(— Брось ты шуточки, парень, брось… Добром прошу…
Он был уже здорово пьян и тряс головой, но уходить не собирался: уязвленное самолюбие не давало покоя. И он бормотал, раскаляясь:
— Не веришь, да?.. Мне не веришь?!.. А я своими руками — вот этими, видишь, — своими руками ящики сгружал. И никого там не видел — пусто на островке было, совсем пусто. Мне здорово платят, чтоб молчал, а ты, подлец, не веришь… Я тебе всю душу распахнул, секреты, понимаешь, выкладываю… У, скотина!
— Т-трепло ты… Стиммел, — с трудом произнес его собеседник, тщетно пытаясь подняться из-за столика. — Ник-какого острова… нет… И все ты… в-решь…
— Есть!.. Говорю тебе, скотина, есть!.. Мы там весь трюм вывалили… Своими руками…
— И вовсе н-нет… — Встать ему так и не удалось, и он положил голову на залитый пивом столик.
— А я говорю — есть… Своим руками я…
Никто в грязном ресторанчике-поплавке не обращал внимания на препирательства захмелевших грузчиков. Никто, кроме незаметного, щуплого человечка с лисьим, нездоровым лицом. Подсев за пустой столик по соседству, он изредка прихлебывал пиво и чутко прислушивался к спорщикам. Но вот приятели, наконец, сползли со стульев и, шатаясь, побрели к двери. Человек с лисьим лицом проводил их взглядом и тотчас же подозвал кельнера. Расплатился, одним звучным глотком допил остатки пива. Озабоченно взглянул на часы и быстро направился к выходу.)
(Когда ему сказали: «Эдвин, тебя уже целый час разыскивает Старик», он понял, что вот, наконец, и пришло время серьезного разговора. Вчера Старик распорядился снять с полосы его статью. А сегодня… Что ж, пусть попробует. В желтой папке, зажатой у Эдвина под мышкой, кое-что собрано. Вряд ли Старик знает, например, о странных заказах, кем-то одновременно сделанных крупнейшим строительным фирмам. Правда, пока неясно — кем и зачем. Но у Конрада есть чутье: пахнет тайной и, возможно, сенсацией.
Конрад вошел в приемную, кивнул секретарше и направился к обитой кожей двери.
— Наконец-то! — встретил его обрадованный возглас. — Куда это вы запропастились, Эд?
…Через полчаса дверь кабинета издателя еженедельника «Уик ревью» распахнулась. Сам Старик вышел в приемную проводить Эдвина Конрада.
— Счастливого пути! — сказал он покровительственно. — Эд, я надеюсь на ваше перо!..
Чтобы немного прийти в себя, Эдвин решил пренебречь лифтом. Медленно спускаясь по лестнице от площадки к площадке, он никак не мог до конца осознать, что ему, Эдвину Конраду, уже завтра предстоит очутиться в непроходимых дебрях Бразилии. Замысел Старика поистине грандиозен: повесть-репортаж о жизни диких индейских племен Мату-Гроссу! Он будет диктовать ее по радио каждый день. Если все сойдет благополучно, через три-четыре месяца он станет почти капиталистом…
Погруженный в сладостные грезы, Конрад больше уже не думал ни о «зарезанной» статье, ни о желтой папке. «Забудьте обо всем, — сказал ему босс. — Пусть волнует вас только одно: скорее, увлекательнее, острее написать свою будущую книгу… А ваши заметки от вас не уйдут…»
Уйдут — не уйдут… Не все ли равно? Главное, завтра он летит в Мату-Гроссу… И это великолепно, черт побери!..)
(Глаза Мигуэля стали похожи на черные пуговицы.
— Оформить аренду?.. И уничтожить документы?.. — растерянно бормотал он. — Зачем это? Не понимаю вас, господа, право, не понимаю…
— Это неважно, Альканарес, совсем неважно — понимаете вы или нет. Сумма, которую мы предлагаем, окупит ваше недоумение. Документация на аренду острова должна быть только у нас, и в одном экземпляре, ясно? Другой должен исчезнуть.
Мигуэль пожал плечами. Что ж, деньги и в самом деле немалые. Надо подсунуть договор об аренде на подпись Санчесу де Карранса. Он всегда либо спит, либо пьян. Кто об этом вспомнит? А пропажу документов обстряпать проще простого…
— Рискованно… — лицемерно вздохнул Мигуэль. — Придется вам все же… прибавить…
Если б Альканарес знал, что ровно через неделю ему самому суждено исчезнуть столь же бесследно, он бы едва ли счел сегодняшнюю сделку удачной.)
(Капитан Бероун с отвращением швырнул радиограмму и придавил ногой. Прокуренные висюльки усов возмущенно дергались, ноздри крупного загоревшего носа раздувались. Капитан был вне себя.
И было отчего. Ему предлагалось — и в самой категорической форме — испохабить судовой журнал, вписав туда липу. Какая, к дьяволу, стоянка в море? Трое суток проторчали они у паршивенького клочка суши. Люди измотались на разгрузке, рады-радехоньки были, что расстались с этим поганым островком. А ему, честному моряку, предстоит теперь напакостить в журнале!.. Мало им того, что весь маршрут оказался до омерзения кривобоким и путаным.
Бероун свирепо покосился на клочок бумажки, торчащий из-под ботинка. «И кому все это нужно? — раздраженно подумал он. — С жиру бесятся, что ли?..»)
Четыре документа, случайно выхваченные из сотен и тысяч разнокалиберных бумаг. Но кроме них были еще и люди.
