— Смотри. А то мужики уважают тебя, придут. Ты им, лежебокам, добрый пример подаешь. Молодец.
— Нет, дедушка, у меня хватает помощников.
— Эти, что ли? — смеясь, кивнул он на ребятишек. — Или Анфиска?
— Мне друзья помогают. Ну и, конечно, все мои помаленьку.
— Ты уже срубы ставил?
— Пока не приходилось, но поставлю.
— Смотрю — отважный ты человек. Однако пригласил бы кого знающего. В таком деле помощь не зазорно принять. Стены рубить — не шутки шутить.
— Я знаю, Терентий Григорьевич, это нелегко. Но, думаю, что у меня все получится. Однажды я наблюдал, как это делают, хотя и не долго. Да и книжку в свое время полистал о строительстве — кое-что запомнилось. Раз начал — бросить характер не позволит.
— Похвально. Характер здесь нужон. Но советом не пренебрегай.
— На это и надеюсь. Я ведь не в пустыне буду строить. Здесь есть у кого спросить и кому поправить меня.
— Согласен, — улыбнулся старик. — Мне твой настрой нравится.
И без всякого перехода спросил:
— Как собираешься тесать бревна на окладный венец?
Володя, ни на секунду не задумавшись, ответил:
— На два канта: одним — вовнутрь, другим — к фундаменту.
— А где будешь выбирать пазы для сплачивания венцов?
— С нижней стороны бревен, сантиметров по пятнадцать шириной в виде полуокружности.
— В простенки замки собираешься ставить?
— Да. По три шипа поставлю один над другим.
— Хм. Правильно. Когда начинать думаешь?
— А вот немного пообветрится и начну.
— Ну, ладно, внучек, удачи тебе.
— Взаимно, дедушка.
Старик оглядел их малышей и сказал:
— Славные у вас ребята растут. Ну, прощайте.
— До свиданья, Терентий Григорьевич, — попрощались Некрасовы.
Старик потихоньку тронулся дальше.
С полудня Володя приступил к работе.
Признаться, я, как автор, в некотором затруднении оттого, что не знаю, как мне сейчас поступить. То ли в дальнейшем не утомлять вас большинством технических подробностей строительства, которыми до предела был насыщен каждый день Некрасовых. То ли сохранить их, чтобы наиболее стойкие из вас смогли хоть приблизительно осознать трудности, с которыми пришлось столкнуться этой молодой семье. Не знаю. Ну уж, как Бог даст.
Прошло немало времени, и Владимир приноровился к топору и своей высокой тележке, способной проезжать над бревном. Он ложился на нее грудью и орудовал топором. Опыт только нарабатывался, и в ход шли все подручные средства.
Когда у Зои случалась свободная минутка, она с интересом наблюдала за работой своего любимого. Он же, принимая ее внимание за любопытство, спешил рассказать ей об особенностях строительного процесса. Так, сама того не желая, Зоя была в курсе всех его дел.
Чтобы можно было использовать лебедку с любой стороны сруба, понадобилось в разных местах вбить в землю до десятка железных клиньев, великодушно сделанных знакомым Володе кузнецом. К ним же при необходимости закреплялся тяговый конец журавлика с поднятым им бревном. В конце концов на строительной площадке всему нашлось свое применение. А к исходу месяца из самых толстых бревен Некрасовым был выложен нижний венец.
Последний августовский денек был ярким и безоблачным. Володя в мокрой от пота линялой футболке и пляжной кепочке примеривал бревно на второй венец. В глубине двора в тени вишневого деревца на скамейке дремала бабушка. Рядом с ней в коляске спали малыши. Зоя не переставала удивляться, тому, что их близкое соседство друг с другом не только не мешало им, но, напротив, действовало на них успокаивающе.
На улице послышались крики. По голосам она узнала одну из самых скандальных пар поселка: здоровяка и красавца Максуда и его сожительницу, тоже красивую и непутевую Лидку Глазунову. Этот узбек несколько лет подряд с небольшой бригадой наезжал в поселок на сезонную шабашку, да однажды влюбился в Лидку и остался у нее. Но их любовь оказалась несчастливой. Ревность Максуда, кстати, своей огромной кудрявой головой напоминающего знаменитого мавра, подогреваемая вином и сплетнями, не имела себе равной.
Когда Зоя вышла на улицу, Лидка уже пробежала мимо их двора. За ней, разгоряченный погоней, размашисто шагал Максуд. В руках у него был топор.
— Лидка, стой! — сквозь зубы кричал он. — Поговорить надо. Чего ты все убегаешь, дура? Ты же знаешь, я тебя не трону.
— Как же, не тронешь! А зачем топор с собою тащишь? — срывалась на визг Лидка. — Выброси его! Тогда остановлюсь.
— Максуд! — крикнула ему Зоя. — Оставь топор. Я тебе его верну.
Он, словно споткнувшись, на миг остановился. Через плечо косо взглянул на нее и, клокоча от ярости, бросил:
— Не встревай, женщина. Дешевле будет.
Лидка, затравленно оглядываясь и стараясь, во что бы то ни стало удержать безопасную дистанцию, то и дело переходила на бег. Дойдя до угла, повернула налево — в сторону пруда.
«Бедная Лидка, она слишком обольстительна, чтобы быть счастливой. Хоть бы этот Отелло не догнал ее. Чем же помочь ей?»
— Володя, я к Загорулько сбегаю, вдруг он дома.
— Хорошо. Только будь осторожней. Помни — мы тебя ждем.
— Ладно.
Загорулько дома не оказалось. И Зоя не смогла просто так взять да и вернуться домой. Ее неудержимо повлекло вслед за ними. Переулок окончился. И тут метрах в трехстах от себя Зоя увидела сидящую возле пруда Лидку.
«Слава Богу! Жива! — успокоилась она и, уже не спеша, продолжила путь. — Ну и где тот изверг? В пруду охлаждается, что ли? А ему бы не повредило это».
Девчонка на шорох Зоиных шагов испуганно оглянулась. Она была в слезах.
— Где Максуд?
Лидка медленно, как под гипнозом, подняла руку и указала пальцем на воду. Зоя осторожно подошла к обрыву. До поверхности воды — метра три. Вода спокойная — ни пузырька. У нее мгновенно ослабели ноги. Зоя начала было нерешительно стаскивать платье.
— Не надо, — жестом остановила ее Лидка. — Это опасно. Он с топором… и глубоко здесь.
Зоя огляделась: до пологого берега далеко, а здесь его точно не вытащить. Она присела на корточки.
— Что же вы наделали?
— Я его не толкала, честное слово, — зарыдала Лидка. — Он сам свалился!
— Да верю, верю, — устало отмахнулась Зоя. — Успокойся. Запомни это место. Вставай и пошли отсюда.
Некрасова приобняла ее, и они направились в поселок.
— А ведь он мог и меня утопить, — вздохнула Лидка.
— Как так?
— Сегодня Максуд загонял меня до изнеможения, — утомленно сказала она. — Уже никаких сил не было. Я бежала вдоль обрыва, по самому краешку, и мечтала, чтобы он свалился в воду. А когда вдруг он
