— Да, я слышала, что вы сказали. Но я не вполне уверена в том, что это значит.
Шорас остановился перед сводчатыми деревянными дверьми. Не успел Старк подумать о том, что понадобится натиск целой армии, чтоб открыть такие двери, как Воин тихо и кротко произнес:
— Твои Воины просят разрешения войти, моя аса.
В тот же миг двери с тихим вздохом распахнулись сами собой, и Шорас провел их в самую удивительную комнату, которую Старку когда-либо доводилось видеть.
Ских сидела на мраморном троне, стоявшем на вершине трехступенчатого возвышения в центре просторного зала. Никогда в жизни Старку не доводилось видеть ничего, подобного!
Сверху донизу трон был покрыт причудливой резьбой в виде разнообразных узелков, которые то ли рассказывали какую-то историю, то ли изображали какую-то невиданную сцену, однако сейчас у Старка не было времени разгадывать эту загадку, ибо в высоком витражном окне за спиной Ских уже показался яркий свет утра.
Пошатнувшись, он остановился возле возвышения трона, дававшего ему укрытие от нестерпимой яркости света, и воины за спиной Старка тоже замерли, с любопытством поглядывая на него. Зажмурив глаза, он попытался справиться с отупляющим туманом, заволакивавшим его разум в дневные часы, но Афродита решительно вышла вперед и, поклонившись Ских, быстро сказала Шорасу:
— Старк у нас красный вампир. Он не такой, как ваши воины. На свету он может сгореть заживо.
— Занавесьте окна! — распорядился Шорас. Воины мгновенно исполнили его приказ, задернув тяжелые шторы из красного бархата.
Глаза Старка мгновенно привыкли к плотной тьме, воцарившейся в зале, поэтому еще до того, как воины зажгли настенные факелы и тройные канделябры, он ясно увидел, как Шорас взошел по ступеням помоста и занял место слева от своей королевы. Он стоял там с такой неколебимой уверенностью, что казался непобедимым. И в этот миг Старк с неоспоримой ясностью понял, что никто и ничто в мире — и не только на этом, а может быть, даже в следующем — не сможет прорваться мимо Шораса, чтобы причинить вред его королеве.
Жуткая зависть охватила Старка. Он тоже хотел быть таким! Он хотел, чтобы Зои вернулась, и чтобы никто на свете никогда больше не смог ее тронуть. Он увидел, как Ских протянула руку и быстрым, но нежным движением погладила своего Воина по руке. При этом она не смотрела на Шораса, но Старк не сводил с него глаз. Он видел, что Воин посмотрел на свою королеву таким взглядом, который сказал Старку все. Шорас был не просто Хранителем — он был ее Щитом. И еще он любил свою асу.
— Подойдите. Положи королеву передо мной, — велела Ских, сделав приглашающий жест рукой.
Колонна снова двинулась вперед, и воины бережно положили Зои на мраморный пол у ног королевы.
— Ты не выносишь солнечного света. Чем еще ты отличаешься от нас? — спросила Ских, когда был зажжен последний факел, и комната наполнилась теплым желтым светом живого огня.
Воины молча отступили в темные углы зала. Посмотрев на королеву и ее Воина, Старк ответил, не задумываясь и не тратя время на предисловия:
— Обычно я целый день сплю. Все время, пока солнце находится на небе, я чувствую себя не в форме. Моя жажда крови сильнее, чем у обычных вампиров. Я не могу войти в частный дом без приглашения. Наверное, есть и другие различия, но я стал красным вампиром совсем недавно, поэтому пока успел узнать только об этом.
— Ты действительно умер и воскрес? — спросила королева.
— Да, — быстро ответил Старк, надеясь, что она не будет углубляться в подробности.
— Любопытно... — проговорила Ских. — Душа твоей королевы была разрушена днем? Ты поэтому не смог ее защитить? — спросил Шорас.
Старку показалось, будто этим вопросом Воин выстрелил ему в самое сердце, однако он твердо выдержал взгляд Шораса и честно ответил:
— Нет. Это случилось не днем. Я потерял ее не из-за этого. Я потерял ее, потому что совершил ошибку.
— Я уверена, что Высший совет и вампиры твоего Дома Ночи объяснили тебе, что разбитая душа означает смертный приговор для Жрицы, а чаще всего, и для ее Воина, — сказала Ских. — Что заставило тебя думать, что, попав на мой остров, ты сможешь изменить это?
— Я верю в это по той причине, которую уже назвал вам у входа. Зои — не обычная Верховная жрица. Она особенная. Она гораздо больше, чем просто жрица. И поэтому я хочу быть для нее не просто Воином, но Хранителем.
— Значит, ты готов умереть ради нее.
Это не был вопрос, но Старк все равно ответил:
— Да. Я с готовностью умру за нее.
— Но он прекрасно понимает, что если сделает это прямо сейчас, то никогда не сможет вернуть Зои обратно, — добавила Афродита, а Дарий решительно шагнул к Старку. — Потому что, насколько нам известно, другие Воины в разное время пытались это сделать, но ни один из них не добился успеха.
— Хочет собрат мой использовать силу быков и старинные предков сказанья, чтобы живым в мир Иной отойти, и вернуться оттуда при жизни, — сказал Дарий.
— Уж не думаете ли вы, что в Потусторонний мир можно войти при помощи бабкиных сказок? — невесело усмехнулся Шорас.
— Над вашим замком развевается флаг с изображением быка, — напомнил Старк.
— Ты говоришь о Таре, древнем символе, давно забытом в современном мире, — сказала Ских и добавила: — Как и мой остров.
— Но мы помним о вашем острове, — поправил ее Старк.
— А быков, между прочим, хорошо помнят у нас в Талсе, штат Оклахома, — вставила Афродита. — Причем, обоих. Прошлой ночью они явились туда во всей красе.
В огромном зале воцарилась мертвая тишина. На лице Ских отразилось глубочайшее изумление, а на лице ее Воина — готовность встретить опасность.
— Расскажи нам, Пророчица, — велела Ских.
И Афродита очень сжато и почти без своего обычного сарказма рассказала, как Танатос впервые упомянула о быках, как Стиви Рей по ошибке вызвала не того быка, и как Дэмьен и ребята провели самостоятельное исследование, которое помогло им догадаться, что Старк по праву рождения связан с Хранителями и островом Ских.
— Повтори нам, что сказал бык, — попросила Ских, когда рассказ Афродиты подошел к концу.
— «Пусть Воин положится на свою кровь. Она поможет ему найти мост на остров Женщин, а затем он должен победить самого себя, дабы выйти на арену. Только признав превосходство одного над другим, он сможет соединиться со своей Жрицей. Но когда он доберется до нее, ему придется смириться с ее волей. Только ей, а не ему решать — вернется она или нет», — процитировал Старк.
Ских задумчиво посмотрела на своего Воина.
— Бык указал ему проход в Потусторонний мир.
— Да, но только проход, — кивнул Шорас. — Остальное ему придется сделать самому.
— Объясните мне! — взмолился Старк, не в силах больше скрывать своего разочарования. — Что я, черт возьми, должен сделать, чтобы попасть в Потусторонний мир?
— Воин не может войти в Потусторонний мир живым, — сказала Ских. — Только у Верховных жриц есть такая возможность, хотя не многим из них удавалось действительно достичь этого царства.
— Я знаю, — процедил Старк сквозь стиснутые зубы. — Но вы же сами сказали, что бык разрешил мне войти!
— Нет, — поправил его Шорас. — Он дал тебе проход, но не пустил тебя, Ты не сможешь войти, оставшись Воином.
— Но я Воин! Как же мне войти? И что значат эти слова о том, чтобы дать себя победить?
— Именно здесь на помощь тебе может прийти древняя религия. В глубокой древности мужчины- вампиры служили своим богам или богиням не только как Воины, — ответила Ских.
— Некоторые из них были шаманами, — добавил Шорас.
— Хорошо, я понял. Значит, мне тоже нужно стать шаманом? — совершенно растерялся Старк.
