концов идея посетила Элли. Реализация этой идеи настолько хорошо вписывалась в ряд уже имевших место переживаний, что Элли уверенно провела себя через очередную пятиминутку ужаса, а потом сказала следующее:
– Как ты думаешь, Фин, что бы случилось, если бы ты меня не остановила?..
Точный ответ на этот вопрос был получен несколько минут спустя, и, к чести Элли, он совпал с предположительным. Не будучи большим специалистом в области гоблинской психологии, она полностью предугадала реакцию охранников, хотя с таким же успехом могла и просчитаться…
Больше всех в произошедшем с гоблинами казусе виноват был их начальник Нимрааз. Для начала он сам исполнял приказы слишком дисциплинированно: если сверху спустили установку захватить волшебника и потенциальных героев, Нимрааз именно их и захватывал. Гномья принцесса, пусть и входившая в отряд и оказывавшая активное сопротивление, была фактически предоставлена сама себе. Хочет драться – на здоровье, хочет сбежать – тоже пожалуйста, ведь на ее пленение полномочий нет (про Элли, к слову сказать, Нимрааз вообще не вспомнил). Но главное, черный чародей по каким-то неведомым причинам наделил своими личными качествами подчиненных, хотя по былому опыту не мог не знать, что дисциплина, равно как и аккуратность, не входят в число гоблинских достоинств. Если уж Нимрааз хотел, что разумно, оставить позади сторожевой пост, то следовало приложить усилия – отобрать самых толковых ребят, повторить им задание раза три-четыре и пригрозить в случае невыполнения карами столь страшными, сколь и простыми, доступными гоблинскому мозгу. Вместо же этого бывшая правая рука Черного выбрал двух первых попавшихся бойцов, усадил их у входа в пещеру и наказал им смотреть за ущельем, а если кто- нибудь появится, кричать третьему, который в свою очередь должен был тотчас дернуть за рычаг сигнализации. На один-единственный вопрос: понятны ли инструкции – гоблины ответили утвердительно, а угроза в случае чего навеки лишиться покоя в загробной жизни хоть и вызвала показной трепет, в действительности совершенно не была оценена. В результате Нимрааз отправился в Дун Дондр весьма довольный собой, а дело при такой организации было обречено на провал.
Собственно, если бы Элли и Фин просто решили набраться терпения, то вне всяких сомнений дождались бы момента, когда гоблинов сморит сон. Но у них и так получилось неплохо, ибо, когда Элли появилась в поле зрения стражников, у тех даже не промелькнула мысль поднять тревогу. Им же ясно было сказано: кричать, если появится кто-нибудь. А разве Элли похожа на кого-нибудь? Ни фига ни разу! Она похожа на молоденькую человеческую девчонку, просто одетую, безоружную и растерянную. Конечно, явление подобного персонажа в ущелье гор Ард Гриз было абсолютно неправдоподобным, но гоблины с роду не подозревали о наличии в мире такой штуки, как причинно-следственная связь. Сперва они не сговариваясь решили, что видят мираж, завораживающий и очень притягательный. Но по мере приближения мираж не делал попыток исчезнуть, а, напротив, продолжал вести себя как обычная девчонка – шла-шла себе, увидела их, испуганно разинула рот, вскрикнула, развернулась, собираясь бежать… Тут уж гоблинами безраздельно завладело желание наощупь проверить информацию, сообщаемую органами зрения, а единственным беспокоящим обстоятельством представлялась необходимость опередить товарища. В общем, двое стражников с гиканьем помчались вслед за добычей, а третий, привлеченный непонятной активностью, высунулся наружу, как раз чтобы успеть увидеть картину разворачивающейся погони, прежде чем она скрылась за поворотом. Это, видимо, был одаренный, думающий гоблин – он пару секунд колебался. Нет, мысль дернуть за рычаг он сразу отверг с негодованием. Еще чего! Эдак вся развлекуха может другим достаться. Но вот не стоит ли остаться на посту и подождать, пока те двое приволокут добычу к нему? Исход колебаний решило соображение, что ожидание грозит затянуться на неопределенный срок, потому как не совсем понятно, зачем девчонку куда-то тащить. Можно и прямо там, где поймают…
Тем временем погоня, развивавшаяся было вполне удовлетворительно – гоблины справедливо сочли свою скорость выше, – неожиданно прекратилась. В том смысле, что жертва, проскочив узкую часть ущелья, перестала убегать. Она остановилась и обернулась, спокойно поджидая приближающихся преследователей. Это удивило даже гоблинов. Но не настолько, чтобы притормозить, а когда они вылетели из горловины, было поздно. Жертва ровным голосом скомандовала: «Давай, Фин!», и следовавший вторым гоблин, даже не успев осознать наличие ловушки, упал с проломленным черепом. Первый оказался проворен – он сумел отскочить в сторону, развернуться лицом к опасности и выхватить собственный топор (который был раза в полтора меньше гномьего). Однако схватки не получилось, Фин прыгнула на противника, замахиваясь для удара сверху с обеих рук, а когда гоблин поднял топор, приготовившись парировать, резко бросила оружие вниз, перехватывая рукоять в одну руку и нанося короткий боковой удар. Маневр удался на славу, лезвие с хрустом сокрушило грудную клетку, лишив гоблина шансов на приличный предсмертный вскрик, но в этот момент из горловины выкатился третий, спешащий на веселье товарищ. К сожалению, до него и впрямь доходило быстро – Фин еще не успела выдернуть глубоко засевший в ребрах топор, а уцелевший гоблин уже двигался в обратном направлении.
Глядя в спину удалявшегося врага, Элли призналась себе, что ее план оказался не так хорош. Не учтены были два обстоятельства: гоблины очень быстро бегают и могут разделиться, вследствие чего будут поступать в распоряжение ее подруги порционно, а не гуртом. Теперь же ситуация выглядела безнадежной, и Элли собралась крикнуть гномихе, чтобы та перестала возиться с оружием, а подумала лучше, где они будут прятаться, когда сюда прибудет подкрепление. Но тут Фин ее удивила. Она бросила наконец свой топор, который, видно, крепко за что-то зацепился, подхватила оружие, выпавшее из рук поверженного противника, и со всей доступной скоростью бросилась вдогонку за последним гоблином, уже почти достигшим дальнего конца горловины. Элли не понимала, на что рассчитывает гномиха, но не останавливать же для расспросов…
Что ж, от Элли трудно было ожидать досконального знания возможностей того или иного оружия, тем более что и подавляющему большинству людей при упоминании топора на ум приходит один-единственный глагол – махать. Фин же продемонстрировала ей другую, редкую, в силу сложности исполнения, опцию – выскочив на свободное пространство перед входом в пещеру, она остановилась, взвесила топор в руке, широко размахнулась и метнула в спину убегающего врага. Элли не видела, как протекал полет и чем именно он завершился, но об основном результате легко было судить по тому, что спустя пару секунд Фин махнула ей рукой и крикнула:
– Все в порядке! Топор мой захвати и пошли!
Глава двенадцатая
За свою долгую жизнь Бьорну Скитальцу ни разу не довелось побывать в Дун Дондре, и теперь, наверстав упущенное, он был склонен полагать, что потерял не многое. Вероятно, при гномах, да еще в эпоху расцвета, Багровый Чертог, хорошо освещенный, ухоженный и наполненный жизнью, мог произвести величественное или хотя бы благоприятное впечатление. Ныне же это было соединенное запутанной системой переходов скопление пещер (не столь и большое по сравнению с некоторыми гномьими королевствами), где в глаза бросались только грязь, неимоверно закопченные стены и не блещущие разнообразием гоблинские рыла, а в нос… Честно говоря, Бьорн был весьма благодарен Нимраазу за то, что тот заточил их в камеру, расположенную вдалеке от центральных залов Дун Дондра. Безусловно, это было сделано из соображений безопасности, потому как бывшие складские помещения гномов, в одной из кладовых которых они и сидели, находились на самом верхнем ярусе пещер и были связаны с остальной частью лабиринта одним-единственным коридором, что практически лишало шансов на удачный побег. Окажись же Нимрааз чуть небрежнее, и заботиться об охране пленников, равно как и проводить в отношении оных прочие процедуры, ему бы не пришлось вовсе, ибо воздух в наиболее обжитой части Дун Дондра исключал существование иных разумных форм жизни кроме гоблинов. В камере остаточные миазмы, конечно, также присутствовали, но были не опасны для здоровья и лишь распаляли желание поскорее покинуть сей предел скорби.
Между тем, если с мотивацией у Бьорна и его команды проблем не было, то с техническими возможностями наблюдались крайние затруднения. Кладовая гномов, просторная и вполне комфортабельная (если забыть про вышеуказанную вонь), напрочь отрицала любые способы выхода кроме как через дверь, а последняя обещала стойко сдерживать даже атаки крепостного тарана средних размеров. Но и преодоление каким-то чудом двери ничего путного не обещало – помимо гоблинских стражников в коридоре постоянно дежурил один из черных чародеев, а он не смог бы упустить из виду побег пленников при самом выдающемся стечении обстоятельств.
Разумеется, все выглядело бы не столь безнадежно, если бы Скиталец был в состоянии показывать свои
