Появилась секретарша с кофе, и он умолк, а когда она вышла, сменил тему:
— О! Мистер Уилкинс отложил бластер. Добрый знак! — однако продолжил совсем не шутливо: — Но само наличие подобного предмета весьма недвусмысленно указывает на его отношение ко мне. Ты тоже склонен считать меня врагом, Ранье?
— Не склонен.
Он оценил замечание и на мгновение задумался.
— Я много размышлял над всей этой историей, Ранье, поэтому не могу не отдавать себе отчет, что моя роль в ней выглядит не вполне однозначно. Но мы же давно друг друга знаем… И у тебя все же есть основания?..
— Могли бы быть.
— В каком смысле?
Я рассказал ему в каком, то есть всю интермедию с Коллинзом, и это произвело на него впечатление. Небольшой налет легкомыслия, сквозивший в его поведении, исчез — он стал серьезен, затем нахмурился, а под конец вообще с трудом сдерживал гнев. Когда же я закончил, Бренн разразился одной из тех вспышек безудержной ярости, которыми был известен в былые времена.
— Мерзавец! Падаль! Ренегат!.. — шипел Бренн, сопровождая каждый эпитет ударом кулака в хорошо устойчивую поверхность. — Как он меня подставил, скотло! И надо же — еще и компьютеры сюда приплел!.. Воистину, если когда-либо существовало вместилище всех низменных пороков — так это Вольфар Per!
С некоторым запозданием я сообразил, что так его взбесил, пожалуй, не собственно факт произведенного от его имени покушения, а то, что для этого использовались любимые им компьютеры! Приятно было разок почувствовать себя правым, хотелось даже, чтобы и Уилкинс оценил этот нюанс. Однако майор безучастно наблюдал за Бренном, похоже, уверенный в том, что его беснования не более чем выступления для публики. Тут я с ним не был согласен.
Тем временем Бренн с заметным усилием успокаивался. По его скулам перестали ходить желваки, потемневшие было глаза вновь стали голубыми, кулаки наконец разжались, и он заговорил… Мимоходом я подметил, что он так ничего в итоге и не сокрушил, чего раньше не случалось. Аргумент в пользу Уилкинса… или времени.
— А ты и вправду молодец, Ранье! Тонко раскусил эту гадость. Не ожидал от тебя… Может, гены Детанов себя наконец проявляют?
— На Кертории не знают, что такое гены, Бренн.
— Это не отменяет их существования. Но ты меня здорово зацепил, а я-то был уверен, что чист. Теперь не знаю, что и думать, может, у тебя и впрямь есть основания… — Он помолчал несколько секунд, словно собираясь с мыслями, а затем заговорил с обычной рассудительностью: — Ладно, тогда давай по порядку. Я не соврал тебе — Вольфара я, к сожалению, не убивал. И доказать это будет совсем не трудно. Но лучше начать с начала.
Пока Бренн заказывал еще одну порцию кофе, я посмотрел на Уилкинса. Теперь вид у него был слегка задумчивый: казалось, легкость, с которой Бренн пообещал опровергнуть центральное обвинение, произвела впечатление и на него.
После небольшой паузы — Бренн предпочел дождаться появления кофе, дабы потом не прерываться, — он повел свой рассказ. Однако уже вскоре мне пришлось его перебить.
— А началось-то все несколько месяцев назад. Не сомневаюсь, что тебя интересует точная дата, поэтому постараюсь припомнить. Так, так. В середине декабря это было, вот когда. Со мной через Камень связался Реналдо — Креон, разумеется… Большой неожиданности в этом не было — мы с ним изредка болтали о том о сем, но тогда в конце разговора он сообщил мхе малоприятную новость. Из тех, знаешь, про которые и идиоту ясно, что они с далеко идущими последствиями. По его словам, у него на Веге побывал Вольфар. Это само по себе было скверно — до того о паршивце так давно не было ни слуху ни духу, что я уже почти забыл об этом милом персонаже. Но это было еще полбеды. Вольфар как-то исхитрился с ним встретиться и даже сделал ему некое предложение. В этом месте Реналдо стал таким туманно мямлящим, что тогда я ничего толком не узнал. Кроме того, что наш друг с негодованием ему отказал.
Вот тут-то я и не выдержал:
— Тысяча чертей! А мне «наш друг» написал, что о Вольфаре ни ухом, ни гудком, ни колесом!
— Да? — скривившись, переспросил Бренн. — Ну, зря он так! Испугался, похоже.
— Испугался? Кого? Меня?!
— Брось! Ты что, считаешь, будто не в состоянии никого напугать? Если так, то ты заблуждаешься. По крайней мере, тогда, на Совете, лично меня ты напугал. — Бренн как-то невесело усмехнулся, а потом неожиданно спросил:
— Да ты, вообще-то, слыхал про Креона?
— Что слыхал? — не понял я.
— Это было третьего дня во всех новостях.
— Я не смотрю новости!
— Да, я и забыл… Короче, покушение на жизнь крупнейшего веганского банкира. Очень похоже на то, что ты недавно рассказывал, — только там флаер взорвался. И тоже вроде неполадки в компьютере…
— Да погоди ты! Реналдо — жив?
— В тяжелом состоянии доставлен в больницу.
— А потом?
— Не знаю. — Бренн пожал плечами. — Я тоже не особенно люблю новости.
Мы помолчали; я не без удивления обнаружил, что искренне сочувствую Реналдо, даже несмотря на надувательство с письмом, и вовсе не хочу, чтобы он, например, умер.
— Мог бы, между прочим, и выяснить, что с ним, — укоризненно заметил я.
— Если остался жив — должен выкарабкаться. А наводить справки — только лишние неприятности себе искать.
— Не будь свиньей!
— А ты не благородствуй! — резко вскинулся он. — Скажи я тебе об этом месяц назад, что бы ты ответил? «Да и хер с ним»?!
Несколько секунд мы мерили друг друга тяжелыми взглядами, нов глубине души я сознавал, что он прав, поэтому отвел глаза и промолчал.
— Ладно, проехали. — Бренн приподнял руку открытой ладонью вперед — традиционный керторианский миролюбивый жест, и я кивнул, доставая очередную сигарету. — Значит, рассказываю дальше. После разговора с Реналдо и его недвусмысленного намека я резко усилил меры по собственной безопасности, а то за полвека покоя совсем, знаешь, расслабился. Тогда все это «барахло», по определению мистера Уилкинса, поставил, систему обороны компьютеризировал и… затаился, внимательно глядя по сторонам. Но время шло, ничего не происходило, и Воль-фар потихоньку отошел на второй план.
Неожиданно Бренн прервался, посмотрел через плечо на монитор, поджал губы и пожаловался:
— Что-то у меня какое-то дерьмовое ощущение, Ранье. А ты как?
— Да как всегда. — Я усмехнулся. — Вот майор тоже сегодня на дурные предчувствия грешит!
Сказано было в шутку, но я напрочь позабыл об изрядной суеверности Бренна — он воспринял это всерьез.
— И как сейчас? — спросил он у Уилкинса.
— Еще хуже, чем было! — отрезал тот.
«На почве какой ерунды люди иногда находят взаимопонимание», — подумал я, пока Бренн к чему-то прислушивался…
— Надо рассказывать покороче! — Он нервно забарабанил пальцами по рукояти кресла. — Значит, так. Вновь все всплыло в один день — трудно назвать его прекрасным, — когда ко мне заявился Вольфар. Это случилось сравнительно недавно: десятого мая. Появился он немудряще, так же как и вы, и вначале я вообще не хотел его принимать, но потом передумал. В основном из-за любопытства. В долгий ящик подонок лезть не стал — никаких любезностей, кофейков и тому подобного — и с порога заявил, что намерен сделать мне предложение. «Ну валяй», — сказал я, и он вывалил. Сущую блевотину. Смысл был такой: он,
