, вавилонянка средних лет, не разрешила входить в жилище бога чужеземцам, и убранство храма посетители смогли увидеть лишь с порога. Обстановка помещения была скромной и функциональной что ли, да позволят нам так выразиться. Если Нухар являлся 'рабочим кабинетом' божества, то комната золотого храма была обставлена как спальня. Здесь стояло большое прекрасно убранное ложе и перед ним золотой стол, очевидно, предназначенный для утренних и вечерних трапез божества. По словам служительницы, Бэл-Мардук проводит здесь свои ночи. Насколько это соответствовало правде, сказать затруднительно, поскольку бог никому не показывается, кроме этой женщины, избранной им в услужение ему.
Осмотрев храм, путники прогулялись по террасе седьмого уровня, любуясь панорамой города. Вавилон лежал весь как на ладони - гигантский прямоугольник, застроенный домами, обрамленный зеленью садов и рукотворными рощами финиковых пальм. Вдали на востоке, на горизонте виднелись, размытые очертания соседних городов, то были Киш и Кута. И там тоже были свои башни, но значительно ниже Вавилонской. С высоты, где летают лишь птицы, да и то не всякие, гости города смогли оценить всю красоту и мощь циклопических ворот богини Иштар, еще раз подивиться высоте и ширине стен города, отдать должное архитекторам и строителям, возведшим их по приказу великих царей Вавилона, преисполнились восторгом математически точно выверенным линиям главного проспекта и строгой планировкой центральных улиц, пересекающихся под прямыми углами. Несмотря на ранний час, улицы были полны народа. Людишки казались отсюда, с этой божественно-заоблачной высоты, муравьями с пестрой окраской, снующими по своим, муравьиным делам.
- А вон там, за рекой, глядите! - сказал Шумик, показывая на запад, - есть придорожный кабачок, где подают замечательнейшее пиво!.. Впрочем, неплохое пивцо можно попробовать рядом с Башней, на улице бога Нергала Радостного...
- Кто о чем, а вшивый - о бане, - тихо произнесла Тихая Сапа. Стоящий рядом с ней Алкет, отзывчиво засмеялся.
Астианакс вместе со всеми машинально глянул вниз и в сторону, куда указывал толстенький, сомнительной чистоты перст Шумика, и невольно отпрянул, будто его ударили по лицу. У доблестного патрона дрожали ноги и обрывалось сердце. Хладный пот струился по его бледному, без единой кровинки, челу. Не в силах больше стоять на ногах, принц Троянский опустился на каменные плиты, прогретые утренним солнцем, и оперся спиной о стену золотого храма. Астианакс прерывисто дышал, как выброшенная на берег рыба.
Друзья не на шутку встревожились. Никогда еще они не видели своего предводителя в таком плачевном состоянии. Не было ему равного во всем Троянском царстве в кулачном бою и в беге, особенно в этом ему завидовал Полит, нынешний царь Трои. А как быстро Астианакс освоил верховую езду, как лихо мчался он на своем любимом белом жеребце, подаренном ему царицей амазонок! И никогда ничего подобного не случалось. Ни крепкое тело, ни голова его не подводили принца в трудные моменты. Что же случилось теперь? Друзья терялись в догадках, предполагая сначала отравление пирожками, которые они недавно купили с лотка уличного торговца, чтобы подкрепиться и которые, как будто, были не свежие. Но потом эта версия была отброшена как маловероятная, ведь все остальные чувствовали себя нормально. Или случилось самое худшее - принца поразила одна из ужасных болезней, которых в этом болотистом краю несть числа и почти все они смертельные. Но потом даже самые недогадливые поняли, что виной всему была - да, болезнь, но весьма специфическая, которая иногда поражает даже отчаянных храбрецов. Имя этой болезни - высотобоязнь. Астианакс боялся высоты. Ну что ж, решили друзья у каждого человека есть свой скрытый и явный порок. Идеальны только боги. Если вспомнить ненавидимого Астианаксом Ахилла, то можно сказать, что у каждого человека есть своя ахиллесова пята.
