Володя любил детей самой нежной любовью. Как-то раз, неслышно войдя в комнату, Зоя увидела такую картину. Он склонился над лежащей в кроватке Аленкой — а ей уже шел восьмой месяц — и, легонько поглаживая ее животик, говорил ей:
— Ах ты наша милая доченька! Солнышко наше ненаглядное! Песенка наша звонкая! Мы с мамой любим тебя.
Аленка широко-широко улыбнулась ему. Причем не бессознательной улыбкой ребенка, а по-взрослому мудрой. Как бы соглашаясь с ним: «Конечно я хорошенькая. Что ж с вами поделаешь? Любите уж».
В свободное время Зоя распускала свои шерстяные вещи и вязала малышам шапочки, шарфики и носочки.
Однажды Володя попросил ее сходить в библиотеку и поискать там что-нибудь по вышиванию крестиком. Она была удивлена, но принесла ему увесистую книгу по художественному вышиванию. Он весь вечер с интересом листал ее, что-то высчитывал. А через сутки показал ей орнамент, которым он собирался украсить стены их будущей столовой. Это было неожиданно и оригинально. Зое понравилось.
В начале марта к ним заявился связист.
— Будем телефон подключать. Аппарат имеется?
— Да. Купили кнопочник.
— Хорошо. Ждите.
И пропал на неделю. Но зато на восьмой день он пришел и за полчаса провел в дом телефонный кабель, привинтил розетку и подключил телефон. Зоя переписала на почте немногочисленный список абонентов, с которыми они могли общаться. И, прежде всего, установили связь с друзьями — Геляевыми и Шевченко. Это значительно разнообразило их жизнь.
И вдруг Зое жгуче захотелось позвонить родителям. Неделю она терпела, борясь с соблазном, но чем дальше гнала эти мысли, тем больше хотелось позвонить им. За все время ее замужества они получили от них телеграмму и одно письмо без единого теплого слова. Это было демонстрацией их неодобрения ее выбора. Зоя, в свою очередь, уязвленная их отношением к ее семье, не захотела сообщить им о рождении внуков. И вот именно теперь ее душевный дискомфорт обострился и стал мешать ей быть счастливой.
Ночью Зоя лежала и думала: «Ну, почему у меня все так плохо складывается с родителями? Ведь я никогда не была для них проблемным ребенком. Но они всегда держали меня на расстоянии, словно я чем-то провинилась перед ними. Может, я своим появлением на свет спутала их планы?
Странное детство. У меня были новые платья, туфли, игрушки. Но я совершенно не помню ощущений родительской ласки. Да. Моя судьба их никогда всерьез не интересовала».
Прохладная заскорузлая ладонь легла на ее разгоряченный лоб, чуть подрагивающие пальцы скользнули по мокрым щекам. «Слезы? — удивилась Зоя. — Ну и ну».
— Зоенька, ангел мой, что случилось? — встревожился Володя. — Ты устала, милая? Или я тебя чем- то обидел?
— Нет, — качнула она головой. — Все нормально.
— А слезы? Уж не клянешь ли ты судьбу, что связалась со мной?
— Вот дурачок. И как только тебе такое в голову могло прийти? Ты пойми одно: до тебя у меня НИЧЕГО не было. Я даже и не подозревала, что могу так сильно любить — тебя, Аленку, Артемку, бабушку.
Зоя прижалась к нему и, горячо поцеловав его, сказала:
— Ты дал мне то, чего у меня никогда не было.
— И чего же?
— Семью и счастье. Таких симпатичных и смышленых ребят ни у кого нет. Спасибо тебе.
— А чего же тогда плакала?
— По родителям соскучилась. А они ведут себя словно чужие.
— Я бы от отца с матерью любую обиду стерпел. Только б они были. У твоих есть телефон?
— Да, есть.
— Так чего же ты мучаешься? Завтра же с утра и звони.
И Зоя решилась. С трудом дождавшись утра и почти не надеясь, что ей удастся по коду дозвониться до Сибири, а тем более застать родителей дома, она все же позвонила. Чуть ли не минуту в трубке слышались коммутационные попискивания и щелчки. Бабушка, предупрежденная о возможном разговоре, сидела рядом и недоверчиво посматривала на внучку. И вот пошел вызов. Страх быть непонятой внезапно вернулся, и тотчас возникла невидимая глазу стена.
— Нет, не могу, — смалодушничала Зоя. И протянула бабушке трубку. — Если ответят, поговори ты, пожалуйста.
Та приложила трубку к уху и сразу же спросила:
— Тамара?.. — помолчала. — Ты что ж, дочка, уже и мать не узнаешь?.. Из дому звоню… Да, поставили… Зоя твоя с мужем… Хорошо живут: дом строят, огородом занимаются… Новый дом. Уже поставили стены из сосны. Как только деньги появятся, купим кирпича на пристрой… Кто строит? Да Володя же и строит. И друзья ему помогают… Ну, и что же, что безногий. Зато у него голова на месте и руки работящие…
На полях газеты Зоя крупно написала номер их телефона и, положив ее перед бабушкой, пошла в спальню утихомирить расшалившихся ребятишек.
— …Зоя? Да здесь она — в спальне. Ребятишек усмиряет… Хороша бабка! Даже не знает, что у нее двое внучат есть… Ходить начинают. По десять месяцев уже… А вот приедь, да сама на них и посмотри… Э-э-эх! Мать называется. Коза городская. Ты, Томка, доскачешься: растеряешь и то немногое, что у тебя есть… Ладно уж, записывай телефон.
И продиктовала в трубку номер их телефона.
— …Зою? Сейчас позову.
Зоя выглянула из спальни. Бабушка поманила ее пальцем.
— Когда в отпуск приедете?.. Ну-ну. Зятю поклон от меня.
Бабушка улыбнулась и вложила в ее повлажневшую ладонь трубку.
— Мама? Это я, здравствуй.
— Здравствуй, дочка, — услышала Зоя усталый голос матери. — Больше года не пишешь. Обиделась? Так ты тоже хороша: не посоветовалась, не предупредила. Раз — и замуж вышла. Мы что же тебе, чужие?
— Извини, мама, но ты меня давно уже приучила все решать самой. И вот результат.
— Ладно, дочка. Мы обе виноваты. Слишком увлеклись своими личными делами. Это неправильно. Ведь жизнь пролетает, и ничего не возвращается.
— К сожалению, да, мама, — вздохнула Зоя.
— Удивляюсь, как ты решилась остаться в Ольховке?
— Так сложилось.
— Понимаю. Спасибо за то, что маму поддержала. У нее такой бодрый голос, что я даже не узнала ее.
— Да, она, в самом деле, помолодела.
— У тебя близнецы?
— Двойняшки: Артемка и Аленка.
— Поздравляю. Ты молодец, дочка.
— Спасибо, мама. Я так соскучилась по вам. Когда мы увидимся?
— Отпуск за этот год мы уже отгуляли в январе. Никуда не ездили. А наш контракт заканчивается через два года. Тогда и приедем. Потерпим?
— Потерпим. Папе привет. Ну, пока, мама.
— Будь счастлива, дочка.
Зоя положила трубку, подошла к бабушке. Разговор был настолько прозрачен, что им ни о чем не нужно было расспрашивать друг друга. Глаза у нее лучились задором и счастьем.
— Спасибо, что помогла мне, — сказала Зоя.
— Тебе тоже, внучка. Вот уж не думала, что доживу до такого. Из собственной хаты звоню в Сибирь и говорю с дочкой, как с тобой. Чудеса. Теперь, чую, она напишет нам.
