и археологии. Не встречался еще такой артефакт, который он не смог бы отреставрировать.
Добо с Сельмой, уроженкой страны-соседки Румынии, частенько предавались воспоминаниям о прошлом, время от времени вступая в ожесточенные споры из-за «старушки-родины».
— По словам Сельмы, Добо провозится с ним всю ночь, — добавила Реми.
— Неужели волны нынче не задались? — улыбнулся Фарго.
— Да просто из рук вон.
— Как журнал продвигается?
— Сказала: «Пока работаем».
На языке Вондраш это означало, что работа идет, медленно, но верно, — дальнейшие же вопросы только помешают ее успешному завершению.
— Она еще упомянула спираль и числа Фибоначчи — они повторяются по всему тексту. Точно мантра. До чего ж интересный парень этот Блэйлок!
Сэм позвенел ключами.
— В путь!
— Ты какую взял?
— «Кадиллак-эскалада».
— Сэ-э-эм…
— Гибрид!
— Ладно, уговорил.
Для Фарго Саванна олицетворяла очарование и историю Юга — изгибами тенистых улиц, обрамленных раскидистыми дубами в завесах испанского мха; ухоженными монументами, площадями в пене цветущих вишен; каскадами гортензии и жимолости, струящимися с балконов и каменных стен; фасадами плантаторских усадеб с колоннами в неогреческом стиле и обширных неоклассических поместий. Даже звон цикад создавал тут особую, неповторимую атмосферу. Собственно, из любви к Саванне они без лишних раздумий и согласились на предложение Северсон. На просьбу хоть намекнуть относительно предмета поисков библиотекарь с улыбкой ответила:
— По-моему, там вы обнаружите кое-что знакомое.
Несмотря на жару, Фарго опустили тонированные стекла «кадиллака», чтобы любоваться пейзажем во всей его красе.
— Так куда мы едем? — обмахиваясь панамой, уточнила Реми.
— На Уитакер-стрит, около Форсит-парка. По-моему, оттуда недалеко и до Хейворд-Хаус.
Хейворд-Хаус — в прошлом летняя резиденция плантатора, представлявшего штат при подписании Декларации независимости, — вошел в число многочисленных достопримечательностей, внесенных в Национальный реестр исторических мест города Блаффтона. Прогуляться по Блаффтону было все равно что прогуляться по страницам истории.
Припарковав машину под раскидистым дубом у восточной стороны Форсит-парка, Фарго прошли пешком один квартал и оказались перед темно-серым особняком с мятно-зелеными ставнями. Сэм сверился с адресом, который им дала Джулианн.
— Это он.
Выведенная от руки надпись на самодельной вывеске над крыльцом гласила: «Музей и галерея мисс Синтии».
Когда они двинулись вверх по ступеням, тощая енотовидная собака, приподняв белую морду, разок протяжно взвыла — и снова задремала на коврике.
Парадная дверь распахнулась; за второй, сетчатой, дверью показалась сухонькая старушка в белой юбке и розовой блузке.
— Добрый день, добрый день! — мелодично протянула она, как все южане.
— Добрый день, — ответила Реми.
— Как видите, дверной звонок у меня Бубба.
— У него отлично получается, — улыбнулся Сэм.
— Да, к работе он относится серьезно. Пожалуйста, проходите. — Она отомкнула замок, приотворив «сетку» на несколько дюймов.
Сэм распахнул дверь перед женой и вошел следом.
— Мисс Синтия — это я, — сказала женщина, протягивая руку.
— Реми…
— Фарго, я знаю. А вы, наверное, мистер Сэм Фарго.
— Совершенно верно, мэм. Откуда вам…
— Джулианн предупредила о вашем приезде. Посетителей у меня, как видите, немного, так что ошибиться трудно. Проходите. Я как раз завариваю чай.
Ступая неуверенно, но, как ни странно, грациозно, мисс Синтия повела их в гостиную. По крайней мере, так решили Сэм и Реми. Тяжелая резная мебель, тюль, обитые бархатом канапе и стулья точно перенеслись сюда со съемок «Унесенных ветром».
— А как вы познакомились с Джулианн, мисс Синтия? — поинтересовался Сэм.
— Раз в год я стараюсь выбраться в Вашингтон. Мне нравится история города. Так, пять лет назад, во время поездки я и познакомилась с мисс Джулианн. Видимо, ее тронули мои докучливые расспросы, мы начали поддерживать связь. Если я нахожу что-нибудь новое, не поддающееся идентификации, то сразу звоню ей. Она меня тоже как-то навещала… Ах да! Простите, нужно проверить чай. — Мисс Синтия выскользнула в другую дверь и через пару минут вернулась. — Пока чай настаивается, покажу то, что вы ищете.
Миновав фойе и короткий коридор, они оказались в просторной, залитой солнцем белой зале.
— Добро пожаловать в Музей и галерею мисс Синтии! — объявила хозяйка.
Фарго сразу вспомнили мортоновский Музей и Лавку древностей. Мисс Синтия собрала обширную коллекцию артефактов, связанных с Гражданской войной, начиная от мушкетных пуль, винтовок и заканчивая дагерротипами и нашивками.
— Все собрала собственными руками, — с гордостью сказала мисс Синтия. — На полях сражений, на распродажах… Чего там только не найдешь, если, конечно, знаешь, что тебе нужно. О господи, вот сказала! Здравое наблюдение, правда?
Фарго рассмеялись.
— Но ведь действительно здравое, — заметила Реми.
— Старею, старею, а кусочки прошлого плывут и плывут в руки. Потом осмотритесь в свое удовольствие. Пока покажу вам это…
Мисс Синтия направилась к северной стене, от пола до потолка увешанной эскизами и фотографиями в рамках. Поджав губы, она сосредоточенно скользила взглядом по экспонатам.
— Ах вот ты где!
Женщина, прихрамывая, прошла в угол, сняла изображение в черной рамке четыре на шесть дюймов и медленной походкой вернулась к Сэму.
На зернистом дагерротипе застыл стоящий на якоре трехмачтовый корабль.
— Боже… — выдохнула Реми. — Он.
— Реми, взгляни-ка. — Фарго поднес фотографию ближе к глазам.
В нижнем правом углу снимка виднелся потускневший чернильный оттиск: «Офелия».
Пять минут спустя они уселись с чаем в гостиной, не в силах отвести потрясенных взглядов от фотографии.
— Но как вы?.. Откуда?.. — ошарашенно проговорил Сэм.
— Это у Джулианн отменная память — эйдетическая… Кажется, так называют.
— Фотографическая.
— Именно. Она часами рассматривала музейные экспонаты. А сегодня утром прислала мне по электронке карандашный эскиз и попросила сравнить с моим. Полагаю, ваш рисунок?
