небольшой площадке перед эстрадой. До позднего вечера.
Домой мы вернулись около полуночи. И еще почти два часа проболтали в гостиной у камина. На камине я только сейчас заметил несколько фотографий невысокого, но хорошо сложенного молодого человека. Со спортивной фигурой и удивительно красивой улыбкой. На некоторых фотографиях он был рядом с Анусей. И они чем-то неуловимым были очень похожи друг на друга. Так бывают похожи супруги, прожившие вместе долгую и счастливую жизнь. Я догадался, что это её бывший муж. Еще в прошлой жизни я узнал, что он дипломат. Несколько лет работал в польском посольстве в Москве. Но видел его фотографию впервые. Да и развод Ануси был для меня большой новостью.
Они были очень хорошей и красивой парой. Наверное, не стоило спрашивать, почему они расстались. Но я не удержался и спросил. Ануся немного задумалась.
— У вас в Новом Завете записана одна очень простая истина. Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом…
На мой вопрос она не ответила, но я понял, что настаивать не стоит. Из дальнейшего разговора я понял что, расставаясь, год назад муж оставил ей всё. Дом во Вроцлаве, охотничий домик где-то в пригороде, машину. Забрал только частичку её сердца. Не трудно было догадаться, что она до сих пор его любила. Я постарался перевести разговор в другое русло.
— Знаешь, а я однажды тоже читал Новый Завет. Но мне, почему-то, больше понравилась совершенно другая мудрость. Кажется, она звучит так: «Если я, господь и учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу». А что по этому поводу записано у католиков?
— Да почти то же самое.
Я искренне удивился.
— Ты не веришь в бога?!
Ануся удивилась не меньше моего.
— Почему не верю? Верю.
— Так почему же я вот уже как два дня принимаю душ в гордом одиночестве? Если во всех религиях и церковных книгах черным по белому записано, что нужно «умывать ноги друг другу».
Ануся улыбнулась.
— У пана Серёжи только одно на уме.
Спорить было совершенно бессмысленно. Я согласился. У меня на уме действительно было только одно. Точнее только одна. Она. Ануся.
Конечно же, соблюдение церковных обрядов не всегда находится в сфере моих интересов. Но некоторые из них я готов исполнять. Раз надо, значит надо. И ходить в душ вдвоем, как предписано всем, раскаявшимся, грешникам.
Вид при этом у меня был очень далекий от вида раскаявшегося грешника. И глаза хитрые, хитрые. Но Ануся не поддалась на мою провокацию.
— Чай, кофе? — Она тоже умела переводить разговор на другие темы.
— Чай, — ответил я.
Вид у меня при этом был такой забавный, что Ануся не смогла сдержать улыбки. Она ушла на кухню, а я взял с журнального столика шариковую ручку и лист бумаги. От нечего делать начал выводить какие-то слова. Они начали складываться в строчки. И вскоре на листе бумаги появилось слово «Взаимность» и несколько строчек под ним.
Сегодня я укладывал Анусю в постель. Возможно, накопилась усталость за неделю или мы просто слишком засиделись, но уже за чаем Ануся выглядела очень сонной. На часах было три часа ночи. И глазки у Ануси уже слипались. Я проводил её в спальню. В её спальню. Помог разобрать постель. Раздел её и уложил спать. Пожелал ей спокойной ночи и самых сладких снов. Она задержала мою руку. И попросила меня немного задержаться. Пока она не уснет.
Я присел рядом. Поцеловал её в щеку и в её сонные глазки. Я сидел рядом и гладил её волосы, пока она не уснула. Уснула она быстро. Я поцеловал её волосы и тихо ушел к себе. Забавно, но мне показалось, что она была благодарна за то, что я не остался.
А утро было снова волшебным. Мы вместе позавтракали. Пошутили над нашей тихой семейной жизнью. Что для получения удовольствия нам уже вполне хватает одних лишь разговоров и улыбок. И больше нам ничего уже не нужно. Кажется, это называется старостью? Наша старость была приятной.
Ануся протянула мне небольшой листочек бумаги.
— Ото муй адрэс. Ой, извини. Это мой адрес. Здесь написано: «Мешкам пши улицы Зегадловича седэмнасьце». Я живу на улице Зегадловича дом семнадцать. После службы покажешь этот листочек любому таксисту. Он привезет тебя сюда. Это ключи от входной двери. Если придешь раньше меня, не скучай. Я постараюсь вернуться пораньше.
Я взял листочек. На нем должен был быть записан адрес и время нашей новой встречи. А не «Зегадловича, 17», разумеется. Вместо этого там было написано четыре слова: «Я тебя очень люблю». Я убрал записку в карман и встал из-за стола. Нужно было привыкать к тому, что для встреч с Анусей мне не нужны никакие зашифрованные записки. Мы могли быть вместе и встречаться в любое время. И это не вызвало бы ни у кого никаких подозрений.
Пора было одеваться. И прощаться. Это было нашей первой разлукой за последние два дня. И это было очень грустно. Я взял ключи и прошептал ей на ушко.
— Я умру без тебя. Возвращайся скорее.
Ануся позвонила по телефону, заказала такси. Она тоже выглядела немного расстроенной. Расставаться ей не хотелось. У нас было такое чувство, что стоит нам расстаться хотя бы на минуту, и мы никогда больше не увидим друг друга. Это было странное ощущение. Мы выглядели притихшими. И даже испуганными.
Ануся проводила меня до такси. Назвала таксисту адрес, по которому меня нужно было отвезти. Я поцеловал её руку. И почувствовал, как защемило у меня сердце. Мне не хотелось уезжать. И оставлять хотя бы на минуту эту девушку. Это самое близкое и родное мне создание. Это было полным безумием. Я отвернулся и сел в машину. Такси тронулось. Я понимал, что оно едет в никуда. Ведь все самое дорогое и важное для меня оставалось где-то позади.
Через пятнадцать минут такси остановилось у ворот училища. Я расплатился с таксистом и отпустил его. У проходной меня уже поджидал переводчик Миша. Мы прошли в мой гостиничный номер. Нужно было проверить письменные работы курсантов и схемы местности, которые они нарисовали в пятницу. Некоторые из условных обозначений и тактических знаков, принятых в Польше, были мне не знакомы. Поэтому для их проверки был нужен Миша. Тем более для проверки того, что курсанты написали.
Схемы были составлены довольно грамотно. Ориентированы по сторонам света. Подробно были описаны породы встречных деревьев. Их высота и особые приметы. Это было совсем не сложно, ведь на
