Крылья «Скайлэба» были покрыты солнечными элементами. Предполагалось, что крылья развернутся автоматически, но они не развернулись.
Конструкция «Молотлаба» предусматривала различные способы управления. Крылья были прижаты просто к его корпусу, но проектировщики предусмотрели, чтобы их можно было развернуть и просто руками. Этим и занимались Бейкер и Деланти.
Без энергии, вырабатываемой солнечными элементами, не обойтись. Без этой энергии лаборатория работать не сможет. Более того, даже не удастся охладить капсулу до такой степени, чтобы в ней можно было жить. Космос не холоден. Он вообще не обладает определенной температурой: нет воздуха, поэтому о температуре не может быть и речи. Тела, которые попадали в полосу солнечного света, накапливают тепло, и это тепло нужно каким-то образом выбрасывать наружу. Много тепла (даже больше, чем его создает солнечное излучение) исходит от человеческого тела: человек живет отнюдь не в условиях полной изоляции от окружающей среды, неважно, находится ли он в скафандре или в космической капсуле. На каждый кубический дюйм своего тела человек генерирует больше тепла, чем генерирует Солнце на каждый кубический дюйм своей поверхности. Разумеется этих кубических дюймов у Солнца гораздо больше.
Так что без солнечных элементов не обойтись, и поэтому нужно поработать. Бейкер и Деланти могли перемещать тела, обладающие массой (большой массой): в космосе тела не имеют веса. Но масса остается той же самой, и сила трения действует по-прежнему. Скафандры мешались, сопротивляясь каждому движению, но постепенно дело двигалось. Им удалось ничего не сломать, ничего не помять. Система была спроектирована как можно проще — и так, чтобы умный человек, оказавшись в космосе, мог с ней справиться.
— Все, — сказал Джонни Бейкер. — И у нас есть еще несколько минут, прежде, чем кончится кислород. Рик, потратим чуть времени, чтобы полюбоваться видом.
— Хорошо, — выдохнул в микрофон Рик.
Бейкеру не понравилось то, что он услышал. Деланти дышал слишком тяжело и слишком прерывисто. Но он ничего не сказал.
— Я думал, что последний сектор нам так и не удастся развернуть, — отдуваясь сказал Деланти.
— Ничего, развернули. А если не развернули б, пришлось бы заняться его починкой, — ответил Бейкер. — Проклятые выродки с их безупречными черными ящиками. Ладно, на этот раз меня снабдили инструментами для работы. Нет ничего, что нельзя было бы сделать, если есть нужные инструменты.
— Конечно, плевое было бы дело. Сейчас-то что…
— Верно. Причин для беспокойства теперь нет… Если не считать международной напряженности, возможного нападения кубинских налетчиков, и того, что как раз нам навстречу несется огромное скопление перемешанного с грязью люда — со скоростью пятьдесят миль в секунду.
— Это все утешает… Уфф!.. Эй, Джонни, я вижу Южную Африку. Только… никто отсюда не сможет определить, где там границы. Никаких границ между странами. Джонни, я сейчас сделаю крупное философское открытие.
— Ты отсюда не видишь и линий широты и долготы, но это не значит, что они не имеют никакого значения.
— Гм.
— Знаешь, по этому поводу можно поднять большой шум. Если мы будем настаивать на том, что из космоса международные границы не видны, соображаешь, что может случиться?
Рик рассмеялся.
— Да. Все начнут окрашивать свои границы светящейся оранжевой краской. В милю шириной. А потом все эти детки с высшим образованием поднимут визг, что сие представляет опасность для окружающей среды.
— И обвинят тебя в том, что именно с тебя все и началось. Нам пора возвращаться в корабль.
ИЮНЬ: ИНТЕРЛЮДИЯ
Но что означает прямое — лоб в лоб — столкновение с
кометой? Насколько большой и массивной может оказаться
голова кометы? Голова кометы состоит из двух частей. Это
твердое ядро и светящаяся оболочка. Главную опасность
представляет ядро. Разумеется, кометы весьма различаются
по своим размерам. Считается, что ядро средней кометы
имеет 1,2 мили в диаметре. Но по-настоящему огромная
комета может иметь ядро в тысячи миль в диаметре. Прямое
столкновение Земли с кометой — вызовет страшные
разрушения.
— Горе тебе, народ мой! Ибо разве не видишь ты, как по всей земле распространилась мерзость запустения? Разве не видишь ты, как погрязли в грехе города твои, разве не чувствуешь, какой смрад окружает тебя?
— Услышь же слова пророка Малахии: «И вот смотри, наступит день кометы, день пламени. И все надменные, это истина, кто поступает греховно, будут искоренены полностью. И повелел Бог Воинств, что в день кометы в пламени погибнут они, и не останется от них ни корня ни ветви.
Но для тех, кто страшится имени моего, народится Сын справедливости, несущий на крыльях своих спасение».
— Народ мой, близится удар Молота Божьего, который покарает надменных и греховных. Но смиренные будут возвеличены. Покайтесь, пока еще есть время. Ибо никто не спасется от всемогущего молота, в сиянии которого уже сейчас меркнут звезды. Покайтесь, пока не поздно. Пока еще есть время.
— Благодарю вас, преподобный Армитаж. Вы слушали проповедь преподобного Генри Армитажа «Близится час».
Марк Ческу подогрел саке в химической колбе. Горлышко колбы он заткнул стеклянной пробкой. Потом часть водки он разлил по крошечным чашечкам, долил еще саке в колбу и снова опустил ее в кипящую на плите воду.
— У меня на письменном столе стояли два цветочных горшка, — сказал он. — В одном росла марихуана, на этом горшке была надпись «каннабис сатива». В другом — «Аралия элегантиссима». Если вы не знаете, что это такое, то это — нечто очень похожее на марихуану, — Марк передал одну чашку Джоанне, другую — Лилит. — Однажды меня посетил босс вместе с важными шишками из главной канторы. Они тогда ничего не сказали, но на следующий день сказал босс. «Уберите это» — вот что сказал он, — Марк передал третью чашку Френку Стонеру, четвертую чашку поставил на ручку своего кресла. — «Что убрать?»— спрашиваю я. А он говорит: «Знаете, я уж не совсем такой невежественный. Я знаю, что это такое.» Кароль Миллер закатила истерику. Она позвала еще ребят, и мы заставили повторить все это. Все знают «что это такое».
Френк Стонер с удобствами развалился в своем кресле. Одной рукой он обнимал Джоанну Макферсон, другой обвивал талию Лилит Хатавей. Лилит была неплохого роста — пять футов девять дюймов. А узкие плечи Джоанны оказались как раз на той высоте, чтобы удобно лечь под толстую руку Френка.
— И когда это было?
— Пару лет назад. А двумя месяцами позже меня уволили.
Френк оскалил в ухмылке зубы.
— Из-за такой мелочи?
— А? Нет, к марихуане это не имеет никакого отношения. Просто им пришлось уволить некоторое
