— Что, здорово разворотило? — Он заерзал, вытягивая шею и пытаясь разглядеть рану.
— Лежи смирно! — Раздражения в ее голосе прибавилось.
— И ни капли жалости к раненому герою, — пожаловался Ганц облаку в небе. — А вот над Джузеппе так даже плакала. Что бы это могло означать?
— Я не знала, что делать, боялась и поэтому плакала. — Арра сказала это вовсе не потому, что чувствовала себя виноватой или обязанной что-то объяснять этому нахальному типу, просто… ну, просто захотела и сказала. — С тобой все гораздо проще> Рана, конечно, серьезная и крови ты потерял многовато но ничего такого, с чем я не смогла бы справиться. А теперь, будь любезен, заткнись. Мне нужно сосредоточиться, иначе будет больно.
Ее руки, перепачканные в крови, порхали над раной, не касаясь ее, и рваные края начали медленно стягиваться.
— А Джузеппе…
— Слушай, Ганц. — Девушка подняла голову и строго посмотрела ему в глаза. — С твоей стороны было бы очень мило, если бы ты взял пример именно с Джузеппе и лежал бы так же тихо. Иначе, клянусь, я просто долбану тебя по башке рукояткой твоего собственного меча!
— Все понял, птичка, не надо драться. — Его губы изогнулись в слабой улыбке. — Считай, что я уже в обмороке.
Впрочем, Ганц и в самом деле был недалек от того, чтобы потерять сознание — все-таки крови он действительно потерял слишком много. Расслабившись и снова закрыв глаза, он больше ни разу не пошевелился за все то время, что Арра возилась с его раной. Наконец она сказала:
— Все, — и снова вытерла ладони о траву. — Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно, — пробормотал он, не поднимая век. — Ты не возражаешь, птичка, если я еще немного поберу пример с Джузеппе и посплю?
— Можно подумать, ты сейчас годишься на что-нибудь другое, — фыркнула она.
Ганц не ответил. Он крепко спал. Арра осторожно поправила на нем рубаху, сорвала и отбросила в сторону одуванчик, щекотавший ему щеку.
— И не называй меня птичкой.
Это было просто невозможно! Вот только что Айнштофф видел серую размытую фигуру совсем рядом, а вот она мелькнула уже далеко впереди. И стрелять бесполезно, ничто его не берет. Барракуда точно задел его гнутым зазубренным штырем из своей рогатки, а этот террорист даже не споткнулся — только быстрее побежал. И двигался он в сторону резиденции Ноизаила, где и так происходило что-то жуткое и непонятное.
На бегу, слыша справа тяжелое дыхание Барракуды, а слева — одного малознакомого младшего демона из финансового отдела, Айнштофф ругал себя последними словами. Это надо же было додуматься, приказать этому болвану Пенделлю защищать Повелителя Блох! Что он там может натворить, идиот козломордый? Впрочем, кто сейчас оказался идиотом, так это он, старший демон Айнштофф. А если Ноизаилу будет причинен хоть малейший вред — то демон Айнштофф. Или младший демон.
Наперерез аборигену кинулось десятка два чертей с Корягой во главе. Вот сейчас они его… Айнштофф не успел даже додумать до конца, как сверкнул меч, расчищая злодею дорогу, и он, рубя налево и направо, ни на секунду при этом не задерживаясь, помчался дальше. Туда, где сверкали разноцветные молнии, где от неведомых врагов отбивался Повелитель Блох.
Странно, что Ноизаил так долго возится. С его-то магическим потенциалом и опытом давно уже должен был бы размазать нападающих, будь их даже три сотни. Правда, они перестали отвечать, но раз дьявол продолжает глушить их молниями, значит, не сдались. А вдруг у них какая-нибудь особенно сильная магическая защита? Вдруг среди этих аборигенов сплошные маги да колдуны? Тогда он, Айнштофф, вообще ни при чем, он за местное население не отвечает. Тогда это дело Пенделля, он тут главный ассимилятор. Почему не провел сканирования, хотя бы выборочного, не доложил о потенциально опасных элементах?
Старший демон поднажал. На Пенделля свалить вину еще удастся или нет, а вот за то, что руководитель филиала вынужден сам участвовать в бою, за это начальнику охраны придется ответить по всей строгости в любом случае. И за тех, кого Ноизаил сейчас добивает, и за этого ненормального, за которым он, Айнштофф, сейчас гонится…
А ненормальный абориген издал неожиданно леденящий душу вопль и швырнул что-то прямо в Повелителя Блох. К счастью, тот успел спрятаться в защитный кокон, так что когда мощный взрыв поднял его в воздух, Ноизаил был уже в безопасности. И хотя ударная волна подняла его в воздух, полетел он не куда-нибудь, а в сторону чертей, изо всех сил бегущих на помощь руководителю филиала. Тем, кто оказался рядом с ним, повезло меньше: их подняло в воздух, а потом брякнуло о землю в натуральном, так сказать, виде. Слабонервный Пенделль визжал, конечно, а вот Банкомат с ***лизом летели на удивление достойно, без дерготни конечностями и воплей. Возможно, они были без сознания.
Впрочем, в данный момент состояние коллег мало интересовало старшего демона Айнштоффа — он сосредоточился исключительно на начальстве. А защитный кокон упруго, словно мячик, несколько раз подпрыгнув, исчез, явив на всеобщее обозрение пышущего яростью Ноизаила.
— Взять негодяев! — заорал он, неожиданно резво развернувшись и размахивая руками с почти неприличной его положению суетливостью. — Живыми взять злоумышленников!
Теперь Айнштофф понял, куда так неукротимо прорывался абориген. В той стороне, куда указывали лапы Ноизаила, старший демон увидел еще двоих. Один лежал не шевелясь — ранен, убит? Рядом с ним на коленях, явно из последних сил удерживая щит, — другой, точнее, другая. Скорчившаяся фигурка на мгновение сняла защиту, и абориген скользнул к своим. Айнштофф едва не зарычал от удовольствия, теперь-то они никуда не денутся! Бежать они теперь не могут, а этот хилый щит разве кого удержит? Сейчае все его бравые ребята навалятся на ослабленную троицу. Пяти минут не пройдет, как он поставит свои копыта на их головы! (Надо заметить, что Айнштофф вовсе не был в плохих отношениях с арифметикой, ни в коем случае! Считать, а также просчитывать он умел получше многих. А то, что сейчас старший демон собирался всего двумя имеющимися в его распоряжении копытами встать сразу на три головы… ну погорячился немного, с кем не бывает? В конце концов и ситуация была не самая ординарная. И вообще это было образное выражение.)
— Взять негодяев! — повторил он боевой клич и, размахивая иглометом, бросился вперед, увлекая за собой чертей.
Но не успели они пробежать и десяти метров, как щит исчез. Шустрый абориген, который уже попортил им столько нервов, выпрямился во весь рост, почему-то держа на плече, словно мешок, того, что был без сознания, и размахнулся. В воздухе сверкнуло бутылочное стекло. Айнштофф резко затормозил, царапая лаву копытами. Бегущие следом среагировали не менее четко. Среди сотрудников «Ад Инкорпорейтед», только что пытавшихся взять живьем зловредных туземцев, умышлявших причинить вред самому Повелителю Блох, снова поднялась суматоха. Видели они уже, только что пронаблюдали, что бывает после того, как такая вот бутылочка разбивается о лаву. Кто мог, суетливо вил вокруг себя защитный кокон, кто не обладал необходимыми для этого магическими способностями, ложились ничком, растопырив конечности и задрав хвосты перпендикулярно вверх, — готовились к полету.
Приготовления оказались напрасными. Нет, бутылочка действительно была, и разбилась она, как положено, брызнув во все стороны стеклянными осколками. Вот только взрыва после этого не последовало. Только закачалось, поплыло в воздухе серое облачко, стремительно разбухая и надвигаясь на чертей густой пеленой. Не успели они подняться с лавы, не успели выпутаться из защитных коконов, как густой туман накрыл их. Некоторое время активные действия продолжались — по россыпям искр можно было судить о количестве столкновений. Владеющие магией честно старались разогнать серую муть. Но то ли из-за того, что действовали они несогласованно, то ли туман был очень уж качественный, результата никто не достиг. Так, пара коротких узких коридорчиков образовалась, впрочем, упирающихся все в тот же туман, да серые волны заколыхались в странном дерганом ритме. Постепенно до всех как-то дошло, что все их усилия в данном случае выглядят по меньшей мере… несерьезными. Это чтобы не сказать идиотскими.
— Дымовая завеса, — раздалось совсем рядом. — Да липкая какая, скотина.
— Барракуда, ты? — Айнштофф не столько узнал, сколько угадал старшего черта.
— Я. — Туман вроде бы уплотнился и слегка шевельнулся.
