— Все в порядке.
Тот рассмеялся и с признательностью хлопнул Тома по плечу:
— Спасибо, дружок. А голосок у тебя крепок…
— Тренировка, — ответил Томас.
Скрипнула дверь. Из оранжереи вышел, сутулясь, Джонатан Брэгг, очень худой и очень высокий старик с резкими чертами лица. Тяжелый крючковатый нос и круглые глаза под нависшими бровями придавали ему сходство с большой сумрачной птицей. Рукава его халата были мокрыми почти до плеч: видно, в какой-то момент доктору Брэггу не хватило двухметрового пинцета. Или, скорее всего, он забыл о нем.
— В чем дело, Том?
Эта бесцеремонность покоробила незнакомца. Тем не менее, он, улыбаясь, поспешил ответить раньше Тома:
— Я по важному делу. Оно касается лично вас и вашей работы. Мое имя Эрих Вальтер.
Брэгг нахмурился:
— По делу… Гм… — буркнул он, с сомнением разглядывая гостя. — Пройдемте ко мне.
Они пошли по аллее к коттеджу. Томас крикнул вслед:
— Сэр! Почта у вас на столе. Кстати, большой пакет из России…
Томас снова взялся за машинку. Минут через двадцать он закончил стрижку газона, отвел машинку на место и тоже пошел в дом. Необходимо было, во-первых, отправить почту хозяина, а во-вторых, заказать по телефону обед у Тэмпи. И еще нужно бы съездить заправить «бьюик», но это успеется, можно и после.
Пройдя в кабинет хозяина, Томас Холборн, пятнадцатилетний секретарь, он же — слуга, он же — шофер и отчасти — лаборант доктора Джонатана Брэгга, снял со стены портфель, смахнул в него письма и взялся было за телефон. И тут же вспомнил: надо сказать доктору о сегодняшнем звонке. Представитель фирмы «Манчестер электрик мэшинс» сообщил, что правление не может удовлетворить просьбу профессора о продаже ему электронной «пушки» в рассрочку на восемь лет.
Юноша вышел из кабинета и направился к гостиной. Дверь была полуоткрыта. Том хотел постучать, но тут его слуха коснулось такое, что рука застыла в воздухе.
— Да вы подумайте, на что вы меня толкаете! — донесся негодующий голос доктора. — Подумайте! Вы хотите сорвать меня с места, забросить куда-то на Тихий океан… И даже не объясняете, зачем это нужно. Бред!
— Простите, сэр. — Это уже мягкий голос незнакомца с усиками. — Но, насколько я понимаю, самое главное — это результаты вашего многолетнего, поистине титанического труда. И в интересах вашей работы принять мое предложение. Насколько нам известно, вы отказались сотрудничать с ливерпульскими радиобиологами и предпочли работать самостоятельно. Но мы знаем также, что после того как вы сожгли за собой мосты, ваше финансовое положение…
— Извините. Это уж мое дело, — сердито перебил его Брэгг.
Гость торопливо согласился:
— Да-да, конечно, и если я говорю об этом, то лишь потому, что мы предлагаем вам развернуть работу в невиданных масштабах. Причем в самых идеальных условиях, какие только можно представить. У вас будет великолепная лаборатория, современная аппаратура, огромные аквариумы. И еще: в условиях тропиков эксперименты, видимо, будут проходить успешней, чем в вашей холодной Англии. Учтите — это будут естественные условия, доктор…
«Вот так штука, — пронеслось в голове у Тома. — Куда он его тянет? А как же я?»
Брэгг молчал минут пять, не меньше. Потом сказал, но уже не столь резко:
— Но все-таки объясните, господин Вальтер, зачем вам это все? Что за дикая… филантропия?
Вальтер вежливо рассмеялся.
— Если вам это так необходимо, пожалуйста. Не стану скрывать: лица, заинтересованные в ваших опытах по образованию устойчивых морфологических аномалий у водорослей, будут делать на этом бизнес. Какой? Не имею представления, но это, безусловно, так. Наверное, вас это шокирует — какие-то, мол, дельцы будут наживаться на чистой науке. Не так ли? Но, доктор, будьте разумны: разве это принесет ей, чистой науке, что-либо, кроме пользы? Наука все равно останется выше бизнеса, она живет своей жизнью, жизнью высшего порядка, она должна идти вперед, развиваться, и в этом ее конечная цель — всегда вперед! Ничто не должно мешать прогрессу человечества, пружина которого — наука. Так неужели вы, истинный ученый, из-за того, что ваша щепетильность на секунду восстала от прикосновения к житейской прозе, неужели вы сможете пожертвовать делом своей жизни? О нет, этому я не поверю…
Брэгг опять медлил с ответом. Вальтер решил, видимо, усилить натиск — ковать пока горячо.
— Мистер Брэгг, я понимаю: Резерфорд и Оппенгеймер в свое время не думали о Хиросиме, а потом было поздно — джинн вырвался из бутылки. Но ведь у вас совсем другое дело, ваше занятие настолько мирное и безобидное, что его просто-напросто невозможно использовать во вред людям. А на пользу — вполне вероятно. Кто знает, может быть, люди, которые готовы финансировать ваши опыты, начнут производить из водорослей какой-нибудь ценнейший пищевой продукт и раз навсегда решат мировую проблему продовольствия. А результаты опытов по цветовой изменчивости используют для декоративных целей. Кто знает?.. Вы не можете отказаться, вы не имеете права, дорогой мистер Брэгг!
Томас услышал, как кресло скрипнуло: кто-то из них встал и принялся медленно ходить по комнате. Он узнал шаги доктора и на всякий случай на цыпочках отошел от двери. И вовремя — она отворилась и в переднюю вышел насупленный, озабоченный Брэгг.
— Том, — хмуро сказал он, увидев юношу. — Это, — он кивнул на портфель с почтой, — пока не отсылай. Положи в ящик. Ничего не отсылай, слышишь? И если будут звонить, говори, что уехал. Зачем — не знаешь, кажется, в Лондон. Так и скажи — зачем-то поехал в Лондон. Ясно?
— Сэр, — сказал театральным шепотом Томас. — Вам звонили насчет «пушки». Сказали, что не могут. Просили…
— Ладно, расскажешь потом.
Брэгг кивнул Тому, повернулся и возвратился в комнату.
Том решил не торопиться: его терзало любопытство. К несчастью, дверь теперь захлопнулась гораздо плотнее. Однако кое-что можно было услышать. Томас прильнул ухом к двери. Говорил тот, с усиками.
— …берем на себя… Никаких забот, только контракт на… года (на сколько — Том не разобрал)… Можете взять все, что необходимо… Заказы… (Опять неразборчиво — Том даже глаза закрыл, чтобы лучше слышать, но этот Вальтер говорил очень тихо.)
Примерно через минуту Томас расслышал громкий голос Брэгга:
— И непременно сейчас? К чему такая спешка? И кто будет платить мои долги? Их, предупреждаю, немало…
— …напрасно… Я вам назову имя человека, который (опять не слышно — у Тома даже висок заломило от напряжения)… Карповский, мистер Карповский. Вся документация, все дела…
Том вздохнул и уныло поплелся в кабинет: все равно ничего теперь не поймешь. Одно ясно: почтенный доктор биологии, кажется, все же уедет куда-то к черту на рога. М-да… Придется подыскивать работенку. Вот тебе и ассистент-лаборант.
Том с досадой швырнул письма на стол. Одно из них упало на пол. Подняв его, Том скользнул по конверту взглядом:
В эту секунду он услышал шаги в передней.
— Завтра утром, если позволите, я буду у вас. Я думаю, доктор Брэгг, вы еще более утвердитесь в своем решении…
«Проклятый пижон… Чтоб ты подох», — мысленно пожелал ему Том.
Брэгг проводил Вальтера лишь до порога. Тяжело ступая, он вошел в кабинет и остановился у двери. Глядя на расстроенного Тома, мягко сказал:
