голову, сказал Володе:
— Дядя, вам просили передать записку, — и, высоко подняв над собой, показал листок бумаги.
— Спасибо, мальчик. Отдай ее моей жене, — ответил ему Володя. И уже ей: — Зоенька, прочитай, пожалуйста.
Мальчуган поспешно подошел к Зое, протянул голубоватый квадратик, тут же живенько заглянул в коляску и удовлетворенно хихикнул. В намерении что-то спросить распахнуто посмотрел на Зою, но смутился и, на ходу прошептав: «я пойду», умчался.
На развернутом листке настольного календаря было набросано несколько строк. Она пробежала их глазами, потом вслух прочитала:
«Уважаемый товарищ Некрасов! Пожалуйста, наденьте свою форму. Приехал представитель военкомата с целью вручения вам правительственной награды. Васильева».
Володя хмыкнул.
— Хм. Спектакль им подавай! Вот еще не хватало. Перетопчутся как-нибудь.
Через полчаса подъехал военный вездеход. Дружно открылись дверцы, и вылезли очень официальная Ольга Ивановна, достаточно упитанный военный; легко, словно козочка, выпрыгнула Анечка.
Васильева как-то пренебрежительно по-орлинному взглянула на все сразу. Увидев Володю в таком откровенно будничном виде, да еще и наверху, за работой, она удивленно подняла свои тонкие председательские бровки. Военный поморщился. Его тоже что-то огорчило: то ли отсутствие оркестра, то ли — прессы, а может быть, и боль в пояснице. Он свеженьким зеленым платочком вытер лицо, лысину, шею и решительно водрузил на свою голову фуражку с высоченной тульей.
— Товарищ Некрасов, ну я же просила вас надеть форму…
— Пардон, мадам, — перебил председательшу Володя. — Но я сейчас занят серьезным делом. И, собственно говоря, о какой форме идёт речь?
— Разумеется, о военной.
— Ольга Ивановна, я — гражданский человек. И формы у меня нет. Я ее уже износил, извините, — улыбнулся Володя.
— Майор Павленко, — с достоинством представился военный. — Здравствуйте, товарищ Некрасов.
— Добрый день, товарищ майор.
Зоя, почему-то вполголоса, тоже поздоровалась.
— В наш военный комиссариат, — хорошо поставленным голосом начал майор, — на ваше имя поступила правительственная награда и к ней соответствующие документы: выписка из приказа и орденская книжка. За мужество и самоотверженность, проявленные при исполнении служебного долга, Указом Президента России вы награждены орденом Мужества. Я уполномочен вручить вам эту награду.
— Вон оно как, — раздумчиво проговорил Володя. — Значит, награда нашла героя.
Военный недоуменно посмотрел на него.
— Вы бы не могли спуститься пониже?
— А вам, товарищ майор, общаться так разве не удобно?
— Да, знаете ли, как-то неловко: шею можно вывихнуть.
— Представьте себе, мне тоже неловко так смотреть на людей.
— Сочувствую, капитан. Но я-то тут при чем?
— В том и проблема, майор, что государство посылали нас на войну, а когда мы вернулись — все вдруг оказались ни при чем.
— В чем, собственно, вопрос? — с досадой спросил майор.
— Прошел год, как я выслал вам письмо с просьбой направить меня в один из медицинских центров на протезирование. И что же? От вас ни строчки в ответ.
— Это не в нашей компетенции. Нужно обращаться в Министерство социальной защиты.
— А вы не могли сообщить мне об этом или переадресовать им мое письмо?
— Лично я перепиской не занимаюсь.
— Может, тогда проясните ситуацию с моей страховкой? За полтора года не малейшей подвижки.
— Вашей страховкой я тоже не занимался.
— Ну и правильно, товарищ майор! Забивать себе голову всякой ерундой — противно и скучно. Так недолго и здоровье подорвать.
— Что вы себе позволяете, капитан? По-вашему, я дурака валяю? Была мне охота на ваших ольховских горках кувыркаться. Но мне приказано вручить вам награду, поздравить вас как положено, и я поехал. А вы тут митинг устраиваете.
— А вам это не нравится? — с сарказмом спросил Владимир. — Понимаю. Мои проблемы — лишние хлопоты. То ли дело медальку или звездочку за полсотни километров отвезти. Доставить человеку радость. Приколоть ему на грудь — и пусть себе дальше… ползает. Вот это по-человечески! Сердечное вам спасибо!
Майор едва сдерживал себя. Он достал ручку, открыл папку с бумагами.
— Ладно, капитан, расписывайтесь в получении награды и продолжайте свою… стройку века.
Заглянул в бумагу, непонимающе насупил брови.
— Да, вот, кстати, Ольга Ивановна, — обернулся он к Васильевой, — передайте, пожалуйста, эту справку на льготы ветерану войны Богомолову Василию. У него есть все основания на получение повышенной пенсии, пусть оформляет.
Она с недоумением взяла в руки протянутый ей листок, вчиталась в текст.
— Но ведь этой справке больше двух лет…
— Не беда: она — действительна. Ее же из Центрального госархива прислали.
— Майор, — твердо сказал Володя, — Василий Николаевич умер еще в феврале.
— Жаль. Видно, нам не сообщили.
— Если бы так обошлись с вашим отцом, я уверен, у вас бы сейчас проявились более сильные чувства.
— Да, вероятно. Я разберусь с этим. Ну, все. У меня уже нет времени расшаркиваться с вами. Принимайте награду, и я поехал.
Владимир сделал протестующий жест.
— Нет, майор, я ее не приму. Чтобы в полном смысле слова ощутить себя человеком, мне, черт возьми, сейчас нужен не орден, а протезы. И страховка — строить не на что. Так что везите его назад.
— Ну, ты, капитан, и гусь.
— Да и вы, майор, редкая птица. В таких фуражках в деревнях только гусей дразнить.
Майор, возмущенно пыхтя, направился к машине. Зоя с Анечкой и вконец обескураженная всем происшедшим Васильева последовали за ним. С трудом залезая в кабину, майор, глядя на Зою, осуждающе произнес:
— Ну, у вас и муженёк.
Она, придержав дверцу, простосердечно сказала ему:
— А мне он нравится. Представьте себе, я горжусь им.
Майор удивленно стрельнул в нее глазами.
— До свиданья.
И захлопнул дверцу. Уазик недовольно фыркнул и уехал.
Васильева поджала губки и нервно дернула плечиком.
— Ну, знаете, Зоя Николаевна, от вашего мужа я этого не ожидала.
— Я тоже. Но по существу он прав. Не в Москву же нам ехать со своими проблемами. Тем более что государство начинается именно здесь: в поселке, в районе. Значит, здесь и нужно учиться ответственности и человечности. Или вы думаете иначе?
Васильева с каким-то мистическим трепетом посмотрела на Зою, задумчиво покивала головой.
— Да, да. До свиданья.
И, подтолкнув Анечку, пошла с ней прочь, унося на лице обнаженную мысль: «Эти Некрасовы — опасные люди. С ними надо держать ухо востро».
На улице стало сыро и холодно. Строительные работы Володя прекратил. Их прогулки стали реже.
