его безграничное доверие. Такое с профессором Малачом случилось впервые, и будь он не столь удивлен этой мыслью и в то же время поглощен все сильнее накатывающей болью, то наверняка бы почувствовал, что из-за гущи деревьев на краю поляны за ним наблюдает пара весьма заинтересованных глаз…
Такого клюквенного морса Малач еще не пробовал, прохладненький, густой, ядреный, морсевич не просто утолял жажду, но заметно бодрил и словно наливал все тело силой. Малачу даже жалко стало, что Боберс опрокинул на себя целую кадушку этого изумительного напитка, чтобы стражники герптшцога поверили, будто бы он только что выскочил из парной.
В парной Малач и Боберс побывали уже два раза. Хорошо ли тот пытает своих подопечных, профессор мог только догадываться, зато какой он банщик, Малач испытал на собственной шкуре. В этом деле Боберс был настоящим профессионалом, да что там профессионалом – волшебником, магом!
Сейчас, вконец разморенный, он сидит в предбаннике, изредка поднося к губам кружку с клюквенным морсевичем. Левое плечо, которое новый приятель густо намазал какой-то неизвестной эльфу бесцветной мазью, покалывает тысячью холодных иголочек, и это так же приятно, как пить прохладный морс. Боберс оставил его одного, наказав перед уходом как можно меньше шевелиться, а лучше всего – вздремнуть пару часиков, пока он не разыщет для эльфа подходящей одежды. Веки Малача смыкаются и…
Вот он уже снова Эзошмель, включивший фиксирующее зрение для того, чтобы выбрать из недавнего Полета наиболее выборочно важный эпизод. Перед глазами Эзошмеля-Малача атакующий его злобный Королевский шершень; ухо господина Нью, прокалываемое микроскопической шпагой; Его величество герптшцог Ули-Клун, развалившийся на троне с хрустальным рогом в руке; подобострастно раскланивающийся господин Репф; лицо красавицы незнакомки; город Фалленблек с высоты птичьего полета; ворота и башни замка факультета рыболовной магии; несущие караул тролли-стражники; берег озера Зуро, залив Премудрый…
Стоп! Вот он – выборочно важный эпизод!!! Зрение Эзошмеля перестраивается на режим последующего воспроизведения событий, и Малач видит то, что происходит на берегу Премудрого.
Три гоблина подходят к воде в том месте, где залив, сужаясь, делает крутой поворот. Их явно интересует какой-то странный предмет на мелководье. Два маленьких бугорка, омываемые легкой волной. Один гоблин останавливается в метре от уреза воды, а двое других подходят к этим бугоркам, наклоняются, берутся за них руками, тянут на себя… Малач уже догадался, что это такое… Это две лодыжки с заплетенными косичками… Лодыжки лекпина! Гоблины продолжают тянуть их на себя, и профессор с ужасом видит, что они вытаскивают из воды… скелет, что от лекпина остались целыми только ноги от лодыжек и до ступней…
Глава десятая
ПОСЕЩЕНИЯ
– Гатауль, Гатауль, Гатауль…
– Что ты заладил про своего Гатауля. – Тубуз посмотрел на Железяку, который с самого раннего утра не находил себе места. – Сколько можно!
Минувшую ночь приятели, впервые за последние несколько суток, провели в своих домиках. Они жили по соседству на Каменке – одной из самых чистеньких улиц лекпинского квартала. А Гатаулем звали одного знакомого им лекпина, проживавшего на соседней улице – Подкаменке. Проживавшего там до начала экзамена «Угости рыбкой!», во время которого тот как в воду канул.
Возможно, что Гатауль канул в воду в буквальном смысле, потому что на финиш после экзамена он не явился и все магические ухищрения факультет-профессоров, пытавшихся обнаружить лекпина, успеха не принесли. Экзамен закончился вчера в обед, разыскивали до самой темноты, но тщетно. С утра пораньше Железяка сбегал на Подкаменку и домой, где его уже поджидал Тубуз все с теми же неутешительными известиями…
– Понимаешь, дружище, – Алеф схватил друга за плечи, – неспроста все это! Вот чувствую, что неспроста.
– Что именно – неспроста?
– И то, что Воль-Дер-Мара кто-то траванул, и то, что нас в этом кто-то обвинил… А теперь вот – Гатауль… Предчувствие у меня нехорошее, понимаешь?
– Ну… предчувствие. – Тубуз в шутку побоксировал приятеля кулаками в живот, вынудив снять руки со своих плеч и заслониться. – Ты называешь это предчувствиями, а я – навязчивыми мыслями! Сам посуди, в отношении Воль-Дер-Мара наш друг эльф ясно намекнул, чтобы мы не волновались. А Гатауль… мог просто… к какой-нибудь особе прекрасного пола пожаловать, да там, в теплом гнездышке, и остаться.
– А как же экзамены?
– А на экзаменах наш Гатауль ни одной рыбки не поймал – вот и решил, чтобы не позориться, временно никому не показываться!
Такой аргумент явно обезоружил Железяку. Он отошел в темный угол комнаты и одной ногой нажал на невидимую постороннему глазу педаль. В полу открылся люк, из него до уровня пояса лекпина плавно поднялся ящичек с высокими бортами, подсвеченный изнутри синеватым светом. Этот миниатюрный холодильничек-лифт для хранения пивка в свое время придумал и соорудил предок Алефа деда Паааша. Лекпин достал из него две пузатые, запотевшие бутылочки, убрал ногу с педали, и конструкция так лее плавно и бесшумно исчезла в полу.
Открыв бутылки, друзья уселись на кровать и некоторое время молча попивали пиво.
– Вот она – жизненная несправедливость! – вздохнул Тубуз, когда его бутылка опустела наполовину.
– Что ты имеешь в виду? – не понял Железяка.
– А то, что тебе вон как подфартило, а ты хотя бы маломальское удовлетворение выказал!
– Да о чем ты, дружище?
– Неужели и впрямь не догадываешься?
– Короче, Тубуз!
– Чего – короче! – Лекпин залпом допил пиво. – У тебя вон и с Бобой все само собой получилось и с переруслами! А у меня с Зуйкой одно расстройство, а с переруслами, если и было что, так не помню ну ничегошеньки!
– А как же сон?
– Ой, да мало ли мне снов-то снится! Мне чуть ли не каждую ночь любовные утехи снятся, а толку?
– Да-а-а… – протянул Алеф. – А ты не хочешь вместе со мной библиотеку посетить?
– К Зуйке в гости?! – даже подпрыгнул на кровати Тубуз. – Да я с ней на разных берегах озера Зуро не хотел бы… рыбу ловить!
– Да при чем здесь Зуйка! Тебе разве не интересно знать, что наши татуировки означают?
– Вообще-то хотелось бы знать. – Приятель Железяки задрал штанину и посмотрел на причудливое переплетение бледно-зеленых линий. – Но ты вроде бы хотел об этом у профессоров поспрашивать…
– Если у кого-то и спрашивать, так это у Малача. Кому-то еще мне не хочется про переруслов и про-о… все такое рассказывать. Но сначала лучше самим кое-что узнать. Лохично?
– Ой, только не надо этого придурошного Еноварма вспоминать! Прошу тебя!
– Итак. Идешь со мной в библиотеку?
Прежде чем ответить, Тубуз выхватил из рук друга недопитую бутылочку пива и основательно к ней приложился.
– Ладно, пойдем. Только я тебя там, на улице, подожду, пока ты книги выбирать будешь.
– Мне бы книжечку, гм, книжечку, – произнеся эти слова, Железяка невольно уставился в пол, уж чересчур насмешливо смотрела на него Зуйка, стоявшая по другую сторону стойки факультетской библиотеки. На ней была белая блузка с темным галстуком и длинная черная юбка.
– Какую тебе книжечку? Про размножение рыб, что ли? – усмехнулась ведьмочка.
– Нет! – Алеф постарался придать лицу как можно более серьезное выражение. – Будьте добры, вы дайте мне…
– Ай-яй-яй, какие мы важные! – перебила его помощница факультетского библиотекаря. – Можешь по- простому сказать: дай-ка мне то-то и то-то. Или тебе обязательно надо церемонии разводить?
– Нет, конечно. – Железяка улыбнулся. – Понимаешь, мне очень-очень нужна книжечка, где написано про всякие магические символы, рисунки, татуировки разных существ, живущих в воде.
