почему, ладно? Так вот: Полина, она пожалуй что для Антохи Гурьева, для Жени Камышина, сиречь Камыша… Достаточно? Или нужны еще примеры?
– А если я все-таки спрошу – почему?
– Знаешь, что говорит наш с тобой общий знакомый Леха Серпухов всякий раз, когда пишет отказной материал? «Умом понимаю, а доказать не могу». Вот так и я сейчас… Ты хороший парень, Паша, с головой, с руками, но… у тебя еще все впереди. А Полине нужен мужик. Мужик с большой буквы, понимаешь? Может быть, он будет очень похож на тебя, может быть, он будет даже в точности такой, как ты… Но! Одна маленькая деталь. Он уже состоялся, он готов. В том смысле, что в этой жизни у него давно и прочно есть все. Кроме семьи, детей и любимой женщины.
– Все – это деньги, машина, квартира, дача? – усмехнулся Паша. – Тогда действительно – это точно не я.
– Вот только не надо утрировать. Притом что иметь перечисленные тобой предметы, согласись, не так уж и плохо. По крайней мере, они серьезно облегчают жизнь.
– Ага, а кому-то усложняют.
– Тьфу ты! Я ему про Фому, а он мне про Ерему. Ладно, раз так, давай будем считать эту тему закрытой. Я сказал – ты ответил. Примешь мои слова к сведению – хорошо. Плюнешь на них и разотрешь – что ж, возражать не имею права. Такой расклад устраивает?
– Устраивает, – согласился Паша. Сейчас он бы согласился с чем угодно, лишь бы бригадир перестал донимать его душеспасительными разговорами. Что бы там ни говорил Нестеров, какие бы аргументы и факты ни приводил, но уступать свою Полину Козырев не собирался никому. По крайней мере, в обозримом будущем.
– Вот и славно, – удовлетворенно произнес Нестеров, то ли не уловив, то ли решив не заметить Пашиного настроя, и заученным движением отщелкнул хабарик в темноту.
– И, кстати, о деньгах. Каюсь, не знал, что они входят в перечень вещей, усложняющих твою жизнь, а потому давеча переговорил с Нечаевым. Короче, с октября шеф клятвенно обещал повысить вам с Лямкой процентную надбавку за секретность и за особые условия. У тебя сейчас тридцать процентов? Так вот со следующего месяца будет пятьдесят.
– Спасибо, – вот на этот раз Козырев был по-настоящему искренен и благодарен, ибо в последнее время проблема «двадцать пятого числа» стояла перед ним особенно остро. По этим черным дням календаря Паша платил хозяину за снимаемую комнату.
– Нема за що. Тем более, что в реальном выражении эта прибавка едва ли превысит пятьсот, и, увы, не долларов – рублей. И все же…
Нестеров вдруг неожиданно порылся в карманах, выудил металлический рубль и, задумчиво глядя на него, уморительно-комично процитировал: «Возьмем хоть вот этот рубль, к примеру. Что он? Падает ведь, унижен, осрамлен, очернился паче сажи, потерял всякую добропорядочную репутацию, а люблю его! Люблю его, несмотря на все его недостатки, и прощаю!.. Занавес».
– Это откуда? – прыснув со смеху, спросил Паша.
– Чехов Антон Павлович. Рассказ… А черт его знает, не помню, какой рассказ.
– Александр Сергеевич, а откуда вы столько цитат знаете? У меня иногда возникает ощущение, что вы можете с ходу выдать цитату на абсолютно любую тему.
– Во-первых, моя жена имеет самое непосредственное отношение к искусству. Посему по молодости мне невольно пришлось и по театрам потаскаться, и уйму классической литературы прочесть. Заметь, в обязательном порядке! Иначе саботаж мог обернуться временным отлучением от супружеского ложа. А во- вторых, словесная память у меня с рождения. Вот цифры в голове ни фига не удерживаются, а тексты, стихи, фразы идут за милую душу. Так что в этом ты прав – готов выдать умную мысль с ходу и фактически на любую тему. Если хочешь, можешь проверить.
– Хорошо, скажите что-нибудь о… – Козырев повертел головой в поисках предмета позаковыристее и через стекло увидел согнувшегося над компьютером Николая. – Скажите что-нибудь о «шпионских зажигалках».
– Сейчас, дай подумать. А, вот: «Пройдет время, и радары и электронные приборы займут место разведчиков навроде Маты Хари, Нестерова, Лямина, Козырева и Ольховской». Первоисточник – шеф ЦРУ Аллен Даллес. Доработка в соответствии с реалиями дня нынешнего – подполковник Нестеров. Кстати, Паш, ты высказал абсолютно правильную мысль – пора уже пойти поинтересоваться, как там дела у нашего компьютерного Кулибина…
Дела у «Кулибина», по его собственным словам, близились к завершению. За то время, пока «грузчики» дымили, Николаю удалось найти нужный переходник и сбросить информацию с магнитофона на компьютер. Теперь он колдовал над преобразованием сигнала и попутно, не отрывая глаз от экрана монитора, читал «грузчикам» краткий ликбез по теме «Прогресс на службе шпионажа»:
– …В принципе, магнитофоны в зажигалках – это пройденный этап. У нас они еще используются, а вот на Западе уже всё. Разве что в фильмах про Джеймса Бонда. Кстати, в той же Англии ихняя МИ-6 придумала классную штуку. Прикиньте, микропередатчик такого размера, что его запросто можно подмешать в пищу.
– И чего? – не врубился Нестеров.
– Человек это дело хавает – и привет. Пару часов можно слушать все, что он произносит вслух. Прямая трансляция: сначала из желудка, а потом из прямой кишки.
– Да иди ты на фиг! – не поверил бригадир.
– Я вам серьезно говорю. И, между прочим, этот способ гораздо эффективнее, если задействовать даже не человека, а собаку. Принцип абсолютно тот же – микропередатчик дают проглотить собаке. Но поскольку энергопотребность датчика покрывается за счет тепла тела животного, то время его работы несколько возрастает. И вот представьте: ну, спит себе в комнате собака – кто на нее подумает? А любые разговоры при этом могут и подслушиваться, и передаваться.
– Микола, опять байки травишь, вместо того чтобы делом заниматься, – неожиданно для всех раздался голос Ладонина. Народ обернулся – оказывается, Игорь уже пару минут как вошел в комнату, и все это время тихонько наблюдал за происходящим.
– Игорь Михайлович, я же, можно сказать, без отрыва от производства. Еще буквально пять-десять минут – и можно будет слушать, – стал оправдываться Николай. Однако Ладонин его прервал:
– Ладно, давай работай, и на нас особо не отвлекайся… Ну, здорово, гении приватного сыска! Опять приключения на свою жопу ищете? В какой блудень на этот раз вписались?
– Обижаете, господин олигарх. – Нестеров шагнул навстречу хозяину и, улыбаясь, протянул руку – Мы люди тихие, богобоязные, непотребством разным не занимаемся. А все почему? Да по убогости нашей служивой и скудоумию природному..
– А известно ли вам, тихие люди, – подхватил нестеровскую интонацию Ладонин, – во сколько мне эта ваша богобоязнь обошлась? В тысячу двести монет за разбитую витрину, плюс еще четыреста за переломанный перст указующий.
– А не переплатили ли вы, господин олигарх? Не обманули ли вас людишки шальные-кабацкие? Что-то цена зело несуразная за перст поганый.
– Так ведь там еще и выгода упущенная посчитана. Перст сей почитай месяца три таперича на курок нажимать не сможет… Ладно, Сергеич, кончай этот малый театр. Рассказывай, что случилось-то?
– Тут, Игорь, вот какое дело. Когда вся эта заваруха в «Дэ Фэ» потихоньку улеглась, мои ребята рядком-бочком пошли на выход, и по дороге Лямка подобрал на полу зажигалку.
– В смысле – подмахнул?
– В смысле – нашел. Ну, красивая вещь, грех было не подобрать. Если б я заметил, сам бы упромыслил. Короче, четыре дня Ванька ее таскал, а сегодня совершенно случайно выяснилось, что вещица-то с секретом. Ученая оказалась зажигалка: говорить не говорит, но зато все слышит, а главное, на магнитофончик внутри себя записывает. Ты, кстати, взгляни – может, это твоя или твоего человека, и тогда получается, мы зря весь этот кипеж затеяли?
Ладонин взял со стола зажигалку, внимательно рассмотрел и задумчиво положил обратно:
– Не моя и не моего человека. А вещь не из дешевых. Такую просто так, на всякий случай, в кармане таскать не станут.
