Японский воин

долга никогда не мешало буси совершить дурной поступок, если такой поступок имел единственную цель: услужить господину. И примерно то же мнение бытовало даже среди самурайских женщин: например, мать жертвовала своими младшими детьми, чтобы спасти жизнь первенца, или дочь соглашалась продать свое целомудрие, чтобы заплатить по долгам расточительного отца. Все эти и многие другие подобные поступки считались и считаются приемлемыми в Японии по сей день. О наших японских союзниках можно без сомнений сказать: они твердо убеждены в том, что цель оправдывает средства.

Принц Яматодакэ, один из знаменитейших воинов Древней Японии.

Вплоть до последнего времени буси, или самураев, легко было отличить от остальных соотечественников, и не столько по своеобразной выправке, приобретенной в результате постоянных упражнений в боевых искусствах, сколько по двум заткнутым за пояс мечам, без которых они никогда не появлялись на людях. Длинный меч – катана – был главным оружием нападения и защиты японского воина, а короткий – вакидзаси, – имевший клинок длиной от двадцати до тридцати сантиметров, использовался для совершения харакири (подробности см. в главе 20). Помимо правильного владения мечом, все буси обучались джиу-джитсу, стрельбе из лука, владению алебардой и пикой, кроме того, они должны были управлять лодкой, плавать и ездить верхом. Содержать в порядке оружие, выносить боль, жару и холод, голод и жажду, выживать при минимуме удовлетворенных потребностей – вот немногие из тех дисциплин, которые входили в физическую подготовку каждого истинного буси. Вместе с наставлениями по всем этим воинским достоинствам каждый буси получал глубокие знания в различных науках и литературе, и во многих случаях они отнюдь не уступали его успехам по овладению военными дисциплинами. Сначала, как мы уже отметили, самураи обратили свою преданность к буддизму и его учениям; но впоследствии, когда классическим языком страны стал китайский, место буддийских сутр заняла конфуцианская классика – «Четверокнижие» и «Пять канонов», – и этот порядок сохранялся неизменным до пришествия европейской цивилизации. С прибытием Мендеша Пинту, португальского мореплавателя и первооткрывателя Японии, в 1542 году японцы впервые узнали об огнестрельном оружии и фортификации. Но хотя Япония и усвоила западную систему военных сооружений, она сознательно не торопилась перенимать огнестрельное оружие. Возможно, это объясняется тем, что аркебузы того времени имели весьма сомнительные преимущества перед хорошо натянутым луком, таким луком, каким владели японцы в ту эпоху. Огнестрельное оружие могло превзойти лук лишь в дальности, но столь же вероятно, что по многим другим качествам японский лук опережал это громоздкую аркебузу, которая медленно заряжалась и стреляла с плеча. Плотная завеса тайны скрывает, какие именно оборонные сооружения строили японцы до 1542 года, хотя, судя по тому, с какой замечательной сноровкой они возводят свои удивительно эффективные постройки из бревен, бамбука и лозы в наши дни, а также учитывая их малайское происхождение, весьма вероятно, что фортификация играла в Японии отнюдь не последнюю роль. Мне довелось побывать во многих странах, но нигде я не видел сельских жителей, которые бы столь же умело обрабатывали и использовали бревна и плели веревки из ползучих растений, как японцы, и определенно нигде не встречал такого же эффективного и в целом удобного для этой цели ползучего растения, как японская дикая глициния. Свежесрезанная, она так же податлива, как пенька, а сделанная из нее веревка после сушки становится такой крепкой, что превосходят ее только стальные цепи.

Пожалуй, здесь мы можем ненадолго вернуться в прошлое, дабы показать, что у японцев способность к военной организации ни в коей мере не является новоприобретенной. Оставляя за рамками мифологические времена, обратимся к летописям, которые рассказывают о том, как императрица Дзингу собрала большой флот и совершила заморский поход на Корею в 200 году н. э. Император Судзин, правивший с 97 по 31 год до н. э., как говорят хроники, уделял большое внимание кораблестроению; по всей видимости, в Японии времен императрицы не существовало достаточного для ее воинственных целей количества морских кораблей. Ничтоже сумняшеся, она принялась создавать идеальный транспортный флот; трудно сказать, что это были за суда, хотя нет никаких сомнений в том, что среди них не было ни одного парусного.

Сын Дзингу Кого – император Одзин, которому современные японцы поклоняются как духу или богу войны, построил, как повествуют летописи, корабль длиной в тридцать метров. По завершении строительства корабль испытали на море, и, если верить написанному, он «смог пройти по воде быстрее, чем человек бежал по суше». По этой причине его назвали «Каруно» – «легкий». Когда на корабельных досках показались первые признаки порчи, корабль сломали, и весь он, за исключением одной доски, из которой сделали так называемое кото – японскую цитру, – пошел на топливо для производства соли из морской воды, а выручку с продажи отдали на постройку новых судов. Как свидетельствуют японские летописи, на этот раз в один достопамятный день в гавани Муко собралось не менее пятисот судов, но их, как говорят, случайно поджег доставлявший дань посланник из Сираги, одного из княжеств древней Кореи, подчиненного бесстрашной императрицей Дзингу. Торопясь возместить вред, причиненный своим слугой, князь Сираги прислал в Японию нескольких опытных кораблестроителей. «С того времени, – говорится в той же летописи, – искусство кораблестроения весьма улучшилось и распространилось по всей Японии».

За исключением нескольких коротких периодов мира в стране, японцы проводили время от царствования Дзингу Кого до 1275 года н. э. в междоусобных войнах, причем одни семейства быстро приходили к власти, в то время как другие так же быстро приходили в упадок. Но в этот год монголо-татары под предводительством хана Хубилая, свергнув царствовавшую в Китае династию и подчинив соседние государства, начали предъявлять к японцам надменные и неоправданные претензии. Справедливо преисполнившись презрением, которого те вполне заслуживали, отважные островитяне взялись за подготовку к предстоящему вторжению. Первая атака монголов обрушилась на Цусиму, но так как, по- видимому, ее удалось отбить без особых потерь для обеих сторон, есть все основания считать, что это был не более чем отвлекающий маневр с целью проверить, из какого теста сделаны защитники. Поняв, что перед ним стоит чрезвычайно тяжелая задача, хан Хубилай приказал построить много кораблей, которые имели невиданный в Японии размер и оснащение, и, собрав армию в сто тысяч воинов, в четвертый месяц 1282 года подступил к городу Дадзайфу. Японцы неустрашимо атаковали неприятеля и не без помощи мощного урагана, выбросившего на берег множество монгольских кораблей, буквально разгромили их великую армаду. В летописях говорится, что из всех нападавших только трое вернулись в Китай, чтобы рассказать о случившемся. Благодаря этой победе японцы завоевали великую славу, и с тех пор, за исключением нескольких европейских и американских моряков, Японию никогда не оскорблял вид победившего противника.

В течение следующих двух с половиной веков, вплоть до прибытия Мендеша Пинту, японцы занимались тем, что воевали друг с другом, и каждый феодал в своей цитадели был сам себе законом. Но на сцену вышел Хидэёси, этот японский Наполеон, как его прозвали, и сосредоточил власть государства в руках одного человека. Однако многолетняя гражданская война породила в стране вольную орду вооруженных мужчин, привыкших воевать и слишком гордых, чтобы работать, так что необходимо было принимать какие- то меры, и тогда мудрый и властный Хидэёси решил осуществить вторжение в Корею в качестве подготовки к нападению на Китай. Что это было за мероприятие, можно судить по тому, что в этом корейском походе приняли участие более полумиллиона человек и вся эта огромная сила не покидала поле боя более двух лет. Повинность содержания войск в течение этого времени тяжким и опустошительным бременем лежала на стране, так что после смерти Хидэёси в 1592 году его полководцы с радостью ухватились бы за любой предлог, чтобы вернуться на родину. После этого в стране снова разразилась серия гражданских войн, которая завершилась только великой битвой при деревне Сэкигахаре в 1603 году, когда Иэясу, разгромив своих врагов, захватил бразды правления. В течение двух с половиной веков династия Токугава, к которой принадлежал Иэясу, правила Японией достаточно сильной рукой, чтобы не дать ей погрузиться в чрезмерные беспорядки. Среди многочисленных придуманных династией способов обеспечить мир был и такой: даймё, крупнейшие военные феодалы, раз в год должны были являться в столицу и оставлять там заложников на время своего отсутствия.

Средневековый воин.

Появление в Японии европейцев дало огромный толчок к развитию кораблестроения в стране; но, верные своей натуре, японцы чаще применяли новообретенные знания отнюдь не в мирных целях, и пиратские набеги на корабли у побережий Китая и Кореи приобрели такой размах, что внук Иэясу сёгун Иэмицу, дабы избежать разрыва с властями этих двух стран, издал закон, который запрещал