было. Моя мать была старшей сестрой барона Детана, так что дядя подробнейшим образом изучал обстоятельства ее гибели. Много лет. Но ничего не выяснил…
— А говорят, что в раскрытии преступлений он не знает неудач.
— Теперь, может, и не знает. Хотя, я думаю, что и это преувеличение. Тем не менее всех способностей его необыкновенного ума в случае с моими родителями не хватило — это факт!.. Впрочем, если быть до конца честным, то мне кажется, что какие-то подозрения у него были и, возможно, остались. Однако он никогда ими ни с кем не делился, в том числе и со мной. Догадываться же о мыслях барона Детана — это выше моих возможностей.
— Что же было с вами? Вас воспитывали родственницы? — Сочувствие в ее голосе не показалось мне наигранным.
— И да, и нет. Со стороны отца близких у меня не осталось — он был единственным представителем нашей фамилии, а по материнской линии родня, напротив, весьма многочисленна. Но моими опекунами были, разумеется, назначены ближайшие родственники: дядя и его супруга.
— А у него была жена?
— Почему была? Есть.
— Да? — Она иронично улыбнулась. — Тогда едва ли он сильно ее любит, раз оставил на неопределенный срок.
— Гаэль! — достаточно резко оборвал ее я. — Прошу вас, не комментируйте то, о чем не имеете ни малейшего представления!
— Хорошо. Не буду.
— Но возможно, вы и правы, — признал я после небольшой паузы. — Во всяком случае, я тоже не слишком жаловал баронессу, а она, видимо, меня. Так что встречались мы не часто.
— Как это? Если они вас воспитывали…
— Прошу прощения. Я сказал, что они были моими опекунами, а это не одно и то же. Они управляли моим герцогством, следили за порядком в моем замке, но жили-то при этом в собственном. Впрочем, не могу не отдать должное дяде, он как раз навещал меня достаточно часто.
— Стало быть, вы росли вообще без родителей? Ни родных, ни даже приемных…
Я не выдержал и рассмеялся:
— Прежде чем жалеть бедного сироту, Гаэль, подумайте вот о чем: я был сущим сопляком, пешком под стол ходил, а в моем распоряжении была целая армия слуг, готовых исполнить любую мою прихоть. И при этом мне никто не докучал тем, что пора ложиться спать, или пора жрать, или еще что-нибудь… Я всегда, сколько себя помню, был сам себе хозяин. Так ли это плохо?
— Ну если вы смотрите на это подобным образом…
— Именно так.
— Тогда, конечно, другое дело… — Большой убежденности в ее голосе не прозвучало, и я подумал: уж не связано ли это как-то с ее собственным детством… Однако даже если б я захотел об этом спросить, все равно не успел бы — чуть наклонившись вперед, она привычным жестом потерла переносицу и задала следующий вопрос: — Вы уж не обижайтесь, герцог, но мне это кажется важным. Раз вы последний в роду, как я поняла, то кто же наследует герцогство, если вы… вдруг умрете?
Да уж, она не боялась называть вещи своими именами, что людям было несвойственно — большинство из них обязательно употребили бы эвфемизм. Тем не менее я не без интереса спросил:
— А что тут обидного?
— Не знаю… — Она иронично улыбнулась. — У вас же мозги устроены по-другому, и я не всегда могу предсказать вашу реакцию. Но все же?
— Будете смеяться, но с уверенностью сказать не могу. Помирать никогда не собирался, поэтому и не интересовался. А когда уходил с Кертории, то было уже все равно. Но наверняка кто-то из Детанов.
— Сам барон?
— Исключено. У него уже есть титул и владения, и, согласно керторианским законам, сменить их он не может. Кроме разве что…
— Королевского трона?
— Ну да.
— Ясно. Значит, дело не в этом.
Она откинулась в кресле и, полуприкрыв глаза, о чем-то глубоко задумалась, а я сообразил наконец, что все эти расспросы велись не из праздного любопытства. Цель их, правда, казалась мне неясной. Можно было спросить в лоб, но хотелось догадаться самому.
Однако получалось не очень; я докурил оставшуюся половину сигары, но так и не дошел ни до чего основательнее неоформившихся предположений. Оставалось ждать, будет ли продолжение…
И оно последовало. Открыв глаза, Гаэль вновь села прямо и, немного поизучав меня, вынесла заключение:
— А вы как будто не прочь поговорить еще, герцог?
— Более-менее… — признал я, слегка уязвленный тем, что опять забыл придать своей физиономии непроницаемое выражение.
— Удивительные дела!.. Тогда расскажите мне вот о чем. Вы тут недавно сказали майору о Лагане, — что он уроженец Запада. И вы тоже с Запада?
— Верно.
— А еще кто-нибудь с Запада среди вас есть?
— Да. Реналдо Креон.
— Веганский банкир… С ним вы дружили?
— В юности мы — Реналдо, Бренн и я — действительно были дружны…
— А еще?
— Нет, это все. Вообще нас было четверо, почти сверстников, чьи замки стояли неподалеку друг от друга. Но четвертый остался на Кертории: он был вторым сыном и, следовательно, не имел права принять участие в мероприятии, посвященном дележу трона.
— А так стал бы?
— Очень вероятно…
— Гм… Ладно, неважно. Я, собственно, к чему веду… Не было ли, герцог, на Кертории какой-нибудь вражды, противостояния по географическому, что ли, признаку?
Прежде чем ответить, я некоторое время смотрел на ее лицо. Назвать ее очень красивой было трудно — черты немного резкие, не совсем правильные, — но определенно она была недурна собой… Вот ведь странно! Женщинам и вовсе не полагалось быть слишком умными, а уж с такой внешностью — тем более…
— Была вражда, — наконец подтвердил я. — И о-го-го какая! Между Западом и Востоком…
— Забавно! — хмыкнула она.
— Что именно?
— Что между Западом и Востоком. Знаете, на родине Человечества тоже существовал подобный антагонизм.
— Знаю. Я читал об этом. Да его следы и сейчас еще видны по всей Галактике. Но у нас дело обстояло не совсем так: не было противоречия между культурами, религиями, народами. Соперничество шло на личном уровне, и корнями своими оно уходит в седую древность. То есть сказать, с чего или, правильнее, наверное, с кого все началось, сейчас уже никто не может. Однако борьба шла всегда: то открыто и остро, то тайно и подспудно, иногда и вовсе затихая на несколько поколений.
— А как обстояло дело в вашем поколении?
— Скверно.
Глаза Гаэли загорелись, а ноздри чуть раздулись, как у гончей, взявшей свежий след…
— И кто же представляет сейчас Восток?
— Никто, — обрадовал ее я. — Уже никто. До недавнего времени был герцог Per.
— Вот как!.. Ну это, между прочим, на многое проливает свет. Почему, например, он выбрал именно вас с Бренном в качестве козлов отпущения для своих махинаций!
— Тут отчасти, вероятно, и совпадение помогло — симпозиум на Новой Калифорнии, который Бренн
