снабжению и продовольствию, «сообщить окружному интендантскому управлению самые подробные сведения о наличном составе военнослужащих в войсках Омского округа по каждому гарнизону отдельно, дабы при докладе народным комиссарам точно и определенно заявить потребность того или другого вида интендантского продовольствия».
В телеграмме-вызове требовался для доклада именно Семенов «как лицо вполне опытное в интендантском деле и знакомый с положением дела».
Членом Совдепа Семенов «был избран в марте 1917 года от всех чинов Интендантского ведомства, вследствие приказа по Округу, на основании которого избрание производилось во всех частях войск, управлениях и заведениях округа. Эта организация была узаконена Временным Всероссийским Правительством, но ему не придавалось значения органа власти, каким он стал при октябрьском перевороте, во времена власти большевиков».
«Возвращение революцией лозунга „свобода, равенство и братство“ в их истинном, государственном значении, — писал Н. М. Семенов позднее, — для меня не принесло ничего нового. В глубокой основе их заложено признание достоинства человеческой личности, что всегда мною учитывалось во всей моей жизненной и служебной деятельности. Свое отношение к службе я не изменил, продолжал требовать ее исполнения по-прежнему и, когда мои права, вследствие приказа № 1 Временного правительства были сужены и, можно сказать, были почти отняты, я определенно и решительно осуществлял их… Уважение ко мне было настолько признано среди низших чинов, что я даже не замечал почти никакой перемены в общем порядке службы…»
На пути в Петроград Семенов прочитал декларацию Советского правительства о заключении позорного Брест-Литовского мира и демобилизации армий…
В Петрограде ему было предложено «принять участие в формировании Красной армии на добровольческих началах, которая должна была выступить на смену утомленной регулярной армии для защиты против вторжения германских войск в Россию». Семенов отказался, ибо понимал, что для создания такой армии «нужно время и определенные настроения», которых в обществе, как он полагал, не было.
В 1918 году Н. М. Семенов служил председателем Коллегии Омского окружного интендантского управления. Распоряжением командира Степного корпуса от 8 июня 1918 года был назначен и. о. окружного интенданта Западно-Сибирского военного округа.
Назначение полковника, долгие годы заведовавшего вещевым складом, на столь ответственный пост, его поездка в Петроград, ставший к тому моменту большевистским, общее катастрофическое положение дел со снабжением войск Верховного правителя России Колчака, под чьим командованием служил Н. М. Семенов, обернулось для него в начале 1919 года разбирательством в Управлении контрразведки при Штабе Верховного Главнокомандующего.
«Мое впечатление, — писал на документах допросов Семенова генерал-майор Зубов, — что в этом деле есть интрига, но есть и серьезное».
Интрига — обыкновенная человеческая зависть, анонимки, оговоры… Все это есть в материалах допросов сослуживцев Семенова. И это на фоне погибшей империи…
Серьезное — Интендантское ведомство поставлено в такие условия, при которых оно оказалось бесполезно для войск Колчака при вопиющей разобщенности его действий с действиями Министерства снабжения и высшего Совета снабжения союзных армий, да еще на фоне беспредельной вольности сибирских атаманов.
На допросах Н. М. Семенов показал, что «в области снабжения он делал все, что было возможно, так как Интендантское ведомство большевиками было разрушено, запасы расхищены. Войсковые части не считались с правилами, установленными для распределения довольствия, а брали все сами: Сибирь не имела ни фабрик, ни заводов, из Европейской же России нельзя было ничего получить. Военные министры были осведомлены обо всем и, ввиду невозможности наладить интендантское дело, были приглашены к работе кооперативные организации, дело заготовок впоследствии было передано министру снабжения…»
«Можно допустить — писал он, — вынужденную необходимость оставаться на службе при ней (Советской власти. — Т. А.), а может быть, и домогаться назначения под влиянием материальной нужды, но восхищаться ею может только человек, нравственно изуродованный, лишенный государственного чутья и не осознающий важности правового порядка и не имеющий никаких традиций».
В 1919–1920 годах Семенов служил в Главном интендантском управлении Приморской земской управы.
О дальнейшей службе Н. М. Семенова, о его смерти (гибели?) ничего не известно.
До начала Великой Отечественной войны Матильда Дмитриевна работала в банке на Невском проспекте — разбирала денежную мелочь и упаковывала согласно ее достоинству.
Она очень любила своих племянников — Олега и Виктора, именно она прочитала им первые книжки.
В январе 1942 года Виктор пришел навестить тетю Матюню. Она жила с сестрой Зикой на улице Декабристов. Зика лежала полуголая и в валенках — была мертва. Матюня примерзла к полу и страшно кричала: «Кипяточку!..» Она приняла племянника за ангела: «Я знала, знала, что ты придешь…»
Самым трудным для 12-летнего мальчика было оставить ее и идти за матерью…
Умерла Матильда Дмитриевна Конецкая в больнице им. 25 Октября 22 января 1942 года «от дистрофии и тромбоза вен нижней конечности». Ей было 66 лет. Когда умирала, молилась и благодарила Бога за муки, посланные ей на земле…
Трупы из больницы свозили на Пискаревку. В регистрационной книге кладбища, которая сохранилась со времен блокады, есть запись, это подтверждающая.
Остается надеяться, что Матюня покоится именно там рядом с родными…
Вторая дочь Конецких, Ольга Дмитриевна, родилась 28 (ст. ст.) июля 1878 года. Окончила гимназию и в 18 лет вышла замуж за Сергея Петровича Васильева, офицера и дворянина.
Ольга Дмитриевна славилась красотой, отличалась веселым нравом, была хозяйкой большого и гостеприимного дома. У Васильевых было две дочери — Кира и Тамара, в семье воспитывался сын губернатора Владивостока Миша Сташевский. За детьми следила гувернантка француженка Жанна де Морен (брат которой служил в русской гвардии), с ней в начале 60-х годов во Франции встречался Виктор Конецкий.
Муж Ольги, Сергей Петрович Васильев (29 (ст. ст.) 09. 1868-4.12.1937), окончил Александровский кадетский корпус и Петроградское пехотное юнкерское училище. Его отец был чиновником казначейства в чине статского советника.
Службу начинал в Александро-Невском батальоне. Командовал ротой ратников Государственного ополчения. В 1895 году был командирован в распоряжение Красносельского коменданта — так началась его 10-летняя адъютантская служба, прерванная Первой мировой войной. Полковник Васильев воевал на румынском фронте. Военную службу закончил в январе 1918 года в должности командира роты.
Сергей Петрович имел множество наград (мне не обо всех известно. — Т. А.) — ордена Св. Станислава 3-й и 2-й ст., Св. Александра Невского, Св. Анны 3-й и 2-й ст., «в августе 1899 Государь Император во внимание к отлично-усердной службе и особых трудов во время Высочайшего присутствия в Красном Селе за исполнение в течение 9 лет должности комендантского адъютанта Всемилостивейше соизволил пожаловать из кабинета его величества подарок по чину, о чем объявлено в приказе по полку», «2 апреля 1907 г. Высочайше разрешено принять и носить пожалованный Его Высочеством Эмиром Бухарским орден серебряной звезды 1-й ст.», а затем и орден золотой звезды 3-й ст., 5 мая 1910 года награжден серебряной медалью Российского общества Красного Креста в память участия в деятельности этого общества во время Русско-японской войны в 1904–1905 годах.
В 1918 году С. П. Васильев служил в комендатуре и вел организационно-инструкторские курсы. В 20-е годы работал корректором в Академии наук при Якутской комиссии.
Первый раз его арестовали в 1929 году, но у него нашелся заступник по фамилии Каро — фамилию спасителя навсегда запомнили все члены семьи, — он служил писарем в полку Сергея Петровича, а затем в карательных органах и прекрасно знал своего офицера по Первой мировой. Васильева отпустили.
Второй раз взяли 8 марта 1935 года: «сущность обвинения — социально-опасный элемент» (дело № 49210). Сергей Петрович служил тогда секретарем в полиграфическом техникуме. Ему было 67 лет.
