предположений, я тебя прошу!..
С наилучшими пожеланиями, Антаглио Детан».
Не знаю, как у вас, а у меня сложилось впечатление, будто дядя уже раскусил загадку. Ну если это так, оставалось только преклонить колени перед его гением. Потому что с моей стороны дело не прояснялось, а совсем наоборот…
А вот что писал мне владыка преступного мира Галактики. Я впервые имел возможность ознакомиться с образчиком эпистолярного жанра в его исполнении и был весьма удивлен его стилем.
«Уважаемый герцог! Пишу вам это в надежде, что вы еще живы после утренних, простите, неосторожных заявлений. Прошу вас, не сочтите это за нравоучение, это простая констатация факта — Будучи крайне далек от проблем нашего общества, я совершенно не представляю, что кроется за известным случаем, но, думаю, не дарую вам откровение, если скажу: события такого масштаба не происходят вдруг! Поэтому позволю себе еще раз выразить надежду, что если вы читаете эти строки, то будете осторожны и впредь. Теперь о деле. Я ненавидел Вольфара так, как только способен ненавидеть один керторианец другого. Не может быть, чтобы вы не знали почему, и я не буду на этом останавливаться… Так что вы, видимо, не удивитесь, когда я сообщу вам, что не встречался с ним ни в последнее время, ни вообще в прошедшие полвека. Но возможно, вы удивитесь, когда узнаете, каких трудов мне это стоило…
Вольфар Рег был причиной того, что я отказался принять памятную вам клятву, предложенную Его Высочеством. Я просто не мог этого сделать, потому что должен был убить подлеца. И, разобравшись со своими непосредственными проблемами, попытался этим заняться. Но чтобы кого-то уничтожить, надо для начала его найти — А я не смог. Я искал Вольфара тридцать с лишним лет, переворошив всю обитаемую часть Галактики и не только, но так и не обнаружил нору, в которой он отсиживался — В конце концов я оставил розыски, рассчитывая, что когда-нибудь случай все же подвернется. За что сейчас и поплатился.
Думаю, тут самое время расставить все точки в вопросе о принятой на родине форме мести. Мое мнение таково: это чушь и нелепость! Знайте, герцог, если вдруг в вашем расследовании понадобится любая помощь, буду рад быть вам полезным…
О! Я так и вижу недоверие, написанное на вашем лице. Естественно, меня трудно заподозрить в доброте и великодушии. Ну и не делайте этого. Мною движет исключительно любопытство.
Но оно велико!..
PS. Мой адрес все же не для бумаги и компьютерных сетей. Если он вам действительно понадобится, свяжитесь со мной через Камень — я специально буду держать его подле себя».
Я всегда считал герцога Венелоа личностью весьма мрачной, если не сказать страшной, и недалекой (вроде самого себя). Поэтому тут возникал выбор из трех вариантов: я ошибался, он сильно изменился или это ловушка. Но так как ситуация не требовала немедленного решения этого вопроса, то я и не стал ломать себе голову, обратившись к делам насущным…
Итак, одного письма не хватало. Заметили какого? Как раз того, что я ожидал с прямо-таки нетерпением, — от Бренна… Однако, уважая просьбу дяди, я и тут не стал торопиться с выводами, решив выждать еще денек, — вдруг он просто не успел написать…
Ладно, я двинулся дальше, открыл разобранный накануне верхний ящик стола (вышвырнул к чертям копившееся десятилетиями барахло) и поменял местами одиноко лежащее там дело об убийстве Вольфара со стопкой писем. Их, безусловно, следовало сохранить: не говоря уже об адресах, на них стояли подписи, дававшие силу документов, — мало ли когда пригодятся.
Последовавшее затем изучение бумаг, переданных мне капитаном Брауном, оказалось немногим полезнее, но все же… Некоторые факты обращали на себя внимание. Во-первых, в заключении врача (очень сдержанном и туманном, — видно, это был опытный специалист, сразу почуявший нечто неординарное) приблизительное время смерти было проставлено как девять вечера, в то время как, согласно рапорту лейтенанта Гарсиа, тело они с напарником обнаружили в десять минут первого. Притом, прошу заметить, в девять, пусть это уже и были сумерки, еще достаточно светло, а озеро в центре парка — весьма людное место. Во-вторых, вокруг места преступления не обнаружилось ни следов борьбы, ни вообще каких-либо следов, хотя их искали с помощью всяких технических примочек.
Вкупе с последним замечанием покойного ныне лейтенанта все это, очевидно, наводило на мысль, что берег озера стал местом преступления лишь вчера, а до этого мог быть разочтен как место выкладывания (выбрасывания) трупа из флаера… Пожалуй, это стоило даже принять за рабочую версию, но что из того? Не сомневаюсь, что дядя не задумываясь предложил бы мне дюжину выводов, но мне не приходил в голову ни один.
Однако, убирая обратно в стол полицейские бумаги, я вспомнил об обещании, данном капитану Брауну, и хотя вероятность того, что он назавтра же бросится получать свой подкуп, была невелика, тем не менее не следовало допускать и минимального шанса заработать упрек в отсутствии пунктуальности. Поэтому я по внутренней связи попросил Тэда соединить меня с моим управляющим. Но тот через секретаря ответил, что занят и просит меня обождать четверть часа, после чего перезвонит сам…
Право, от кого-то другого подобный ответ мог бы показаться дерзостью, но только не от Адриана — он был моим другом. Настоящим и, пожалуй, единственным. Мы были знакомы шестьдесят два года, и все это время, немалое и по моим меркам, его поведение в отношении меня было безупречным. Именно он помог мне адаптироваться в новом для меня мире, когда я уже находился чуть не на грани безумия. Именно он был основателем и подлинным хозяином «Нового Голливуда», ставшего под его руководством одним из наиболее знаменитых и прибыльных предприятий. Словом, именно он был тем, кто позволял мне быть собой, то есть одним из богатейших бездельников Галактики… Я его уважал.
Тем не менее, когда, точный до секунды, через пятнадцать минут Адриан Форбс возник передо мной на экране видео, я едва сдержал возглас удивления. Он был ровесником века, следовательно, недавно ему исполнилось девяносто три года, однако язык не поворачивался назвать его стариком… Нет, как он ни следил за собой, годы накладывали свой отпечаток, но, как и в тридцать лет — сухой, жилистый, с узким лицом, длинным, чуть крючковатым носом и острым подбородком, — он походил на зоркого и стремительного ястреба.
Только теперь это был очень опытный ястреб.
— Я уж и сам собирался связаться с тобой, Рене, — кивнул он, словно расстался со мной вчера (на самом деле мы не виделись больше трех лет). — Думаю, вопрос «что происходит?» уместнее «как поживаешь?», а?
— Наверное. — Я улыбнулся: в присутствии этого человека, даже столь мало реальном, как картинка на мониторе, мне всегда становилось легко и весело… — Ну как ты сам поживаешь, видно сразу. А как семья? Жена? Дети? Внуки?
— Правнуки, Рене, правнуки…
— Ого! Еще и во множественном числе!
— Да. Одному полтора, а вторая совсем недавно родилась…
— Поздравляю!
— Спасибо. Но не притворяйся, будто это тебе и в самом деле интересно. Итак?
— А с чего ты, собственно, взял?..
— Шутишь? — Он кисло улыбнулся. — Перестрелка с восьмью трупами в результате ничем не напоминает твое обычное времяпрепровождение.
Разница между Принцем и Адрианом заключалась в том, что если первый развлекался всеведением в масштабах Галактики, то второй ограничивался пределами нашей планеты. В краткой по возможности форме я ввел его в курс дела. К счастью, длительных отступлений от канвы и не требовалось, так как, разумеется, он был знаком с обстоятельствами моего происхождения и… скажем, керторианской кухней вообще. Причем за все годы у меня не было повода пожаловаться на его нескромность…
По завершении моего рассказа он серьезно заметил:
— Над этим стоит поразмыслить! — чем поверг меня в легкий трепет. Последний раз на моей памяти подобным образом он выразил свое отношение к перспективе войны между Империей Цин и Земной Конфедерацией, грозившей подорвать всю систему галактической торговли… — Но пока что повтори-ка, пожалуйста, что ты сказал насчет полицейского капитана?
— Я выписал ему чек на десять миллионов. Который ты, Адриан, безусловно примешь к оплате.
