Пока они вчетвером отправились обсуждать что-то секретное или нехорошее, остальные занялись бутербродами, коричневая струя ударила в чашку Краснохарева, на то он и премьер, остальные растаскивали бутерброды, только Коломиец, прихватив двуручную ватрушку, с бесцеремонностью человека искусства отправился за силовиками.
Издали я видел, как Сказбуш раскрыл на коленях ноутбук. Из всех высших чинов он первый освоил этот инструмент, превратив в оружие, у Когана ноутбук той же модели, но хард побольше, Сказбуш еще обвинил в том, что в скрытых директориях министра финансов хранятся порнушные геймы.
Яузов и Сказбуш едва отбивались от Коломийца, тот, ястреб на словах, превращался в зайчика, когда дело подходило к конкретике, но сейчас, похоже, из зайчика снова стал ястребом, но уже не на стороне Сказбуша.
Одним глазом я, не утерпев, заглянул на экран сказбушевского ноутбука. Ядерных чемоданчиков, судя по данным, создана целая серия. По заказу КГБ. Весили от девятнадцати до сорока килограммов. Один такой чемоданчик может взорвать Нью-Йорк или Лос-Анджелес. В США тоже созданы такие же, только эти бомбы назывались рюкзачным вариантом. Штатовцы заявляли, что предназначены взрывать большие мосты, плотины, дамбы.
– Они же не взорвали у нас! – сказал Коломиец возмущенно.
– Они и так нас давят как тараканов, – огрызнулся Кречет. – Еще чуть-чуть, и вся Россия с ее лесами, нефтью, золотом, всеми подземными потрохами – не зараженными их атомными взрывами! – будет ихняя. А нам их проклятую страну жалеть нечего. Как говорит наш Виктор Александрович, слабый имеет право на выбор оружия. А когда слабого собьют на землю и добивают ногами – может схватиться за палку, нож или пистолет, что попадет под руку.
Посчитав, что меня приглашают к разговору, я приблизился к их столу, сказал успокаивающе:
– Это всего лишь философское течение. У терроризма богатая история. Конечно, это чисто русское изобретение. Как квас или лапти. А теоретическое обоснование князя Кропоткина, Бакунина – все это сделало террор мощным орудием русских народовольцев. А потом и партии эсеров. Конечно, применять его можно с известными оговорками…
Коломиец отшатнулся в ужасе:
– Даже применять? Как можно!..
– Идет война, – напомнил Кречет.
– Но… вы же слышали, что подсчитывает наш Илья Парфенович? Мол, если вдруг какими-то маньяками будет взорвана мощная бомба прямо перед Белым домом, то какие, мол, вызовет последствия… Это недопустимо!
– Почему?
– Могут погибнуть мирные люди!
Он сказал твердо, убежденно, как некую аксиому, что не может быть пересмотрена, и вообще, двигаться по тропе цивилизации можно, только отталкиваясь от этой придуманной Штатами истины.
Кречет побагровел, кулак сжался, но бывший генерал сдержал себя, только прорычал хмуро:
– Что делать. Воюют не только армии или подготовленные десантники. Воюют ученые, изобретая новые виды оружия, воюют финансисты, воюют газетчики и писатели, даже музыканты, что создают новые марши, воюют, воюют, воюют… В том числе и так называемые мирные граждане воюют своим рублем… то бишь долларом. Они оплачивают продвижение НАТО к нашим границам, они голосуют за жесткий курс правительства, так что эти «мирные граждане» тоже воюющая сторона. Извини, но, по твоей логике, надо стрелять только в офицеров, а в солдат нельзя, ибо они лишь выполняют приказы…
– Да и в офицеров нельзя, – вставил я. – Они даже дышат только по уставу и приказам. Как и генералы.
Он посмотрел на меня:
– А в кого же? Сразу в президента?
Я ухмыльнулся:
– А президент… особенно в такой демократичнейшей стране, как Штаты, всего лишь слуга народа. Избран им, выполняет его волю. Так что народ и должен отвечать за все.
Это были страшные слова. Я сам ощутил, как пахнуло холодком смерти.
Кречет сказал задумчиво, словно все еще колеблясь:
– Американцы поднимают крик, если кому-то из соотечественников прищемят пальчик хоть на другом конце света… Это называется ущемлением американских интересов! Мол, они – высшая раса, их не тронь, а вот остальных… Но завтра начнется такое, что потеря этого батальона покажется всей Америке сущим пустячком.
– Что начнется?
– Самое страшное. Для американца самое страшное.
Он смолчал, но все чувствовали, что речь не идет о потере чести или потере лица, что страшнее смерти для гордого араба, чеченца или русского-мусульманина.
На лице Когана был жадный интерес. Как Кречет собирается ударить по карману среднего американца?
Забайкалов сказал осторожно:
– С санкциями по поводу лейтенанта Олейника… давайте не спешить… Я прощупываю мнение официальных лиц в Европе… Гм… Все они, естественно, осуждают нас за такой зверский инцидент. Обещают даже применить некоторые санкции… Но с другой стороны, что тоже характерно, все указывают на свою позицию. Мол, смотрите, какие мы осторожные, умненькие и предусмотрительные! Ни одного француза, ни одного итальянца или испанца, ни одного немца… Русские не правы, что так грубо, чисто по- русски, но и американцы перегнули, спеша пройти маршем по Красной площади, чего так хотелось, но не
