Сергей еле успел подхватить Останина, чтобы он не упал.
Асланбек ухмыльнулся и выразительным жестом провел ребром ладони по горлу. А потом еще добавил по русски:
– У нас дэсят снайпер – всэ офицер на прицеле. Передай командыр.
Числов коротко глянул на Асланбека:
– Ну, про снайперов мы уже слышали… Только про тридцать восемь… [31]
– Что? – не понял Хамзат.
– Ничего, – мотнул головой Числов. – Это я… о личном.
Хамзат посмотрел на офицера вроде как даже с удивившим Асланбека сожалением в глазах:
– Смотри… Сергей. Потом себе не простишь. На этом свете и на том. Даю полчаса на размышление. Потом…
Числов ничего не ответил. Он подхватил Останина и потащил к своим. Солдат совсем не держался на ногах, он хотел что то сказать, открывал рот, но лишь выплевывал зубы и еще какие то кровавые ошметки. На Хамзата Числов больше ни разу не оглянулся…
Атака боевиков началась не через полчаса, а чуть позже – минут через сорок. Они поперли сверху с диким воем, с поддержкой своих минометов и гранатометчиков.
Десантники отбивались, как могли. Когда осколком мины убило пулеметчика из взвода Орлова, за пулемет лег Числов. Рядом с ним, прикрыв голову автоматом, лежал рядовой Андрей Горошко. Он прижимался щекой к земле, сопел, как загнанная лошадь, и что то шептал. За выстрелами Числов не слышал, что именно, пока солдат не перешел на крик:
– До дембеля – кот наплакал! И на тебе! Суки! Мрази черножопые! Сволочи!
У него явно начиналась истерика. Числов потянулся к нему и дал наотмашь пощечину:
– Воюй, мудила!
Горошко словно очнулся, судорожно схватил автомат, дал очередь, но через мгновение рядом вздыбилась земля, дохнула жаром и ударила солдата чем то очень горячим пониже бронежилета. Горошко закричал, выпустил автомат, забился и заскреб пальцами землю.
А правее Числова в окопчик спрыгнул откуда то взявшийся прапорщик Кузнецов. Квазимодо сменил магазин в автомате, дал длинную очередь и, глянув направо, столкнулся с совершенно безумным взглядом рядового ~ первогодка Гусева, одного из тех, что оставил, уходя на выручку к разведчикам, Панкевич. Гусев сжался в комок, у ног его лежал, уткнувшись окровавленным лицом вниз, чей то труп. Из глаз Гусева текли слезы. Квазимодо ругнулся, пнул молодого сапогом и заорал в голос:
– Опять ты… Сопли распускаешь! По роже захотел?! Бери автомат, сука! В лобешник дать?!
Гусев с рыданиями схватил автомат и начал стрелять, не видя целей из за слез. Но Квазимодо все равно его поведение одобрил:
– Ну так! Могем, когда надо! Выше, выше бери, сынок…
Числов не смог бы сказать, сколько по времени продолжалась та атака. Но когда боевики выдохлись и наступила передышка – на поле боя уже опускались сумерки…
На КП роты собрались все офицеры и прапорщики. Они молча слушали, как Самохвалов, уже почти открытым текстом доложив о потерях и о предполагаемой численности боевиков, просил поддержки у базы и как база просила его в ответ держаться…
Самохвалов поднял голову от рации, осмотрел всех, остановил взгляд на Числове:
– Ну, что, Серега… Они и вниз просочились… Но полностью обойти нас не могут, иначе бы без боя прошли… И Панкевича не выпускают. Он им в бочину херачит, значит, не все у них… зефир в шоколаде…
Рыдлевка словно почувствовал, что о нем говорят, – его голос вырвался из радиостанции. Панкевич, почти не используя условные выражения, то ли докладывал, то ли бредил, видимо, ему всюду сквозь залитые кровью глаза мерещился красный свет:
– …Наблюдаю красные ракеты… Это вы красные пускаете? На 29 е красные – «отхожу»… Вы что, отходите? Тунгус, экономь!.. На меня «вертушка» красная заходит… Может, пожарники… И дымы – розовые… Они – розовым…
Самохвалов несколько раз вдохнул и выдохнул и сказал в микрофон очень четко и медленно:
– Лева, Лева… успокойся… Отвечай на мои вопросы… мои вопросы… Доложи, что у тебя…
– …отражаю нападение… противник силами… Из гранатометов хуярят… Конюху кисть срезало… Конюх, не бросай пулемет… Я сам перебинтую… Прижми этого, в красной куртке…
– Левка, ты ранен?!
– Задело… по глазам… контузия, кажется.
– Лева… Говори подумав, могут слушать… Сколько с тобой?
– …Как колодок у вас на кителе… без одной…
– Понял, Лева, понял… А против?
– До тумана, сколько вижу, – штук пятьдесят положил… Дальше не вижу… Еще идут… Они из тумана – гранатометами… И минометы тащат…
– Держись, Левка… К тебе сейчас Математик пойдет… Понял? Держись!
