плане. Внизу я пропилил еще один выход — в гараж.
— Вы двое, спускайтесь. Хали, возьми машину — заберешь Льва из гаража. Машины досматривать вряд ли будут, а если повезет, я их отвлеку.
— Если это полиция, помните: у аль-Джамы свое, теневое правительство.
— А какая разница, полиция или нет? — поинтересовался Хали, прежде чем лезть в щель.
Он уперся ногами в стены и стал медленно спускаться. Над ним висело густое облако белой пыли. Старые доски прогибались, штукатурка летела вниз целыми кусками.
Гольдману едва удалось отделаться от безутешной подружки. Тушь растеклась по ее персиковым щекам черными кляксами, тяжелая грудь вздымалась в такт рыданиям.
— Ох уж эти женщины, — заметил израильтянин, следуя за Хали.
Последним в колодец забрался Эдди. Спускаться он не стал — напротив, полез вверх. Всего один этаж — и он прижался к окошку на крыше. Жара в узкой шахте тянула вниз не меньше, чем собственный вес.
Эдди услышал гул полицейского вертолета. Прикинул, что несколько секунд у него есть. Мастика, которой стекла крепились к металлической раме, высохла на жаре, отковырнуть ее оказалось несложно.
Тень вертолета закрыла солнце.
Эдди набрал полную грудь воздуха и вынул стекло. Гул резко усилился, и даже на полуденном солнце Сэн вдруг задрожал от холода, словно под струей воздуха из кондиционера.
Перекатившись, Эдди оказался на плоской, грязной крыше и тут же вскочил на ноги. Вертолет завис над зданием в паре кварталов отсюда. С высоты в сотню метров пилот заметил его только через минуту. Машина повернулась и понеслась обратно. В открытой двери маячил полицейский со снайперской винтовкой у плеча.
Эдди бросился к стене соседнего здания. Пропитанная дегтем крыша пружинила под ногами. Стена высотой по грудь оказалась утыкана сверху битым стеклом, чтобы никто даже и не пытался сделать то что планировал Эдди. Впрочем, в отличие от колючей проволоки, у которой всегда острый край, стекло за десятки лет затупилось и совершенно не резало. Выломав несколько осколков, Эдди перебрался через стену.
Крыша соседнего здания ничем не отличалась от предыдущей: щебенка, пропитанная дегтем, машинные отделения лифтов и десятки всевозможных антенн.
Вертолет спикировал к крыше. Эдди понял: снайпер успел его разглядеть. Он очень надеялся, что его примут за Ассада.
Через секунду все сомнения отпали: короткая очередь ударила у самых ног. Раз полицейские преследуют подозреваемого на крыше, Хали и Гольдман должны без труда выбраться из ловушки.
Эдди кинулся к задней стене здания, петляя на бегу, чтобы сбить снайперу прицел. У самого края он вдруг понял: у этого дома нет отдельного пожарного выхода, не то что в доме судьи. На землю ведет обычная металлическая лестница, спускаться по которой подогнем снайпера — настоящее самоубийство.
Он обернулся. Сзади ревел вертолет, поэтому Эдди бросился к соседнему зданию и перелетел через стену, порезав руку. Оказывается, кое-где стекла еще не затупились.
Вновь загремели выстрелы, щеку обдало жаром горячего мазута. Эдди вытащил пистолет и открыл ответный огонь. Мимо, но пилоту пришлось уйти в сторону, а значит, потерять время.
Эдди изо всех сил понесся к следующему дому, перепрыгнул стену и в последний момент уцепился за край. Соседнее здание оказалось на целый этаж ниже, за ним начиналась стройплощадка. Эдди повис на руках, тщетно пытаясь отыскать вход на пожарную лестницу или хотя бы шахту лифта.
В конце концов Эдди решил вернуться и поискать другой путь вниз, но снайпер стал стрелять по рукам. Пули высекли кирпичную крошку совсем рядом. Пришлось разжать пальцы. Эдди благополучно приземлился и сделал кувырок в сторону. Позади был трехметровый провал, впереди — неизвестность, если не сказать «конец».
ГЛАВА 29
Хали добрался до дна колодца весь в известке. Локти и колени безжалостно ныли, и он пообещал себе, что будет проводить больше времени в корабельном спортзале. Вон Эдди вверх полез что твоя белка, а ведь он на десять лет старше.
Пол устилали куски штукатурки и голубиный помет. Гольдман тоже спустился: на лице его светлели дорожки, промытые струйками пота, борода, припорошенная пылью и оттого будто седая, старила на добрых двадцать лет.
— Все в порядке? — прохрипел Хали, упираясь локтями в колени.
— Отход стоило продумать получше, — признал Гольдман, сдерживая приступ кашля. — Сюда.
Он новел Хали в заднюю часть здания — там у самого пола одна доска отсутствовала. Сначала стена на пинки не реагировала, однако вскоре отвалилось несколько кусков штукатурки. Гольдман стал отламывать ее руками — и проделал достаточно большую дыру.
По ту сторону обнаружился подземный гараж, большей частью пустой. Несколько машин одиноких домохозяек стояли на отведенных им местах. Как назло, все машины были новенькие, с сигнализацией — иначе Хали не побрезговал бы угоном.
— Жди у въезда и не высовывайся, — приказал он. — Машина за углом.
Хали отчасти вернул себе божеский вид и выскочил в полуденное пекло. На улице разверзся ад. Люди прятались от вертолетной пальбы. Кто-то перевернул ящик с апельсинами, они раскатились по тротуару. Стулья, на которых старики играли в нарды, были перевернуты. Мелькали полицейские фургоны.
Хали легко сошел за перепуганного ливийца. Он кинулся к машине, открыл дверь. Сирены заглушали даже ритмичный вертолетный гул.
Завести «фиат» получилось сразу. Ладони взмокли, руль выскользнул, и Хали ткнулся в бампер соседнего автомобиля. Писк сигнализации потонул в завывании полицейских машин.
Из фургона стали выпрыгивать полицейские в черной боевой форме. Они могли бы мгновенно оценить квартал, но интересовались только входной дверью. План Эдди сработал: ливийцы решили, что загнали жертву в угол, и забыли об инструкциях.
Хали свернул на соседнюю улицу, притормозил. Гольдман запрыгнул на ходу, и «фиат» тут же влился в поток машин.
С каждым кварталом территория, которую потребуется прочесать полицейским, существенно увеличивалась. Когда позади остались восемь светофоров, израильтянин рискнул выглянуть из-за приборного щитка.
— Притормози у заправки, — велел он.
— Потерпеть не можешь?
— Я сяду за руль. Ты не знаешь улиц и водишь не как местный — местные правил не соблюдают.
Хали повернул к бензоколонке и остановился. Гольдман секунду помедлил — рассчитывал, что Хали вылезет и тогда он, Гольдман, переберется на его место. Хали вынашивал ту же мысль. В итоге пришлось выходить Гольдману.
Он мрачно усмехнулся и включил первую передачу.
— В Моссаде нас учили, что в такой ситуации выходит тот, кто за рулем.
Хали ответил недоверчивым взглядом.
— Серьезно? В этом случае машина стоит без водителя на несколько секунд дольше. Уточни у инструкторов.
— Неважно, — улыбнулся Гольдман уже куда веселее. — Все получилось.
Отъехав подальше от дома любовницы, он переспросил:
— А как тебя зовут? Извини, я забыл.
— Касим. Хали Касим.
