Брэггу ответить: фамильярно хлопнул профессора по плечу, игриво подмигнул Инге. — Все понятно. Идемте скорей, там у меня гость… Изнывает. — Ольпинг прыснул. — Прямо-таки умирает от нетерпения.
Ольпинг был по обыкновению на взводе. Не подумав пропустить вперед девушку и гостя, он повернулся и стал проворно спускаться по ступенькам. Инга и Брэгг нерешительно двинулись за ним.
Подземный ход был неглубок: после того как они спустились всего на три-четыре метра, перед ними открылся довольно широкий коридор, облицованный железобетонными плитами. Свет множества люминесцентных ламп позволял идти быстрым шагом, не боясь споткнуться о бесформенные железки, которыми был усеян пол. Похоже было, что здесь недавно протащилась, разваливаясь на ходу, древняя механическая колымага. Ольпинг шел не оглядываясь, видимо, уверенный, что его гости все равно не посмеют отстать. Наконец коридор кончился и они очутились в мрачноватом, совершенно пустом зале: четыре закрытых двери — и все. Здесь Брэгг догнал Ольпинга.
— Прошу вас… Отдохнем… — сказал профессор, часто дыша. — Сердце… Ольпинг, послушайте. Чтоб не терять времени, я хочу сообщить вам сейчас же….
Алек Ольпинг нетерпеливо поморщился: он очень спешил. Вынужденная остановка раздражала его.
— Отдышитесь, Брэгг, — кисло произнес он. — Я вас загнал, пардон. У вас новости?
Полузакрыв глаза, он равнодушно выслушал взволнованный рассказ профессора о страшном открытии, которое сделали русские, и о сражении на площади Ликования. Он слушал спокойно лишь до тех пор, пока Брэгг не воскликнул с горечью:
— Мы с вами обмануты, Ольпинг! Нужны немедленные меры… Если мы останемся в стороне, человечество нам не простит — ни живым, ни мертвым…
При слове «человечество» губы Ольпинга дернулись, как от удара током.
— Че-ло-ве-чест-во… — прошипел он и рванул ворот. — Десятки тысяч лет ползает по земле мерзость, которая зовет себя человечеством. Но стала ли она сегодня лучше и умнее, чем в эпоху мамонтов? Черта с два! Инстинкты по-прежнему главное в нас, темные инстинкты, как благозвучно их ни назови… Убивать! Размножаться! Жрать! А что еще, уважаемый профессор?! Чем еще, кроме похоти и страха, руководствуется ваше человечество?
Инга с ужасом смотрела на побелевшее, похожее на маску лицо Ольпинга, на его остекленевшие глаза. «Сумасшедший», — пронеслось у нее в мозгу.
— Мои машины, — продолжал в упоении Ольпинг, — вот будущее земли. Они не слизняки, как мы, они безграничны в своем самоусовершенствовании… Только — рацио! Только — целесообразность! Только — мысль!
Его безумный взгляд упал на Ингу. Ольпинг злорадно осклабился:
— Ах извините, мисс! Железные, бесчувственные жуки, они же не знают, что такое любовь, милосердие, грусть!.. Неправда ли? Эй, вы, красотка, смотрите! И вы, старый педант!.. Я промоделировал в своих роботах так называемые человеческие чувства. Смотрите же!
Ольпинг бросился к стене, рванул рукоятку на алюминиевом щите. Стена медленно отошла, открыв стальную решетку. За ней, в ярко освещенной комнатке мирно копошились поблескивающие металлом создания, каждое величиной с кошку, похожие на скорпионов.
— Вглядитесь: они добродушны и спокойны до тех пор, пока им хватает энергии ламп. Но вот я выключаю — видите, — попеременно выключаю источники питания… Смотрите: рождается страх… Страх перед голодом…
Металлические скорпионы значительно ускорили движение. Они метались по комнатке, сталкивались и опрокидывали друг друга.
— А теперь… — В голосе Ольпинга звучало торжество. — Наше дорогое человечество продемонстрирует свой гуманизм в условиях нехватки жратвы…
Он щелкнул выключателем: теперь только в одном из углов комнатки светила лампа. Мгновенно к ней устремились все механизмы. В стремлении пробиться ближе к свету они лезли друг на друга, лязгая, отрывали один другому хвосты, головы, ножки.
— Ну, как? — Ольпинг сиял, капли пота катились по его выпуклому лбу. Включив все лампы, он снова повернул рукоятку, стена задвинулась. — Может, вам показать промоделированную на роботах любовь? Взгляните же, мисс, это так поэтично!
— Прекратите, Ольпинг! — гневно крикнул Брэгг. — Не видите, девушке плохо!
Побледневшая Инга стояла, прислонясь к стене. Глаза ее были закрыты, она чувствовала, как тошнота подходит к горлу…
Ольпинг глумливо фыркнул.
Всю оставшуюся часть пути Инга не могла подавить в себе чувство гадливости. Ольпинг был ей отвратителен, и, поднимаясь по лестнице, она уже поняла, что напрасно послушалась Брэгга.
Они вошли вслед за Ольпингом в просторное помещение, половину которого занимал низкий пульт с многочисленными экранами, рычагами и кнопками. В первое мгновение Инге показалось, что в комнате никого нет. И только потом она заметила человека, сидевшего к ней спиной.
Человек медленно повернул голову. Инга узнала Вальтера.
— Ольпинг! Куда вы пропали? — В голосе Вальтера звучала злоба. — Немедленно включайте экран!
— Угу! — благодушно промычал Ольпинг, направляясь к пульту.
«Значит, не узнал, — с облегчением подумала Инга. — Он ведь видел меня только раз».
— Извините, Брэгг, — сказал Вальтер вставая с высокого круглого табурета. — Я не сразу заметил вас и… — он чуточку помедлил, — мисс Ингу Горчакову.
«Узнал. Что же будет теперь? Вальтер — правая рука Гейнца». Сердце девушки тревожно стучало.
Старый ученый был смущен и растерян. Он никак не ожидал встретить здесь Вальтера.
— Готово, леди и джентльмены! — Ольпинг повернулся на табурете спиной к пульту и небрежно ткнул большим пальцем через плечо. — По-моему, там уже идет какая-то заварушка… одну минутку, сейчас настрою.
Инга стояла рядом с Брэггом в глубине комнаты. Расстояние не позволяло ей рассмотреть, что творилось на телеэкране. Прищурившись, чтобы хоть что-то разглядеть, Инга краешком глаза видела, что Вальтер внимательно наблюдает за ними. Но вот его отвлекли возгласы Ольпинга:
— Лезут! Карабкаются! Ну, ну, смелей, смелей… Ольпинг тронул один из рычажков, экран посветлел, став из темно-серого почти голубым. Теперь Инга хорошо различала множество маленьких фигурок, которые энергично продвигались к холмам, заросшим лесом. Время от времени человечки перебегали с места на место, ложились. Возле них то и дело возникали чуть заметные беловатые вспышки.
«Стреляют, — подумала Инга, и тотчас ее осенило. — Это же наверняка наши! Но почему их так много? Значит, и фроянцы решились на захват базы!..»
Фигурки неудержимо продвигались вперед. Радостное возбуждение охватило девушку.
— Господин Брэгг, — шепнула она, тихонько касаясь руки англичанина. — Смотрите, там бой… Это наши!..
Брэгг впился взглядом в мерцающий овал. Дыхание его стало учащенным, губы беззвучно шевелились. Волнуясь, он крепко сжал дрожащие пальцы девушки.
Все это время Вальтер сидел не шелохнувшись: его внимание было поглощено тем, что происходило на экране. Но вот он распрямил спину, взмахнул пухлой рукой:
— Пускайте, Ольпинг! Время!..
— Обождите, — небрежно ответил Ольпинг, поворачиваясь к Брэггу. — Послушайте, проф, вы не догадываетесь, зачем я вас приволок сюда?
— Довольно болтовни, Ольпинг! — зашипел Вальтер. Усики его сердито топорщились, сейчас он был похож на обозленного кота. — Немедленно займитесь делом!
— А! — отмахнулся тот. — Не мешайте. Знаю сам… Так вот, — продолжал он многозначительно, — вы, Брэгг, нужны мне, как актеру зритель. Да, зритель! Который восхищается, переживает, негодует и главное — понимает… А вы поймете. Сейчас вы воочию убедитесь в могуществе машинного бога Алека Ольпинга. Готовьтесь устроить мне овацию, Брэгг…
