любви и «мерзких кровососов», — Спирос уже привычно усмехнулся, но я давно поняла, что таким образом он всего лишь пытается скрыть от чужих глаз свое истинное отношение к вопросу. Кажется, моему напарнику совсем не нравится та слава, что исторически сложилась у его рода… впрочем, могу это понять — такое вряд ли кому может прийтись по вкусу.
— Спир, а что это за зал? — пытаясь отвлечь его от невеселых мыслей, поинтересовалась я. Конечно, не самый умный из возможных вопросов, но ничего лучше в тот момент в голову просто не пришло.
— Я же сказал: главный зал. Хотя если быть более точным, то он скорее ритуальный. Сюда приходят те, кто готов передать свою судьбу в руки божества. Собственно, залы, подобные этому, есть в любом святилище…
— Но в Храме Пути его не было! — возразила я. Спирос недовольно глянул на меня, но все-таки пояснил:
— В том Храме мы искали приют, мы не нуждались в наставлении или помощи бога. Если же мы искали решение какого-либо вопроса или пытались сделать выбор между равнозначными вариантами, то дух места открыл бы перед нами двери точно такого же зала.
Так вот оно как происходит. Странно, а я думала, что доступ к богам открыт всем и всегда, а оказалось, что далеко не любой может узреть эту странную ирреальную красоту.
— Лика! Раз уж ты удовлетворила свое любопытство, то давай уже займемся делом.
— Делом?
— Слеза Ал-лууры!
— Кстати, а имя-то почему женское, раз ты говоришь, что он мужское божество?
— Да потому что всем удобнее видеть в нем женщину! — явно теряя терпение, заявил вампир. — Дело в том, что он может представать перед людьми в обоих видах — и в мужском и женском — собственно, поэтому его и изображают юношей в женском одеянии. Любовь не имеет пола. Она просто есть. Но она умеет изменяться и нередко превращается в нечто далекое от своего первоисточника. Ал-луура — сложное божество. Даже мы, его наследники в этом мире, уже давно не призываем его в свидетели. Но мы помним. Думаю, для него это достаточная благодарность…
Говорить что-то еще было неудобно. Молчать? Молчать казалось глупо. Странное чувство, словно бог действительно спустился вниз и сейчас осторожно прислушивается к нашему разговору.
— Ладно, пойдем, — Спирос чуть тронул мою руку, напоминая о нашей миссии. Я ответила рассеянным кивком. Вампир же тем временем обошел статую по кругу, а затем остановился у ее правой руки. — Лика! — я сразу же подошла к нему, — посмотри, — я, проследив за его взглядом, заметила тонкий обод кольца на безымянном пальце божества. — Камень видишь? — камень я заметила, лишь после того, как меня ткнули в него носом. Небольшой такой, продолговатый розовый камешек с более светлой полоской в центре. Хм, а ведь если посмотреть с немного другого угла…
— Глаз, — негромко произнесла я, поняв, на что именно похож розовый камушек в кольце.
— Именно. Это и есть искомый артефакт.
— А как мы его достанем? Кольцо-то со статуи не снять!
— Кольцо и не надо. Смотри, — произнес он и, вытащив кинжал, чуть поддел им камень. Тот сразу же выскользнул из паза. Секунда — и артефакт оказался в наших руках.
— Так просто?
— А ты чего ждала? Битвы с богами? Так Ал-луура в свое время очень благоволила нам, своим детям. В общем, вампирам многое сходит с рук, особенно если дело касается одного конкретного бога…
— То есть опасаться ее гнева нам не стоит?
— Гнева? Нет. А вот благодарности — стоит. Данное божество очень редко делает различия между наказанием и наградой — в его глазах, это одно и то же.
Я непонимающе посмотрела на предельно серьезного вампира. Сейчас он и не думал шутить, более того действительно допускал возможность подобного божественного «дара».
— Да не забивай ты голову, Лик! Может, он и не вспомнит о нас. Пойдем лучше уже — миссию выполнили, пора и домой.
Я кивнула, не особенно вслушиваясь в его слова. Что-то мне подсказывало, что данное посещение Храма нам еще аукнется, но я старательно отгоняла от себя эти мысли. Кажется, Спирос занимался тем же.
Хм, ну хоть какое-то взаимопонимание, верно?
Угу, полное, — рассеяно откликнулось мое подсознание. И добавить к этому действительно нечего.
Отступление. Марикай Рэйзард, Щит Ее Величества.
Марикай бросил прощальный взгляд на тающие в тумане горы. Вот и покинул он исконные земли предков… а все из-за кого?! Из-за какой-то девчонки, еще даже не знающей толком, что она такое и во что ввязалась.
А ведь лето начиналось так спокойно… ничто не предвещало пробуждения одного из «особенных» яиц…
…На верхних ярусах только-только сошел снег и скот стали перегонять на пастбища, расположенные на склонах гор. Ситуация в стране впервые за долгие годы начала выравниваться. Утихли жалобы и причитания старших, смирились со своей незавидной участью молодые — все шло своим чередом.
И вот именно в этот момент изволило пробудиться одно из яиц королевской кладки… А ведь их давно посчитали мертвыми! Да и как могло быть иначе, если дайкая Верликаи отложила два яйца более сорока лет назад, и те с тех пор так ни разу и не подали признаков жизни.
Ох, сколько было шума, когда поняли, что один из королевских дайкаев проснулся! Ведь все давно смирились с тем, что Королевы потеряны навсегда! И тут такое дело!
Огромный голубой топаз-яйцо вынесли из родительских пещер и выставили на всеобщее обозрение, чтобы все видели, как разгорается в самой сердцевине камня яркая искорка новой жизни.
Надежда. Спустя два с лишним столетия с момента исчезновения предыдущей правительницы у них снова появилась надежда. Надежда, которая так и не оправдала себя двадцать пять лет назад…
А ведь все ждали пробуждения дайкаев еще тогда…
Так уж повелось, что рождение в семье зардов новой жизни всегда совпадает с кладкой яиц их дайкаев. Вот только маленькие дракончики развиваются в разы медленнее и из скорлупы выбираются лишь через семнадцать лет после своего рождения. Чем это объясняется? Старики поговаривают, что только подготовленные души достойны спутника-хранителя, а потому лишь после совершеннолетия, когда зард готов принять вторую часть собственного «я», он знакомится с существом, предназначенным им с рождения.
И тогда, чуть больше двадцати пяти лет назад, все с нетерпением ждали знака. Ведь у них было целых два яйца из королевской кладки! Два шанса на то, что в мир пришла следующая наследница!
Не вышло. Ни через семнадцать, ни через двадцать лет яйца так и не проснулись. Зато теперь, когда прошло почти четыре с половиной десятилетия, одно из них наполнилось сиянием новой жизни! Тогда, когда о возвращении к прошлому уже и думать забыли!
Извилисты все-таки дороги судеб, когда уже потеряли всякую надежду и смирились — вдруг такое чудо. Ненужное уже чудо. Но пришлось вспоминать о старых правилах и призывать ко двору давно распущенных за ненадобностью слуг.
Марикай стал одной из первых жертв Совета Старших. Род Рэйзард многие поколения служил Королевам. Он был своеобразным «щитом» Зардии и ее повелительницы. Но это же было уйму времени назад! С момента исчезновения Верликаи Лизард прошло уже больше двух веков! И Марикай совсем не желал идти по стопам своего отца, когда-то служившего взбалмошной Королеве и умершего за нее.
Вот только хочешь-не хочешь, а заставят! На то они и Совет Старших. Да и собственный дайкай[3], носитель родовой памяти, не переставая, действовал на нервы и напоминал о долге перед народом и страной…
И вот теперь, спустя почти три месяца после появления первой искорки жизни в королевском яйце,
